Станислав Мелешин - Южный Урал № 13—14

• Название: Южный Урал № 13—14
• Автор: Станислав Мелешин
• Издательство: Челябинское книжное издательство
• Жанр: Критика
• Год: 1955

---

По непонятным причинам законсервировано было после войны издание книги «Урал — земля золотая» в Детиздате. Это же издательство своевременно не сумело выпустить в свет и такую важную в деле воспитания подрастающего поколения книгу, как «Слушай нас, Родина».

Неблагополучно с переизданием произведений писателя-земляка и у нас, на Южном Урале. Любимую когда-то всеми юными уральцами книгу «Урал — земля золотая», изданную в 1947 году, в Челябинске небольшим тиражом и с сокращениями, сейчас совершенно невозможно найти в библиотеках.

Рассказы и очерки А. Климова, рассеянные по газетам, журналам и альманахам до сих пор не собраны.

Давно назрела необходимость издания избранных произведений Анатолия Матвеевича Климова. Произведения писателя, как и прежде, будут волновать читателя, будут служить благородной цели воспитании коммунистического сознания наших людей.

Иван Малютин ВОСПОМИНАНИЯ О ВЯЧЕСЛАВЕ ЯКОВЛЕВИЧЕ ШИШКОВЕ К 10-летию со дня смерти

В первый раз о писателе Шишкове я узнал от Григория Николаевича Потанина в 1915 году, в Барнауле. Тогда же мне довелось прочитать рассказ Вячеслава Яковлевича «Ванька Хлюст» в «Ежемесячном журнале» за 1914 год.

Этот рассказ произвел на меня сильное впечатление. Я почувствовал необыкновенную близость автора к жизни народа. Заметил в нем отзывчивое сердце и большую светлую душу.

А потом, когда в разных журналах прочитал рассказы: «Краля», «Чуйские были» и «Страшный Кам», то автор совершенно покорил меня простотой изложения, искренностью своего голоса, чуткостью к простому человеку, — герою своих произведений.

Многое из того, что было написано Шишковым, как мне казалось, было пережито и передумано мной и всеми, кто окружал меня, — простыми людьми.

Может показаться странным, что я подхожу к писателю с такой меркой. Впоследствии я убедился, что так относятся к творчеству подлинно народного писателя многие. Ф. В. Гладков писал мне:

«Для писателя самой лучшей наградой служит задушевный отклик читателя, и выходит, что та книга хороша, которая написана, как душевное откровение».

Это очень справедливые слова.

Вячеслав Яковлевич, прежде чем стать писателем, двадцать лет жил и работал в Сибири среди народа, встречался с сибирскими старожилами, с переселенцами, с каторжниками, с заводчиками и рабочими, с купцами и лесорубами. В живом общении с ними писатель черпал свою веру в прекрасное будущее, свою неугасимую любовь к человеку и особое, честное, совестливое и благоговейное отношение к писательскому труду.

В 1919—1920 годах я заведывал избой-читальней в деревне Морозовой, в 40 километрах от Новосибирска. Здесь в долгие зимние вечера я вслух читал «Чуйские были», «Ваньку Хлюста», «Веселого бродягу» и другие рассказы В. Я. Шишкова и проверял на слушателях, как до их сердца доходит слово писателя. С большим интересом слушали малые и старые произведения В. Я. Шишкова. Они были так же понятны народу, как и произведения Чехова, Горького, Подъячева.

Позднее, уже в Ярославле, я проверил, как принимают рассказы В. Я. Шишкова маленькие слушатели. Было это тоже длинными осенними вечерами. За окнами шумели столетние тополи и темные косматые ели.

Глубокий вечер… Все взрослые в семье давно уже спят. Только дети бодрствуют, поджидая, когда я кончу работу.

И вот читаем «Колдовской цветок» или про козла Ваську. Или что-нибудь из «Страшного Кама». Сидят дети тихо, слушают, как завороженные, не шелохнутся.

И жуткие, и смешные рассказы Шишкова нравились ребятам и были понятны им.

И сам я чувствовал, что после рассказов писателя близки и понятны становились голоса лесные и шорохи таежные. А рядом, за окном, шумел вековой парк и наводил на размышления. Сам Вячеслав Яковлевич представлялся в эту минуту каким-то волшебником. Вот он подходит к спящей вековым сном красавице Тайге, взмахивает своим пером, и Тайга начинает говорить… Говорят и полудикие обитатели Тайги, загнанные и обездоленные. В их голосах слышится горькая, не отомщенная обида на своих угнетателей.

«Старик думал о том, что есть великий, русский бог, светлый и милостивый. Но зачем он так далеко живет? Зачем он дает обижать тунгусов? Разве не видно ему сверху? Али жертвой недоволен остался. Можно еще больше дать «приклад». Возьми, только в обиду не давай. Пожалуйста, давай защиту…

И старик заплакал»…

(«Помолились»).

Проработав много лет в Сибири, В. Я. Шишков посвятил ей многие свои произведения, от мелких рассказов до «Угрюм-реки». История зарождения, роста и крушения сибирского капиталиста-золотопромышленника нарисована в замечательном романе «Угрюм-река».

Но я отклонился в сторону.

Начну по порядку. В 1926 году я узнал от наших фабричных студентов, приехавших из Ленинграда, новости о В. Я. Шишкове. Он тогда возглавлял Ленинградскую организацию писателей и пользовался там большой популярностью.

Осмелился я и написал ему письмо, а он вскоре ласково ответил на него и пообещал при удобном случае навестить меня в Ярославле…

С тех пор переписка наша наладилась.

За это время три раза Вячеслав Яковлевич вместе со своей женой Клавдией Михайловной, приезжал в Ярославль, осматривал фабрику «Красный Перекоп». Мне фабрика была очень знакома, я проработал на ней 30 лет… Писатель подолгу беседовал с рабочими, затем осматривал в городе древние храмы, украшенные замечательной живописью.

Однажды В. Я. Шишкова пригласили побывать на собрании ярославских писателей. Собралось человек двадцать. Вячеслав Яковлевич рассказал о работе ленинградских писателей. Встреча прошла очень оживленно.

Возвращались домой мы уже на рассвете.

Хорошо помню сейчас, как в первый раз Шишковы появились у меня в домике при фабрике. Привел их знакомый библиотекарь.

Привел он Шишковых к вам, отворил дверь:

— Вот он где обитает, Вячеслав Яковлевич, получайте его!

Я был в холщевом сером фартуке, переплетал книги. Смотрю и глазам своим не верю: «Неужели это Вячеслав Яковлевич?» Стою, разглядываю его. И он смотрит на меня. Но недолго длилось наше молчание, прерванное крепкими объятиями.

Наконец, гостя усадили к моему переплетному столу и, окружив его тесным кольцом, стали просить, чтобы прочитал свои рассказы. Вячеслав Яковлевич и не думал возражать.

Книга, которую читали вчера, была тут же на столе, Шишков взял ее, посмотрел:

— Ну вот, прочитаем хотя бы «Плотника».

Прочитал. Показалось мало, попросили еще. Прочитал «Кикимору» и «Шефа».

Женщины уже приглашали нас к столу, устроенному на маленькой терраске, но мы так увлеклись чтением, что трудно было вытащить нас из комнаты.

Удивительно было то, что дорогой гость наш превратился в самого близкого человека нашей семьи. Никаких стеснений, никаких перегородок не чувствовалось между нами.

…Был жаркий сентябрьский день, — в комнате стало душно и мы порядочно утомили гостя разговорами.

Потом все вышли на терраску. Вячеслав Яковлевич охотно пил чай, постоянно шутил и смешил ребят. Выйдя из-за стола, достал из портфеля привезенную в подарок новую книгу веселых рассказов «Цветки и ягодки». И написал:

«Энтузиасту русской литературы, дорогому Ивану Петровичу Малютину. С большим уважением Вяч. Шишков. 2/IX-29. Ярославль, Петропавловский парк после 18-го стакана чаю с вареньем».

Потом еще преподнес другую книгу: «Спектакль в Огрызове», написал на ней:

«Странноприимному, любвеобильному хозяину Ивану Петровичу Малютину от бродячего человека и автора этой книги. Вяч. Шишков. 2/IX-29. Ярославль».

За годы нашего знакомства я получал от него все книги с автографами, за исключением «Пугачева», вышедшего после смерти автора.

В каждый приезд Вячеслава Яковлевича, мы гуляли с ним по парку. Он просил меня рассказывать ему о парке, о строительстве первой полотняной фабрики в России, из которой вырабатывались полотна и салфетки для царского двора.

Он слушал охотно и с глубоким вниманием: писатель любил старину.

Прощаясь, Вячеслав Яковлевич просил:

— Приезжайте в Ленинград ко мне! Какие дворцы там, и Пушкинский лицей и другие диковинки. Вот уже погуляем везде с вами. Приезжайте-ка!

В начале мая 1930 года я очутился в Ленинграде впервые в жизни. Город произвел на меня ошеломляющее впечатление своим великолепием. Я просто растерялся; не знал, на что смотреть и куда идти. Пошел к могилам наших великих люден: Белинского, Добролюбова, Писарева, Некрасова, Тургенева.

Потом поехал в Детское, к Вячеславу Яковлевичу.

С чувством какого-то трепета и волнения я подошел к двери, где под стеклом значилась надпись: ШИШКОВ.

Я немного постоял и нажал кнопку. Слышу кто-то необычно скоро спускается по лестнице и открывает дверь. На пороге Вячеслав Яковлевич. Поздоровались.