Надежда Чернецкая - Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал

• Название: Я, Шерлок Холмс, и мой грандиозный провал
• Автор: Надежда Чернецкая
• Жанр: Фанфик

«…Стараниями моего друга Уотсона мир знает меня как «мыслящую машину», как человека с холодным сердцем и трезвым рассудком. Однако судьбе было угодно преподать мне урок, и в моей жизни произошли события, которые навсегда изменили мое отношение к человеческим чувствам. С тех пор моя ироничность по отношению к любви является скорее следствием горьких воспоминаний и, быть может, насмешкой над самим собой…»

---

Голдентрил все также обманчиво мирно возвышался над зеленью своего парка. Я беспрепятственно вошел в имение через главные ворота и только у входа в дом увидел констебля.

— Что вам угодно, сэр? — спросил он, когда я встал под крышу и закрыл зонт.

— Попасть в этот дом и не более того.

— Вы не можете видеть сэра Гриффита — он арестован по обвинению в убийстве своего отца.

— Я знаю об этом и сам принимаю участие в расследовании. Мне нужно попасть в дом. Вот разрешение.

Констебль прочел данную мне Лестрейдом бумагу, кивнул и вернул ее мне:

— Можете войти, сэр.

— Благодарю вас, констебль, но у меня к вам небольшое поручение. Примерно через сорок пять минут или через час, когда я буду работать внутри, сюда придет женщина и каким-то образом попытается проникнуть в дом. Она молода и очень красива, с темными волосами, синими глазами и приятными манерами. Она, наверняка, придумает какую-нибудь историю: скажет, что была невестой арестованного и теперь мечтает о его фотографии на память, представится родственницей, соседкой или секретарем из Скотланд-Ярда. В любом случае она скажет, что ей обязательно нужно попасть в дом, а необходимое разрешение попытается заменить своим личным обаянием…

— Понятно, сэр! Она не войдет ни под каким предлогом! — обрадовался констебль.

— Нет, нет! Я хочу, чтобы вы сделали вид, что верите любым ее словам, и пропустили эту женщину в дом. Пусть она думает, что обманула вас.

— А инспектор Лестрейд знает об этом?

— Нет, но он разрешил мне действовать в соответствии с моими соображениями. Я встречу эту женщину, когда она войдет, расспрошу ее об обмане и, если окажется, что она причастна к преступлению, расскажу обо всем Лестрейду. А вы, констебль, задержав соучастницу, получите сержантские нашивки.

— Хорошо, сэр. Я сделаю как вы говорите.

— Я знал, что на вас можно положиться, — сказал я, похлопывая его по плечу, — только ни в коем случае не говорите ей, что в доме я, иначе все сорвется.

— Понимаю, сэр. А как вы узнаете, что она пришла?

— Услышу шаги. Она непременно окажется там же, где и я. Смотрите, не проговоритесь!

— Будьте спокойны, сэр!..

В доме было тихо, и эту тишину нарушал лишь гулкий звук моих шагов и шум дождя за окнами.

Я быстро обошел жилые комнаты на первом этаже. Большая часть из них, как я понял, в прошлом принадлежала сэру Чарльзу, так что я поспешил подняться на второй этаж и продолжил свою экскурсию.

Несколько небольших комнат, бильярдная и зал для светских приемов не дали мне ничего, и я, повернув в левое крыло, наткнулся на запертую дверь. Очевидно, это то, что мне было нужно — личные комнаты Гриффита, которые он запер на ключ, уходя на роковое для него свидание с Элен. Я похвалил себя за предусмотрительность и извлек из кармана отмычки…

В маленькой проходной комнате стоял диван, три кресла и столик с пепельницей, полной окурков, и с увядшим букетом в вазе.

Кабинет Гриффита был большим, но довольно темным из-за бордовых гардин и высоких панелей темного дерева. Спальня была совмещена с кабинетом и представляла собой красивое светлое помещение: высокое готическое формы окно с видом на парковую зелень, зеркало, туалетный столик, большая кровать, низкий диванчик в восточном стиле — все это выдавало изнеженный, но несколько беспорядочный вкус хозяина. А несколько сорочек на кресле, смятое покрывало на постели, полная пепельница и спертый от выкуренных сигарет воздух говорили о том, что последние часы перед уходом он провел здесь.

Я приоткрыл окно наполовину, чтобы было легче дышать, снял шляпу и пальто, положил их на стул за кроватью, чтобы, войдя, невозможно было заметить, и принялся за поиски.

Осмотрев все более или менее пригодные для хранения бумаг места в спальне и ничего не обнаружив, я вернулся в кабинет.

В двух шкафах с книгами были только книги и ничего больше, в высокой этажерке — стопка журналов, коробка с уплаченными счетами и связка писем, которые я просмотрел и положил обратно.

Сев за бюро и открыв отделение с чистыми конвертами, я обнаружил там связку ключей и стал искать замки к ним. Один отыскался сразу же, когда я вытащил небольшую резную шкатулку из соседнего ящика.

В шкатулке лежало жемчужное ожерелье, два очень красивых женских кольца— одно с изумрудом, другое с великолепным аметистом, бриллиантовые серьги и рубин без всякой оправы. Сначала я был немного озадачен, но потом понял, что это были, должно быть, те самые вещи, которые Элен отказалась принять от Гриффита. Что и говорить, нужно быть стойкой женщиной и иметь серьезные причины, чтобы отказаться от таких роскошных подарков!.. В бюро я нашел также бухгалтерские книги, несколько отчетов Гриффиту от биржевого клерка, в которых говорилось о выгодных вложениях, тетради с подсчетами и финансовыми пометками, пару старых газет и прочие вещи, среди которых оказалась фотография Элен, сделанная пять лет назад в Париже, а теперь аккуратно уложенная в конверт. Неровные края и то, что на оборотной стороне фотографии были хорошо видны следы клея, указывало на путь, которым Гриффит раздобыл ее — она, несомненно, была оторвана с альбомной страницы.

Никаких дневников или иных компрометирующих Элен бумаг у Гриффита не было.

Я подошел к окну и остановился в раздумье, а заодно и пытаясь разглядеть Элен среди зелени и серой пелены дождя. Когда я уже собирался отойти от окна, она действительно появилась на центральной аллее… Некоторое время я смотрел, как она, закрываясь зонтом, уверенно шла к дому, а потом взял одну из тетрадей Гриффита, убрал остальное обратно в бюро, связку ключей положил в карман и встал за гардину в спальне.

Прошло около десяти минут, прежде чем я услышал шаги на лестнице. Элен быстро поднялась на второй этаж и вошла в апартаменты Гриффита. Было ясно, что расположение комнат в Голдентриле она знает неплохо.

Со своего места за портьерой я мог отлично видеть, как Элен сняла шляпу, перчатки и плащ и бросила все это вместе с мокрым зонтом на диван в кабинете. На ней было черное платье с белым кружевным воротником — очевидно, чтобы пробраться сюда, она все же выбрала какую-то роль.

Я наблюдал за тем, как она принялась за поиски… Мысль о дневниках так поглотила ее, что ей и в голову не приходило подозревать обман. Она самозабвенно искала, и цель спасти свою тайну в ее глазах, должно быть, оправдывала необходимость рыться в чужих вещах и подвергаться риску быть пойманной на этом…

Зайдя в спальню и осмотревшись, Элен заглянула в ящик туалетного столика и вернулась в кабинет.

Она последовала моей схеме: пересмотрела книги в шкафах, вытащила на пол содержимое этажерки и села на стул перед бюро.

По очереди открывая ящики, она вытряхивала их перед собой, внимательно рассматривала каждую мелочь, а потом приводила все в прежний вид.

Достав резную шкатулку, она начала поиск ключа; не найдя его, вскочила со стула и вытащила шпильку из прически. Вставив ее в скважину, она ловким движением сломала замок и нетерпеливо откинула крышку. Разочарование, постигшее ее, оказалось сильным — некоторое время она просто смотрела на драгоценности, а потом прошептала проклятье и сунула шкатулку обратно в ящик.

Стопка записных журналов, блокноты и отдельные бумаги были изучены и оставлены на своих местах, а когда в руки попала фотография, Элен не задумываясь разорвала ее на части и бросила обрывки в пепельницу.

Что ж, она показала свою решимость и твердые намерения, и в своих предположениях я утвердился — настало время предстать собственной персоной…

Когда Элен, сидя ко мне спиной, быстро листала бухгалтерские тетради, я прислонился к косяку входной двери.

— Вы что-то ищете, дорогая мисс Лайджест? — произнес я.

Она сильно вздрогнула и вскочила. Испуг в ее глазах сменился изумлением, а изумление — отчаянием. Самообладание лишь на миг покинуло ее — уже в следующую секунду ее смятение выдавало только прерывистое дыхание и мертвенная бледность. Она перевела взгляд с меня на тетрадь, которую я держал, и, чуть пошатнувшись, ухватилась рукой за крышку бюро.

— Почему вы не в Лондоне? — проговорила она. — Как вы тут оказались?

— Как и вы — вошел по лестнице. Мы с вами снова проявили поразительное единодушие: я решил ускорить сегодняшнюю встречу и не ошибся, предположив ваше местонахождение…

— Что вам здесь понадобилось? Передумали идти в Скотланд-Ярд?

— Я и не говорил, что пойду туда прямо с утра. Чему вы удивляетесь? Я в очередной раз попытался кое-что прояснить.

— И прояснили? — она отчаянно пыталась читать между строк, но ничего не выходило.

— Осталась самая малость! — ответил я и невольно улыбнулся этой случайной цитате ее собственных слов.

Некоторое время она продолжала беспомощно смотреть на меня, потом отвернулась и медленно опустилась на диван с onqepebxhl лицом.