Леонид Вишняцкий - Неандертальцы: история несостоявшегося человечества

• Название: Неандертальцы: история несостоявшегося человечества
• Автор: Леонид Вишняцкий
• Издательство: Нестор-История
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-98187-614-1

Неандертальцы не были нашими прямыми предками, но тем не менее они наши ближайшие родственники, и у нас с ними очень много общего. Называть их тупиковой ветвью эволюции, по мнению автора этой книги, столь же неверно, как неверно применять этот эпитет по отношению, скажем, к коренному населению Тасмании и другим первобытным популяциям людей, уничтоженным в результате европейской колонизации. Скорее, неандертальцев следует считать «дублёрами» гомо сапиенс, запасным вариантом антропогенеза. Почему же история выбрала нас, а не их? Как происходил этот выбор? Что сыграло в нём решающую роль? Был ли он предопределен заранее или зависел больше от привходящих и потому во многом случайных обстоятельств?

Автор рассматривает эти и многие другие вопросы, попутно суммируя и в доступной для неспециалистов форме излагая то, что известно сейчас о происхождении и эволюционной истории неандертальцев, их умственных и языковых способностях, материальной и зарождавшейся духовной культуре, о динамике их расселения и причинах вымирания. По каждой из перечисленных тем учтены наиболее интересные и важные сведения, имевшиеся в распоряжении палеоантропологии, археологии и смежных с ними наук на середину 2010 г.

Книга адресована всем, кого занимает древнейшее прошлое человечества — от академиков до студентов и школьников старших классов.

---

Вещи, несущие на себе различные непонятные метки явно или предположительно искусственного происхождения — насечки, штрихи, кривые или пересекающиеся линии, углубления, пятна краски и т. д., — известны сейчас в довольно большом количестве. Древнейшие объекты такого рода относятся ещё к ашельскому времени, а для среднего палеолита их число достигает нескольких десятков. Однако признание искусственного и неслучайного происхождения тех или иных насечек и штриховок ещё совсем не означает признания их в качестве древнейших символов. Не исключено, конечно, что, по крайней мере, некоторые из вещей рассматриваемой категории воспринимались оставившими их людьми именно как символы, как материальные эквиваленты каких-то понятий, но столь же допустимо, что они представляют собой не более чем результат попыток освоения простейших изобразительных средств и никакого «вложенного» содержания не имеют. Впрочем, даже если бы мы точно знали, что метки служили знаками, это ни на шаг не приблизило бы нас ни к проникновению в духовный мир их создателей, ни даже к ответу на вопрос о том, а существовал ли он у них вообще этот самый духовный мир. Ведь знаки могли иметь совершенно приземлённые функции — счётные, мнемонические (вроде «узелков на память»), указательные и т. п.

В среднем палеолите, а может быть, ещё в конце нижнего появляются и первые украшения — бусы и подвески из зубов и костей животных, а также из раковин моллюсков и скорлупы страусовых яиц (в Африке). Делали такие вещи и неандертальцы. Правда, на подавляющем большинстве среднепалеолитических памятников Европы достоверные находки подобного рода отсутствуют[197], но зато отдельные неандертальские памятники верхнепалеолитического времени дают их в большом количестве. Особенно многочисленные и разнообразные украшения, вырезанные неандертальскими мастерами из кости и зубов животных, происходят с некоторых стоянок шательперрона — культуры, появившейся чуть раньше 40 тыс. лет назад и завершившей своё существование, по всей видимости, около 35 тыс. лет назад. О ней ещё будет говориться в одной из следующих глав, а пока отмечу только, что украшения, как и метки, вовсе не обязательно были связаны с областью духовной культуры. Возможно, они служили исключительно в качестве средства социальной идентификации, будучи индикаторами групповой принадлежности, общественного положения, возрастного или матримониального статуса. Так или иначе, их существование — это следствие стремления как-то «обозначить» себя, которое могло появиться лишь у людей, сознающих свою индивидуальность. В этом смысле, т. е. исключительно в плане своей идентификационной функции, с украшениями сближается ещё один предполагаемый вид неандертальского символизма, материальные свидетельства которого не могут быть отнесены к какой-либо из выделенных здесь категорий «неутилитарных объектов». Речь об искусственно деформированных человеческих черепах. Обычай видоизменять естественную форму черепа или других частей тела — например, ступней (у китайских девушек) или шеи (у женщин ряда африканских народностей) — хорошо известен и по этнографическим, и по антропологическим источникам. Есть основания подозревать, что некоторые группы неандертальцев тоже его практиковали. Во всяком случае, на двух мужских черепах из Шанидара (Шанидар 1 и 5) замечен ряд необычных черт, которые, по мнению описавшего их исследователя, проще всего объяснить намеренной деформацией[198]. Если таковая действительно имела место, то мотивы могли быть только символические и эстетические.

Крайне редко, но всё же встречаются на неандертальских стоянках и настоящие — пусть и очень примитивные — изображения. Например, в мустьерском слое пещеры Ля Рош Котар во Франции был найден круглый кусок кремня с двумя естественными углублениями в центре, соединёнными естественным же тоннелеобразным отверстием. В это отверстие кем-то из среднепалеолитических обитателей пещеры была вставлена костяная щепка, так что получившаяся в итоге вещь стала похожа на человеческое лицо с глазами и носом (рис. 8.1). Гораздо эффектней гравировка с мустьерской стоянки Пронятин на западе Украины[199]. Она врезана в губчатую массу на обломке лучевой кости зубра и изображает какое-то крупное животное. Условия залегания кости, по мнению исследователя памятника, исключают её попадание в мустьерский слой из отложений более позднего времени, но поскольку эта вещь резко нарушает сложившиеся представления о времени начала изобразительной деятельности, а также из-за необычного характера материала (губчатая масса), археологи не торопятся признавать её достоверность. Такая осторожность вполне понятна и оправдана, но, к сожалению, пока она выражается главным образом в игнорировании странной находки, а не в её дополнительном углублённом изучении с использованием современных технических средств и методов.

Рис. 8.1. Неандертальская «личина» (?) из пещеры Ля Рош Котар (источник: Marquet and Lorblanchet 2003)

Скорее всего, относительно большинства перечисленных выше вещей мы никогда не узнаем точно, какое место они занимали и какую роль играли в жизни неандертальцев. Тем не менее уже само их существование приближает этих людей к нам и заставляет признать за ними некоторые вполне человеческие наклонности и способности. Однако обычай собирать «диковинки» и вешать на себя разные побрякушки — далеко не единственное и не главное, что делает нас похожими друг на друга и отличает от всех или почти всех других живых существ. Главное — это подверженность переживаниям и эмоциям, способность к жалости и состраданию, склонность задумываться о себе самих и о мире, ставить и решать «проклятые» вопросы бытия. О том, что если не всё, то хотя бы что-то из перечисленного неандертальцам уже было знакомо, свидетельствуют их погребения.

В последний путь

Вполне возможно, что в качестве древнейшего кладбища следует рассматривать уже не раз упоминавшуюся в этой книге пещеру Сима де лос Уэсос, где найдено огромное количество человеческих (пренеандертальских) останков: свыше 5000 разрозненных костей принадлежавших, как минимум, 28 индивидам. Вместе с ними обнаружены ещё более многочисленные останки медведя Денингера (предка пещерного медведя), а также редкие кости некоторых других хищников. Пещера, название которой переводится с испанского как «яма с костями», находится в глубине карстовой системы Атапуэрки (в полукилометре от современного входа в неё) и состоит из небольшого подземного грота, к которому ведёт вертикальный «колодец» глубиной 13 м (рис. 8.2). Вероятно, и люди, и звери попадали внутрь главным образом именно через этот колодец — тела первых могли сбрасывать (или спускать) вниз их сородичи, а вторые либо проваливались сами, либо даже специально спрыгивали вниз, привлечённые запахом разлагающейся плоти. В обоих случаях они оказывались в ловушке, из которой не было выхода. Такие пещеры-ловушки известны в природе[200].

Считать Симу де лос Уэсос стоянкой не позволяет не только и не столько затруднённый доступ в эту пещеру (не исключено, что в древности в течение какого-то периода времени она имела более удобный выход на поверхность[201]), сколько отсутствие среди находок каменных орудий и костей копытных животных. Последнее обстоятельство заставляет также исключить предположение, что человеческие кости были принесены гиенами или другими падальщиками, поскольку в этом случае видовой состав фаунистической коллекции был бы гораздо более разнообразным.

Правда, в 1998 г. одно орудие в пещере всё же было найдено, но находка эта лишь упрочила гипотезу о намеренном и притом имевшем ритуальный характер захоронении[202]. В самом деле, как ещё объяснить то обстоятельство, что единственным артефактом среди тысяч человеческих костей оказался не случайный отщеп, не плохонькое скребло, сделанное кое-как из валяющихся под ногами обломков скальных пород, а тщательно обработанное рубило из красного кварцита — экзотического материала, совершенно неизвестного в окрестностях пещеры? Очень странно и то, что в Симе де лос Уэсос почти нет останков детей и людей преклонного возраста. За исключением фрагментов скелета одного ребёнка 4–5 лет и трёх человек предположительно старше 35 лет, все остальные обнаруженные здесь до сих пор кости принадлежат индивидам в возрасте от 10 до 35 лет[203]. Этот факт тоже не получил пока сколько-нибудь удовлетворительного объяснения.

Рис. 8.2. Профиль пещеры Сима де лос Уэсос

Раскопки в Симе де лос Уэсос продолжаются, и можно надеяться, что новые находки позволят существенно детализировать картину и получить ответы хотя бы на некоторые из тех вопросов, которые пока остаются неясными. Для многих более поздних, собственно неандертальских погребений такой надежды, увы, нет, поскольку они были открыты и исследованы ещё в первой половине прошлого века и часто таким образом, что количество и качество полученной информации оставляют желать много лучшего. Некоторые из них раскапывались дилетантами, обращавшимися к помощи профессиональных археологов лишь после того, как самая интересная и информативная часть памятника была уже погублена. Тем не менее даже в таких случаях кое-какие детали всё же можно реконструировать, и эти детали вкупе с материалами более поздних и гораздо более тщательных раскопок дают основания думать, что особые представления и обычаи, связанные со смертью и умершими, существовали уже по крайней мере в среднем палеолите.