Александр Майсурян - Другой Ленин

• Название: Другой Ленин
• Автор: Александр Майсурян
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0292-7

Ни об одном другом человеке в советское время не говорили и не писали так много, как о В. И. Ульянове (Ленине). Но и сейчас мы не знаем о нем самого главного — какие качества поставили его во главе 150 миллионов людей? Почему именно он оказался одной из ключевых фигур истории XX века? Что в жизни считал важным и что несущественным? Что думал о смерти и как сам хотел бы умереть? Как ссорился и умел ли мириться? Как предпочитал отдыхать?

Автор освещает многие малоизвестные стороны личности Ленина.

Книга публикуется в авторской редакции.

---

«Борьбы не бывает без увлечения, — писал Ленин. — Увлечения не бывает без крайностей; и, что до меня, я всего больше ненавижу людей, которые в борьбе… видят прежде всего «крайности». Меня всегда подмывает — извините — крикнуть этим людям: «по мне уж лучше пей, да дело разумей».

Была ли ругань Ленина совершенно лишена «личного чувства», как у Рахметова? Во всяком случае нередко после обмена яростнейшей бранью он мирился со своими противниками. И тогда полностью восстанавливал с ними дружеские отношения. Никакой «тени прошлого» не оставалось: все сказанное мгновенно предавалось забвению. Предлагая в одном случае примирение своим противникам, он замечал: «Все личное (неизбежно внесенное острой борьбой) пойдет в минуту насмарку». «Когда Ильича противник ругал, — писала Крупская, — Ильич кипел, огрызался вовсю, отстаивал свою точку зрения, но когда вставали новые задачи и выяснялось, что с противником можно работать вместе, тогда Ильич умел подойти ко вчерашнему противнику как к товарищу. И для этого ему не нужно было делать никаких усилий над собой».

Сколько резких слов Ленин потратил, например, на Троцкого. «С Троцким, — ядовито замечал он, — нельзя спорить по существу, ибо у него нет никаких взглядов». Он клеймил Троцкого как пустозвона, проходимца, негодяя, мерзавца, шельмеца, тушинского перелета, Ноздрева, Балалайкина, Тартарена из Тараскона, Иудушку… Но после всего этого в ноябре 1917 года невозмутимо назвал «лучшим большевиком». «У нас нет ни тени озлобления против лиц… У нас нет чувства мстительности», — замечал Ленин о большевиках. «Никому из нас не приходит в голову брать что-либо назад или хныкать по поводу «озлобления спора».

Вообще стиль Ленина очень эмоционален. Речь обильно уснащена восклицаниями. Даже его письменные тексты пестрят междометиями и эмоциональными возгласами: уф! Бррр!.. Фи, фи! Ха-ха!! Аминь! Тьфу-тьфу! Увы, увы! Ей-ей! Гм… гм… Вот! вот! Ура!! Какие страсти! Какие ужасы! Беда! Боюсь! Какой позор! Стыд и срам! Помилуйте! Это скандал, это зарез, это крах! Швах! Это смертоубийство! Это хаос! Это верх безобразия! Какая гнусная комедия! Картина! Прелесть! Премило! И смех и горе! Вот ахинея и глупость! Вздор и вздор! Это архиглупо! Да ведь это просто галиматья, сапоги всмятку! Это чистейшее ребячество!! Сумасшествие!! Святая истина! Святители! Какая благодать! Да и тысячу раз да! Нет и тысячу раз нет, товарищи!

Ленин и на бумажной странице постоянно кипит действием, ему не хватает одних слов, он вовсю помогает своим мыслям зубами, губами, руками, ногами, призывая то «плюнуть себе в харю», то «разжевывать и вбивать в башки всеми силами». Ремарка к одной из его речей 1919 года гласит: «Ленин делает красноречивый жест ногой. Смех» (жест изображал пинок под зад). «Воняйте!!» — яростно обращался Ленин к своим оппонентам. В его текстах вообще довольно много «физиологии»: здесь лязганье и скрежет зубов, ковыряние в носу, вонючие прыщи и нарывы, гной и отрыжка, слезы и текущие от удовольствия слюнки, дрожь бешенства и тошнота, пена на губах и бешеная слюна, жирные поцелуи, трупный яд, река помоев, моря вони и сто тысяч плевков… В одном месте Ленин замечает: «Это рассуждение до того прелестно по своей наивности, что так и хочется расцеловать его автора».

Уже после революции Владимиру Ильичу сообщили, что в запале спора один большевик и впрямь плюнул в своего оппонента. У Ленина такой поступок не укладывался в голове. Он стал дотошно расспрашивать виновника происшествия:

— Так что же, товарищ, неужели это было?

— Да, было.

— Так вот и было?.. Вы действительно плюнули?

— Да, так и плюнул, Владимир Ильич.

— Может быть, вы сказали: я на вас плюю, а не плюнули или плюнули в сторону?..

Этими недоверчивыми вопросами Владимир Ильич до крайности устыдил и сконфузил своего собеседника…

Некоторые шутки Ленина отдают «черным юмором»: «Были бы трупы, а черви всегда найдутся»; «Карась, говорят, любит жариться в сметане». «Nebst gefangen, nebst gehangen. Вместе пойман, вместе повешен». Ленин шутит, что хотел бы поддержать одного противника «так же, как веревка поддерживает повешенного». Он старается воздействовать не только на зрение, но и на все чувства читателя: «Есть изречение: не тронь — не воняет»; «Его приходится сравнить с гнилым яйцом, которое лопается и шумно и с особенно… пикантным ароматом»; «Можно жить около отхожего места, привыкнуть, не замечать, обжиться, но стоит только приняться его чистить — и вонь непременно восчувствуют тогда все обитатели не только данной, но и соседних квартир»; «Чувствуешь себя так, как будто бы под носом у тебя начали разворачивать накопившуюся с незапамятных времен груду нечистот».

Глава 3 «Как следует умереть»

Ленин всегда подставлял свое плечо, когда людям было трудно или они болели, но люди на Ленина всегда покушались и все-таки убили… Пули были смазаны змеиным ядом, и Ленин умер.

Несколько раз на него покушались. Одно из таких покушений совершила Вера Засулич, которая ранила Ленина. Через несколько лет после этого ранения он скончался.

Из школьных сочинении о Ленине

Как люди, подобные Ленину или Рахметову, относились к собственной смерти? Свою жизнь они рассматривали точно так же, как и здоровье, — как «казенное имущество», только еще более ценное. И тратить его следовало расчетливо, осмотрительно, с пользой для дела, ни в коем случае не напрасно.

В 1905 году хозяин петербургской квартиры, в которой ночевал Владимир Ильич, все время держал наготове револьвер, собираясь в случае обыска стрелять в полицию. Ленину это не понравилось. «Ну его совсем, — сказал он. — Нарвешься зря на историю».

«Эх, как глупо приходится погибать». Одна из первых встреч Ленина со смертью произошла в дни первой русской революции, вернее, на ее излете, в декабре 1907 года. Владимир Ильич покидал пределы Российской империи. Чтобы не попасть в руки русской полиции, он решил сесть на пароход на одном из островов в Ботническом заливе. Идти туда следовало пешком по льду.

Несмотря на декабрь, лед был ненадежен, и найти проводников не сразу удалось: никто не хотел рисковать жизнью. Наконец вызвались два подвыпивших финских крестьянина, которым было «море по колено». И вот на полпути к острову ледяной пласт под ногами этой троицы угрожающе заскрипел и подался в глубину. Ленин и его спутники побежали, перескочили на другой пласт, который сломался под их тяжестью…

Только чудом путники уцелели. «Ильич рассказывал, — писала Крупская, — что, когда лед стал уходить из-под ног, он подумал: «Эх, как глупо приходится погибать».

И все-таки благодаря везению Ленину удалось избежать в тот день и ареста, и гибели.

«Надо уметь умереть так, как Лафарги». В октябре 1911 года социалисты всего мира были потрясены неожиданным трагическим известием: дочь Карла Маркса Лаура и ее муж Поль Лафарг покончили с собой. Лафарги считали, что любой человек, в особенности революционер, становится бесполезным для общества, когда ему исполняется семьдесят лет. И устроили свой «заговор против старости». «Они умерли, как атеисты, — писала Крупская, — покончив с собой, потому что пришла старость и ушли силы, необходимые для борьбы».

Перед двойным самоубийством супруги посетили один парижский ресторан, где с аппетитом поужинали. Вернувшись домой, Лафарг ввел цианистый калий в кровь своей жене, а затем и себе. В прощальном письме он написал: «Находясь в здравом уме и твердой памяти, я лишаю себя жизни прежде, чем неумолимая старость, постепенно отнимающая у меня все радости и наслаждения жизни, лишит меня физических и духовных сил, парализует энергию, разобьет мою волю и превратит в тягость для самого себя и других».

Ленин познакомился с Полем Лафаргом еще в середине 90-х годов. Вернувшись в Россию, он с улыбкой пересказывал товарищам разговор, который вел с ним острый на язык француз. Владимир Ильич рассказал, что русские марксисты в кружках стараются объяснять рабочим идеи Маркса.

— И они читают Маркса? — ехидно поинтересовался Лафарг.

— Читают.

— И понимают?

— И понимают.

— Ну, в этом-то вы ошибаетесь, — ядовито заключил Лафарг. — Они ничего не понимают. У нас после 20 лет социалистического движения Маркса никто не понимает…

Последний раз Ленин встречался с Лафаргами под Парижем, примерно за год до их смерти. Ленин и Поль Лафарг увлеченно спорили о философии.

«Скоро он докажет, — вдруг заметила Лаура про своего мужа, — насколько искренни его философские убеждения».

«И они как-то странно переглянулись, — вспоминала Крупская. — Смысл этих слов и этого взгляда я поняла, когда узнала в 1911 году о смерти Лафаргов». На похоронах Лафаргов Ленин произнес надгробную речь от лица всех русских социал-демократов. «Я помню, — замечала Крупская, — как, волнуясь, он говорил… от имени РСДРП на похоронах».