Владимир КОРОТКЕВИЧ - Христос приземлился в Гродно (Евангелие от Иуды)

• Название: Христос приземлился в Гродно (Евангелие от Иуды)
• Автор: Владимир КОРОТКЕВИЧ
• Издательство: ЗАО ТИД «Амфора»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00142-4

Волею случая и по произволу духовных и светских властей недоучившийся школяр Юрась Братчик принимает на себя роль Мессии. Странствуя по просторам Белой Руси со своими «апостолами», труппой жуликоватых лицедеев, он, незаметно для самого себя, преображается и вступает на крестный путь.

---

– А теперь пойдём, – призвал он. – Идите как можно тише.

В это мгновение он увидел, как глаза людей темнеют, смотрят куда-то с предчувствием недоброго. Затем услышал хриплое, гортанное карканье.

От пущи тянулась на кормление огромная, глазом не окинуть, стая воронья. Как раз над лагерем. Густая, переменчивая чёрная сеть.

– Чуют, – заметил кто-то. – Нас чуют. Плохо.

Ему не хотелось, чтобы угасло то, выше и прекрасней которого не бьшо на земле, то, что он видел в этих глазах. Чтобы угасло от глупости, от нашествия небывало большой стаи угольно-чёрных птиц. Это было так похоже на то, как если бы сжался, услышав карканье, тёмный зверь: «Кто-то идёт, шагает нечто неведомое, перед чем мы должны заточиться в недрах».

И потому он поднял гизавру и загорланил, сам чувствуя, как раздувается от крика шея:

– Птицы! Собирайтесь на великую вечерю Божью! Чтобы пожрать трупы царей, трупы сильных, трупы тысяченачальников, трупы коней и тех, кто сидит на них!

Ответом был крик. Дрожало в воздухе оружие, дрожали мышцы на голых грудях, взлетали матерки с льняных, чёрных, золотых голов. Возносились в воздух овальные щиты.

Затем всё стихло. Послышался шорох травы под тысячами осторожных ног.

Глава 41 «ВОТ МОЙ НАРОД, КАК ЛЬВИЦА, ВСТАЁТ…»

Воздайте ей так, как и она воздала вам, и вдвое воздайте ей по делам её… Сколько славилась она и роскошествовала, столько воздайте ей мучений и горестей. Ибо она говорит в сердце своём: «сижу царицею, я не вдова и не увижу горести!»… И восплачут, и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара её…

Откровение Иоанна Богослова, 18:6,7,9.

Широкое, слегка пологое поле кончалось лощиной и после снова чуть возвышалось. На этом возвышении мрачно блестели, краснели, золотились разноцветные мазки. Стояли кони, закованные в железо, и сидели на них такие же, железные, всадники. Обвисали краски, золото и бель стягов. Всадников бьшо много, до жути много. Треугольные и овальные стальные щиты, султаны, копья, золотые – а больше воронёные – латы.

Впереди всех возвышался Корнила, похожий на памятник самому себе.

Лощина перед ними была густо-зелёная – аж синяя – после недавних дождей. Даже босоногим мальчишкам хорошо известно, как приятно пружинит в таких местах под пяткой земля. Но эти никогда не ходили босиком. Корнила надеялся, что мужики не осмелятся полезть на конный, железный строй – увидят и отступят.

Другая гурьба, растянутая на милю, если не больше, стояла выше, за лощиной, на поле. Белые полотнища, турьей кожи щиты, дубины, багры, пращи. Корнила не знал, что они готовятся нападать. А если б даже и знал – не поверил бы.

От мужицкой гурьбы отделились и начали спускаться по склону Фаддей и Иуда. Кричали что-то. Панское войско замолчало, и тогда Корнила понял: ярильщики.

– Эй, косоротые! – горланил Ляввей. – Эй, гродненцы-грачи! Смола черномазая! Задница шилом! Святого отца на хряка обменяли!

Оскорбления были общеизвестными и потому страшными. Цепь обороняющихся взорвалась яростью.

– Хамы! – налившись кровью, кричали оттуда. – Мужики! Головы лубяные!

– Паны! На соломе спите – зубами чухаетесь!

И тут страшный, нездешний вопль оборвал перебранку.

– Босяки! – кричал Раввуни. – Чтоб вы, как свиньи, только мёртвые в небо глядели, чтоб вы, как светильники, каждое утро угасали, чтоб вы всегда пустыми были, как собачья миска у дрянного хозяина, у собаки этой, Жигмонта!!!

– Иудей, – сказал кто-то.

– Эй, – издевательски бросил Корнила. – Почём земля горшечника?!

– Тебе таки это нужно знать, если уж Христа продать собрался.

Кое-кто в железных шеренгах опустил голову. И тут Ляввей сделал то, что переполнило чашу терпения. Он протянул руку, и на ладони его неведомо откуда появился зайчонок. Он отпустил зверушку, и та лупанула вдоль поля – спасаться.

– Вот! Займите у него мужества!

Корнила взревел и подал знак. Войско спустилось в широкую лощину. Сочно зачавкало под копытами коней. Перед железными лежало большое поле, и по нему скакали к войску два всадника в лёгких кольчугах с пластинами и наплечниками – Братчик и Фома.

– Гай! Гай! Давай двоих на поединок!

Корнила, крякнув, глянул на сотника Пархвера:

– А?

Пархвер кивнул.

Братчик на белом коне с лёгким мечом да Фома на рыжем крутились перед ними, дразнили. Ждать долго не пришлось. Навстречу им помчались Корнила и на грузном битюге великан Пархвер. Конь Корнилы был вороным, Пархвера – вороной с белыми полосами, гривой и хвостом.

Угрожающе были нацелены копья, верещала и колотилась под копытами земля. Конники неслись, тяжёлые и страшные, как бронтозавры, на конях, закованных в сталь.

Братчик увидел, что конские ноги выше бабок в чулках грязи, и подмигнул Тумашу:

– Пусть постоят остальные, пока мы тут драться будем.

Ярилыцики потихоньку ретировались, и никто их за это не осуждал. Они своё сделали, пришёл черёд более серьёзного дела.

Горы железа летели на мужицких бойцов, и в рядах защитников города триумфально завыли, заулюлюкали. Ясно было: конец. В одном Пархвере сажень и шесть дюймов. И тут случилось неожиданное. Когда железные были уже совсем близко, Тумаш и Христос поставили коней на дыбы, повернули их в воздухе и шенкелями заставили сделать скачок в сторону.

Две горы с разгона промахнули мимо них. Юрась же умудрился догнать Корнилу и плоскостью меча ляснуть его по железному заду. Загудело. Захохотало мужицкое войско. Разозлённый Корнила попробовал сделать то, что не дозволялось и было ошибкой: через плечо, как палкой, огреть противника копьём. Юрась перехватил оружие и, вырвав, бросил на землю.

Корнила схватился за меч. Теперь, когда он лишился копья и не мог уже разить противника издали, тяжеловесность его из преимущества превратилась в недостаток. Теперь он оказался в проигрышном положении: мечи были равной длины, а враг двигался куда проворнее. Оставалось надеяться на непробиваемый миланский панцирь.

Две пары воинов дрались среди поля, и тысячи глаз глядели на них.

– А ну, а ну, – подзадоривал Фома. – Дав-вай, собачья кость. Где уж тебе!.. Мы… от Всеслава.

– Я сам… от Всеслава, – хрюкал Пархвер.

– От хорька ты, а не от Всеслава. От хоря и свиньи.

Пархвер сильно потел. Но Фоме приходилось тяжелей. Несмотря на большую силу и вес, перед сотником он был мелковат.

– Хам!

– Сам хам!

Лязгали мечи. Рассветные лучи сверкали на латах. Всё это напоминало весёлую и жуткую игру.

– Держ-жись, Христос.

– На тебе!

– Ы-ых! – отбил удар меча Корнила.

– Хорошо, что ты стрелу вытащил, – скалил зубы Юрась. – Несподручно было бы с ней… на… коне.

Неистово звенели мечи. Корнила шумно выдыхал и ругался.

– Шутишь грубо, – бросил Христос. – Мозги у тебя куриные.

– Верному мозги… без надобности.

– Так я их тебе сейчас… совсем вышибу.

Неуловимым выпадом он отбил меч Корнилы и ошеломил тысячника. Тот крутнулся и грузно, тяжко ахнулся о землю. Не мог подняться. Юрась склонился, подхватил с земли копьё и поднёс острый конец к груди лежащего. Войска ахнули.

– Держись, – сказал Христос. – Вставай.

Корнила встал и криво пошёл, сам не зная куда. Железные ещё подались вперёд – помочь вождю, спустились почти все в лощину. Из их рядов показались пасти канонов. Их тянули, и колёса по колодку вязли в земле.

Юрась несколькими толчками копья направил Корнилу в нужную сторону и стал глядеть на Тумаша. Тот бился отчаянно, но удары великана были страшными – двуручный меч Тумаша каждый раз отлетал за спину.

Корнилу наконец оттащили к своим. Он, придя в себя, кричал, приказывал что-то. С ним спорили. И всё же с его стороны внезапно рявкнул один канон: месть двигала тысячником.

Над головами бойцов пролетело ядро, вспахало землю перед мужицким войском.

– Эй, – кричали оттуда. – Поединок не кончен! Горшки кидать будем!

Затем с той стороны долетел лязг: мужицкая катапульта метнула горшок с грязью – в знак предупреждения… Корнилу схватили за руки, уговаривали.

Но результат перестрелки сказался сразу же. Только вышел он неожиданным. Горшок недолётом – видать, не отрегулировали натяжку жил катапульты – упал прямо на голову Пархверу, и та застряла в нём.

– Эй, кум, помочь, что ли? – спросил Фома.

Ударил слегка по горшку, расколол его. По шлему, по лицу, по усам великана плыла жидкая, глинистая грязь.

– Умылся бы, что ли.

Большие синие глаза Пархвера загорелись неудержимой яростью. Он поднял двуручный меч и слепо опустил его. Тумаш еле успел поставить своего лёгкого коня на дыбы, и лезвие вошло глубоко в землю.

И тогда Фома дал врагу ловкого пинка в выпяченный зад. Пархвер вылетел из седла. Хохот покатился над полем. Победители помчали к своим.