Виктор Потиевский - Мертвое ущелье

• Название: Мертвое ущелье
• Автор: Виктор Потиевский
• Издательство: Барс
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990
• ISBN: 5-85914-004-5

Повествование о жизни Игната Углова нельзя назвать ни фантастикой, ни выдуманной историей. То, что происходит в его жизни, не является вымыслом, хотя, нередко, все это непохоже на обычные дела людей.

---

— Почему?

— А потому, что бандиты церемониться не будут. Если они узнают, что я у вас был, они поймут, что мы вышли на след их подполья.

— Как это?

— А вот так: если ребята где-то болтнули, они могут вспомнить, где, и нам сказать. И сразу выдадут или квартиру, связанную с бандитами, или человека, который связан с подпольем. То есть того, при ком или кому они сказали.

— Теперь понятно.

— Если сейчас они вдруг придут, то я — из райсобеса, уточняю данные по вашей пенсии: это чтобы мы могли отдельно от них закончить наш разговор. Вообще — им обо мне ни слова. Но вдруг кто из соседей видел, хотя это вряд ли. Но если видел — скажете другое: приходил человек проверять электропроводку,

— Хорошо, товарищ подполковник.

— Можно — Станислав Иванович.

— Хорошо, Станислав Иванович.

— Скажите, Григорий Семенович, где этот Яцек живет, что он за человек, чем занимается.

— Он в этом году школу кончил, готовится на будущий год поступать учиться в Киев. Живет с родителями.

— Кто родители?

— Крестьяне.

— Он что, поляк?

— Да, поляк.

— Верующий?

— Мы об этом не говорили, но мне кажется, что, возможно, верующий,

— А Оксана?

— Нет, что вы, товарищ подполковник, Станислав Иванович. Она комсомолка.

— Что вы так пугаетесь этого? Всякие бывают люди, Григорий Семенович, есть и неверующие разные и верующие тоже.

— Это понятно...

— А где живет Яцек и как его фамилия?

— Живет — не знаю. Где-то в Предгорном районе Выжгорода. А фамилия его Ясиньский.

— Ну что, Григорий Семенович, спасибо вам, вы кое-что полезное сообщили мне. Еще раз хочу предостеречь вас, будьте осторожны: ни в коем случае ничего не выясняйте у ребят, ни слова о том телефонном звонке, будто его и не было. А если они спросят сами, сделайте вид, что ничего не помните. Только это обезопасит вашу семью. Я вам скажу, перед смертью ваш друг сказал подбежавшему патрулю одно слово: «Грицько...» Это могло дойти и до бандитов.

— Понял. Я все сделаю, как вы сказали.

— Если потребуется моя помощь, вот мой номер телефона в гостинице. Я вам его не оставлю, вы должны этот номер запомнить. В случае, если забудете, помните фамилию Хохлов. Гостиница «Карпаты». До свидания.

11. МОЛИТВЕННИК

В три тридцать Игнат проснулся, как по звонку. Он дал себе установку проснуться в это время.

Около четырех зашел в штаб, атаман будто ждал его. Он сидел за столом и читал какую-то потрепанную книгу. Увидев Углова, отодвинул ящик стола, вынул оттуда и подал Игнату молитвенник.

— С богом, господин Углов!

— Спасибо, господин командир.

Мертвое ущелье мерцало и дышало тревожным и леденящим душу светом. Голубовато-сиреневое свечение вдруг охватывало ствол сосны, обвивало его трепещущим ползучим пламенем, поднималось от земли до метра-полутора и начинало расползаться по-змеиному, обнимая каждый ствол, соединяя их зыбкой холодно-огненной субстанцией, прозрачной и в то же время как будто плотной и тягучей. Это пламенное облако расширялось, охватывая площадь до семидесяти, до ста метров шириной, несколько секунд трепетало, озаряя дно ущелья, потом вдруг мгновенно таяло и исчезало. Такое облако возникало не одно. Игнат видел их сразу не-; сколько: на склонах, ближе ко дну ущелья. Одни облака исчезали, другие возникали, и непрерывно этот призрачный, потусторонний свет озарял ночные сугробы, изломы гор, длинную и мерзлую дорогу.

Находясь в расположении банды, разведчик все время ощущал запах этих газов, но сейчас этот запах усилился, стал густым, раздражающим, едким. Для обычного обоняния человека он, может быть, и теперь не был бы ощутим, но Игнат его остро чувствовал, запах мешал ему сосредоточиться на том ответственном и важном, что ему предстояло сегодня в Выжгороде.

Лыжи хорошо скользили по накатанной лыжне, но встречный легкий и морозный ветерок никак не мог сбить тяжелого газового дыхания Мертвого ущелья.

Наконец Игнат поднялся на склон — ущелье кончилось. Он перевалил седловину между горами, и сразу исчезло позади предостерегающе-тревожное свечение, растаял в чистоте горного воздуха едкий газовый дух, густо запахло мерзлой смолой сосен и елей, родной лес дохнул на разведчика живительным воздухом.

Едва он вышел из Мертвого ущелья, как услышал вой волка. Котловина, образованная горами, создавала звуковой барьер, и даже вой волков не доходил до лагеря банды Вороного.

Волк выл в двух километрах от разведчика, как раз на пути к городу. Голос волка был сильным, грудным, низким. Едва он затянул призывную песню ночи, как ее подхватила волчица более высоким тоном, потом включились еще волчьи голоса. Всего шесть волков: матерые и четыре переярка.

Минут около десяти он шел, потом не сдержался, остановился, вскинул голову к звездам, ярко выбелевшим небо, и протяжно, мощно, как только позволяла сила легких и груди, завыл.

Вой Игната покатился навстречу голосам четвероногих серых братьев, они подхватили этот вой, еще громче натянули зимний голодный хор, и эхо волчьего воя заметалось по склонам гор, по ночному горному лесу, тревожа зверей, взлетая к вершинам, радуя сердце Игната, истомившееся по вольному и чистому лесу, где нет банды и едких газов. Где только вольный, раскатистый и звонкий вой скользит по заснеженной мгле, где сосны шуршат о чем-то своем, обращаясь к Игнату, как к своему, родному, лесному знакомому.

Стая теперь была метров за шестьсот от разведчика, его путь лежал как раз мимо них, и он шел на лыжах, приближаясь к ним.

Метров сто не доходя до зверей, он снова забыл. Волки, только на минуту смолкнувшие, снова откликнулись. Теперь он видел их. Семья волков сгрудилась на заснеженном бугре, свободном от деревьев. Оранжевая луна, отряхнув с себя обрывки облаков, очистилась. Их ветхие лоскутья еще протягивались к ней, но она уже отделилась от них, будто открестилась, оберегая свою прозрачную чистоту от их запутанной и цепкой суетности.

Волки, озаренные круглой, полной луной, вскинув головы к ней, выли старательно, самозабвенно, вкладывая в певучий звук всю свою бесконечную, неистощимую, грозную и коварную душевность, боль и восторг дикой ночной воли, любовь и ненависть к земле, к природе, к ночному, притихшему в оцепенении, миру.

Они уже видели разведчика. Он стоял на склоне, в пятидесяти метрах от них, окруженный голубым сиянием ночного призрачного света, облитый сверкающей лунной желтизной. Звери слышали вой волка и видели человека, который рождает этот вой.

В первое мгновение семья на миг смолкла. Все смотрели на вожака. А он крупный, широкогрудый и властный, привык верить себе и не верить людям. И он не поверил облику человека, а поверил голосу волка, истинному, правдивому, бросающему вызов всему ночному лесу и им, своим собратьям, тоже.

Тот, кто выл, не мог быть человеком. Это выл волк. Но вожак понимал, что волк, внешне похожий на человека, силен, опасен как соперник. Волк-одиночка не смеет приближаться к чужой семье. Он только издали дает о себе знать. А этот, независимый и сильный, приближается. Широкогрудый видел, как он выл. Этот волк, похожий на человека, стоял к стае боком и выл, не глядя на них. Он горд и силен, этот пришлый.

Широкогрудый завыл густым, особенно низким грудным звуком, давая понять пришедшему, что власть его, вожака стаи, безраздельна в его угодьях. И если тот посмел пройти меченную Широкогрудым границу, пусть он знает, что идет по чужой территории. Но в густом хрипловатом вое могучего вожака звучали едва уловимые, но заметные для волков и понятные для Игната нотки примиримости, спокойствия и понимания. Никакой, даже могучий волчий вожак, если он умен, не хочет иметь сильного — врагом. А неумный волк не бывает вожаком. Он просто не сможет ни захватить, ни удержать власти. И не будет главой и отцом волчьего семейства.

Широкогрудый был не просто умен. Он был мудр. Он всегда принимал самые правильные решения. И потому его стая шила и сохранялась. Взрослые отделялись, заводили свои семьи. Но рождались новые волчата, щенки Широкогрудого, он обучал их, чтобы умелыми, сильными и умными выпустить в суровый лесной мир. Стая его жила, несмотря на постоянное присутствие страшного и вооруженного врага — человека. Жила благодаря только уму, хитрости и мудрости отца-волка. Хотя другие стаи вокруг погибали, волки, получив пулю, вмерзали в снега, Широкогрудый умел сохранить всех, кто был с ним. Вот уже десятую зиму он властвовал в округе, прокладывая свои длинные тропы в снежных и ветреных Карпатах.

Волк, похожий на человека, прошел в десяти шагах, прошел, не поворачивая морды, не скалясь и не рыча. Он тоже не хотел войны. Но был горд и не боялся. Широкогрудый видел, что этот пришлый даже не косит глазом в его сторону.

Волки стояли молча, провожая глазами пришлого. От него пахло человеком, но они знали, что это волк, он уже заявил о себе. И их вожак подтвердил это, откликнувшись ему. Вожак не может ошибаться. И сам Широкогрудый, и его волки запомнили запах нового соседа, сильного и гордого, который тоже не показывает враждебности, признает за ними право на их угодья.