Алексей Рыбин - Ослепительные дрозды

• Название: Ослепительные дрозды
• Автор: Алексей Рыбин
• Жанр: Детектив

---

В лифте Лекову снова стало плохо, он побледнел, на лбу его выступил пот, но до тошноты дело не дошло - питерский гость громко рыгнул, обдав окружающих густым пивным духом и, в очередной раз заставив девушку Наташу скукожиться. Отрадный же, по своему обыкновению делал вид, что все происходящее вокруг его совершенно не касается, а Кудрявцев пристально посмотрел на своего товарища и спросил:

- Нехорошо тебе, Василий?

- Нехорошо матом ругаться при детях. А мне дурно, - просто ответил Леков. - Но это сейчас пройдет. Вы не бойтесь.

Он посмотрел на девушку Наташу.

- А я и не боюсь, - ответила та, глядя на Лекова снизу вверх.

- И правильно, - согласился Кудрявцев. - Вася - он хороший.

- Да я вижу, - кивнула Наташа. - Вижу.

- Вот только не надо иронизировать, - строго заметил Леков, утирая пот со лба. - Не надо, девушка. Вы такая красивая, а такие глупости начинаете говорить. Мы ведь с вами совсем незнакомы. Как же можно-с, вот так, незнакомого человека смешивать прилюдно с говном-с? А? Хорошо ли это?

- Приехали? - с надеждой спросил Отрадный, когда лифт остановился и двери его со скрипом разъехались в стороны.

- Да. - Кудрявцев сделал рукой приглашающий жест. - Прошу на выход. С вещами.

***

В квартире Романа Отрадный, наконец, расслабился. Он, явно, чувствовал себя в своей тарелке - даже облик его очень хорошо сочетался со шкафчиками карельской березы, с мягким, старинным кожаном диваном, на резную деревянную спинку которого Отрадный небрежно закинул руку, с тяжелыми бархатными портьерами, закрывающими окна, с иконами и картинами, висящими на стенах.

Отрадный, пожалуй, единственный из всей компании выглядел в апартаментах Кудрявцева на своем месте - даже хозяин в своих потертых джинсах и кожаном пиджачке казался гостем в собственном доме, не говоря уже о покачивающемся Лекове и окончательно потерявшейся девушке Наташе, которая, войдя в квартиру юркнула в массивной кресло и затихла, снова сосредоточив все свое внимание на Отрадном.

Артист сидел, закинув ногу на ногу и курил дорогую, длинную сигарету. Поблескивал очками, поглядывал по сторонам.

- Хорошо у тебя, Рома, - наконец, молвил артист. - Я, знаешь, редко в гости хожу... Все работаю, работаю... А у тебя - просто прелесть, что за дом. Можно посидеть по-человечески...

- Сейчас, сейчас, все будет по-человечески, - пробормотал Леков, срывая винтовые пробки с водочных бутылок.

Когда Кудрявцев, гремевший на кухне тарелками и хлопающий дверцей холодильника появился в комнате с подносом, на котором лежали закуски копченая колбаса, буженина, хлеб, зелень, тонко нарезанный, ароматный сыр, Леков уже выпил свои первые двести грамм.

- Не гони, Василий, - строго сказал Роман. - А то вырубишься раньше времени.

- А когда, позволь спросить, это время, до которого мне нельзя вырубаться?

Лекову, очевидно, стало лучше. Пот на лбу высох, лицо порозовело, в глазах заиграли злые, веселые искорки.

- Я хотел тебя попросить спеть последние твои песни. Из нового альбома. И Сережа бы послушал. Хочешь, Сережа?

Кудрявцев посмотрел на артиста. Тот пожал широкими плечами и как-кто странно сморщил лицо. При желании, конечно, выражение, которое приобрела физиономия Отрадного можно было назвать заинтересованностью, но, с тем же успехом, к нему подходило и определение "отвращение". Он провел ладонью по длинным, густым, холеным волосам, зачесывая их со лба на затылок и прромычал что-то неопределенное.

- Ну да, Сережа у нас только свои песни любит слушать, - ехидно заметил Кудрявцев.

- Ну, отчего же, - прикрыл глаза артист. - "Битлз" я слушаю с удовольствием... Вы как, - нарочито-официально обратился он к Лекову. - Как насчет "Битлз"?

- Нормально, - ответил Леков, странно глядя на статного артиста. Нормально насчет "Битлз".

- "Нормально", - вздохнул Отрадный. - Эх, молодость, молодость... Это гениальные композиторы.

Сказавши это артист снова прикрыл распахнутые было глаза и погрузился в самосозерцание.

- Глубоко, - констатировал Леков. - Глубоко. Гениальные, значит. Ну, ладно. Раз в консерватории так считают, я, что же, я ничего...

Артист не реагировал.

- Ладно, Рома, давай еще по двести и споем.

- Не много будет тебе?

- Ты чего, Рома? Я свою дозу знаю. Гитарку вашу можно взять, Сергей... по отчеству, извините, не помню?... А?

- Не надо, не надо, - Кудрявцев быстро погасил пожар, - заметавшийся в мгновенно открывшихся глазах Отрадного, пожар, который, кажется, вот-вот готов был расплавить дорогую золоченую оправу его очков. - Не надо. У меня есть гитара.

Он метнулся в кухню и, через секунду, вручил Лекову двенадцатиструнный инструмент.

- Специально купил, - сказал Роман. - Как, ничего?

- Говно, - коротко ответил Леков. Отрадный усмехнулся.

- Говно, - повторил Леков. - У нас хороших гитар на заводах не делают. Не умеют.

- Ну, ладно, - пожал плечами Роман. - Как-нибудь с тобой походим по Москве. Поможешь выбрать...

- Если только по комиссионкам - сказал Леков. - Ладно, сыграем пока и на этой...

С дивана, на которым восседал артист донеслось какое-то сдавленное шипение.

- Последняя песня, - объявил Леков и быстро налил себе полстакана водки. - Называется "Время Богов".

- Можно водки выпить? - глухо спросил Отрадный.

- Конечно, - Кудрявцев быстро поднес артисту требуемое. - И огурчик возьми, Сережа, огурчик.

- Спасибо.

Отрадный залпом выпил водку. Леков, наблюдавший за ним с гитарой в руках, одобрительно кивнул.

- Ну, понеслась, - сказал он, когда артист прожевал и проглотил крохотный, крепенький соленый огурчик.

***

Отрадный потянулся за сигаретой, его качнуло и он вляпался растопыренной ладонью в блюдце с крупно нарезанными помидорами. Очень серьезно рассмотрев свои, вымазанные в розовой помидорной кашице пальцы, артист, не найдя салфетки, потащил из кармана брюк носовой платок, попутно заляпав и черную рубашку и, собственно, брюки, умудрился окропить скатерть и накапать на пол.

- У тебя гитара...

Язык артиста заплетался, лицо раскраснелось и покрылось капельками пота. Кудрявцев наблюдал за именитым гостем с видимым удивлением. Прежде он не видел Отрадного в подобном состоянии.

Артист, конечно, выпивал. Но никогда - по крайней мере последние несколько лет - никогда и никто не видел его пьяным. Может быть, только родные и близкие, дома, ночью... В общественных же местах артист старался (и у него это получалось) выглядеть образцом трезвости. Живым символом здорового образа жизни. Раньше, в молодости, конечно, всякое бывало. Но за те несколько лет, которые сделали артиста популярным, и не просто популярным, но по-настоящему знаменитым, едва ли не символом поколения, которое он перерос давным-давно - за эти годы артист успел так мощно "засветиться", дать такое количество журнальных, газетных, а, главное, теле-интервью, такое количество концертов, выпустить столько пластинок, что иначе, как трезвенником и борцом за нравственность и чистоту искусства его уже никто и не воспринимал.

Он пел романсы на стихи русских поэтов, записывал народные песни, арии из итальянских опер, сам писал - и очень много - концерты артиста длились иной раз часа по три.

Он добился того, что в консерватории ему разрешили вести, правда, факультативно, уроки рок-вокала. Он считался первым и главным советским рокером, его, несмотря на сравнительную молодость, называли "дедушкой русского рока". Он застолбил этот участок и надеялся разрабатывать его до конца дней своих. При этом он не являлся циничным хапугой, а во всех своих убеждениях был искренен. Но то, что он услышал сейчас - от пьяного, грязноватого и грубого ленинградского парня, совершенно неизвестного самоучки с немытыми руками и обломанными ногтями на пальцах, матерщинника и, бездельника - повергло артиста в глубочайшее смущение.

Он старался не терять лицо и не впадать в видимый посторонним восторг, но он, все-таки, был профессиональным музыкантом. И он был потрясен.

- Слушай, это... Вася, - вспомнил артист имя гениального самородка. Вася... У тебя гитара... Как-то странно строит... Точнее, не строит...

Отрадный икнул и задел рукой бокал с водкой. Бокал упал и замочил брюки артиста.

- Я на тон опускаю, - сказал Леков, шаря рукой за воротом свитера девушки Наташи, которая после прослушивания пяти песен в исполнении пьяного хулигана впала в совершенно зомбическое состояние и когда Леков, отложив гитару, поманил ее пальцем она подошла и молча устроилась на его коленях.

- На тон опускаю, - повторил Леков, найдя, наконец, пальцами соски девушки Наташи. Она, впрочем, даже не дрогнула. - Струны легче... - Он крутанул правый сосок. Девушка Наташа тихонько завыла. - Струны легче прижимать.

- Ну...

Отрадный решил качнуться на стуле и едва не завалился на спину Кудрявцев придержал начавшего падать назад артиста за плечи и вернул в исходное положение.

- Ну, по-моему, не совсем на тон... У меня абсолютный слух.