Николай Велимирович - Проповедь под горой

• Название: Проповедь под горой
• Автор: Николай Велимирович
• Жанр: Религия

Источник: http://svetisrbi.ru

---

religion_orthodoxy religion_christianity religion_rel Николай Велимирович святитель Проповедь под горой

Источник: http://svetisrbi.ru

ru sr Светлана Луганская ExportToFB21, FictionBook Editor Release 2.6 17.10.2012 OOoFBTools-2012-10-17-12-54-52-1082 1.1

Пролог

...Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. И Он, отверзши уста Свои, учил их...

(Мф. 5:7).

Христос проповедовал, взойдя на гору, а я решаюсь проповедовать только у подножия горы. Невидимый Христос и сегодня стоит на горе, то есть над всеми нами, и говорит с людьми с высот Своего Духа и Евангелия, а я стою под горой, прислушиваюсь к Христу и веду беседу с братьями своими, которые собрались около меня здесь, внизу.

Христос говорил с авторитетом, а я говорю без авторитета. Весь мой авторитет во мне, его нет вне меня. Мой авторитет не в моем происхождении, не в моем звании и не в моей миссии, но в моей вере, которой я живу, и в моей любви, с которой я предлагаю свою веру братьям моим. Я лишь предлагаю свою веру, я ее никому не навязываю. Примет ли кто мою веру? Если никто из людей не примет ее, я останусь под горой один — один со своей верой. Но такого одиночества я не боюсь. Я не боюсь одиночества без людей, я боюсь духовного одиночества — одиночества без веры.

Я хотел бы, чтобы мою веру приняли все, кто ощутил одиночество без веры или, пустоту жизни без веры. Я хотел бы этого не ради того, чтобы прославить нашу веру за счет множества своих последователей, а для того, чтобы через веру ее последователи стали более достойными в жизни своей и в смерти своей. Я ревную не о достоинстве веры, а о достоинстве людей. Вера не цель, а мотив жизни. Вера существует не ради веры и не ради Бога, но ради людей. Верой люди могут сделать лучше и выше только самих себя, а не Бога. Перед величием Бога одинаково ничтожна и человеческая вера, и человеческое безверие. Бог хочет, чтобы люди верили, не ради Своего величия, но ради них самих.

Бог ни во что не верит — Бог все знает. Человек, который ни во что не верит, должен или знать все, или воображать, что знает все. Человек, который знает все — а такого не существует — был бы равен Богу, человек, которому кажется, что он знает все — а таких много — стоит ниже того, кто ничего не знает. Тот, кто поддерживает веру знанием и верой дополняет знание, практически решает проблему веры и знания. Любое другое решение, продиктованное либо тщеславием либо невежеством, лишь нагромождает гору тайн и загадок, у подножия которой человек не находя ответов мечется всю жизнь.

Мы, в двадцатом веке по Рождестве Христовом, стоим у подножия горы тайн и загадок мира так же, как стоял человек за двадцать веков до пришествия Христа. И в наше время, как и в минувшие века, слышится вздох сомнений и бессилия:

О, отгадайте мне загадку жизни,

ту скрытую и древнюю загадку!..

Скажите мне, что значит человек?

Откуда он пришел? Куда идет?

И кто живет там, наверху,

на звездах золотых?

(Гейне, Die Fragen).

Даже если человечество за 4000 лет сделало 4000 шагов вперед — что они значат перед громадой тайн, простирающихся выше Сириуса и превосходящих все наши числа? Ничего. Но этого достаточно, чтобы сделать веру необходимой, глубокой, возвышенной и окрыленной.

Правда, крылья веры часто напоминают крылья Икара. Крылья Икара растаяли от солнца, а крылья веры часто тают от сомнений. Но чего только не разъедало и не расплавляло сомнение, и знание и незнание. Английские позитивисты (Дж. Миль), больше других, ценившие позитивные знания, больше других и усомнились в них.

У веры теорий, понятий и силлогизмов всегда Икаровы крылья, она всегда подвергается сомнению.

Вера же, которая стала неотделимой частью жизни души, которая управляет всеми поступками и всеми делами человека, вера, которой человек живет, такая вера имеет крылья сильнее крыльев Икара. Такой веры не коснутся сомнения, с такой верой человек может взлететь высоко — высоко на гору, где стоит Христос. С такой верой, человек может и перед скалами тайн и загадок жизни быть героем, полным мужества, радости и мира в душе.

Думаю, что своим братьям, собравшимся под горой я предлагаю такую веру.

Примет ли кто-то мою веру? Или я останусь один, один со своей верой? Впрочем, такого одиночества я не боюсь. Я не боюсь одиночества без людей, я боюсь одиночества без веры, ибо это самое пустое и самое мучительное одиночество, которое только может постичь маленьких жителей подножия горы.

Драма Иоанна Предтечи (Проповедь в день усекновения главы Иоанна Предтечи)

...Вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою...

(Мк. 1:2)

...его почитали за пророка...

(Мф. 14:5)

...дочь Иродиады тотчас пошла с поспешностью к царю и просила, говоря: хочу, чтобы ты дал мне теперь же на блюде голову Иоанна Крестителя...

(Мф. 6:25)

Человечество — гордое слово, дорогие братья, но если смотреть на него с горы, не увидишь человечества. Виден туман, видны облака, но человечества не видно. Видны темные массивы лесов и неровно сотканная сеть полей и лугов, а человечества не видно. В тумане угадываются большие города, словно разлитые лужи серой краски, проступают белые извилистые нити рек и дорог, но нет намека на человечество. Не видно царских дворцов, палат парламента, храмов, как не видно и мух, переносящихся по этим башням человеческой гордости, не видно воробьев, летающих выше мух, не видно орлов, парящих выше воробьев. Видно чуть голубизны вверху, ее люди называют небом, а внизу немного серого, это люди называют землей, а между ними нечто, что люди не называют никак. Наблюдатель на вершине горы, наконец, утомился в поисках человечества в долине, прикрыл глаза, и с циничной усмешкой прошептал про себя: «Человечество — всего лишь гордое слово!» И не открывая глаз, стал прислушиваться, не услышит ли он это человечество.

Человечество — это гордое слово, дорогие братья, но на вершине, сколько ни слушай, человечества не слышно. Человечество пирует в долине, но ни один праздничный возглас не долетает до вершины горы; человечество плачет и рыдает, но его стоны и рыдания не поднимаются выше полета воробья; человечество в долине ведет войны, но грохот битвы не достигает высот орлиного полета; человечество женится и выходит замуж под звон колоколов и залпы салютов, бурно аплодирует своим героям и устраивает торжественные шествия в честь своих тиранов, но отзвуки этих событий затихают и замирают раньше, чем достигнут вершины. И слушатель, приклонивший голову к земле на вершине горы: не услышит ли о человечестве из долины, наконец, распрямившись, в слух говорит себе: «Напрасно я смотрю в пустую могилу и жду из нее голоса, человечество — всего лишь гордое слово». Невидимое и неслышное с высоты, человечество живет и умирает в ущельях жизни, и его не слышно и не видно ни когда оно живо, ни когда оно мертво.

И все-таки, братья, человечество, которого не видно с горы потому, что ваши глаза его не видят, и которого не слышно потому, что ваши уши его не слышат, подчас переживает драмы, которые не остаются незамеченными. Как бы давно или далеко они ни происходили, они не остаются незамеченными Тем, Кто видит с горы так же, как и в долине, и слышит вдали так же, как вблизи, ради Кого разыгрываются все драмы человеческие — для Бога.

Много драм пережито человечеством, больших и малых, их не замечают мухи, воробьи и орлы, но их значение от этого не становится меньше. Совокупность больших и малых драм человечества составляет великую, гармоничную, гениальную, единую драму. Ее не видят облака и туман, леса и горы, но она не становится менее реальной и не теряет своего величия, ибо ее видит Тот, Кому нужно видеть.

Одна из самых поразительных драм человечества произошла на берегах Мертвого моря — драма Иоанна Крестителя, случившаяся задолго до наших дней, но мы и сегодня вспоминаем ее. Она осталась невидимой и неслышимой для пастухов, которые в тот день лежа ничком на горе Елеонской над Иерусалимом пытались разглядеть и расслышать тех, кто зовется человечеством.

Иерусалим в тот день жил обычной размеренной ленивой жизнью восточного города. Вдоль улиц сидело множество нищих, они просили милостыню во имя ветхозаветного Бога Израильского, воздающего тем, кто подает бедным. На базарах фарисеи и саддукеи препирались о законах и пророках никак не могли окончить спор. Их примиряла лишь совместная неприязнь к римским стражникам, которые ходили взад-вперед перед ними и звоном своего оружия заглушали их крики. В храме, в великом храме Соломона, царила гробовая тишина, и если кто-то находился в нем, то он пытался потеряться в тишине, воплощавшей древность человеческого рода.