Ким Уозенкрафт - Разыскиваются полицией

• Название: Разыскиваются полицией
• Автор: Ким Уозенкрафт
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, ВКТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-046126-4, 978-5-9713-7279-0, 978-5-226-00421-6

В убийстве трех подростков обвинили невиновного.

Молодой детектив Дайана Уэлман понимает, что высокие полицейские чины покрывают настоящего преступника. Она пытается провести собственное расследование, и сама становится жертвой коррупции — ее подставляют коллеги и сажают в тюрьму.

Теперь единственная надежда на спасение — дерзкий побег вместе с осужденной на пожизненный срок Гейл Рубин.

Дайана больше не верит в закон и намерена восстановить справедливость собственными силами…

---

— «Раунд-Рок». — Ренфро наклонился к ней так близко, что она решила, будто он собирается ее поцеловать. — Класс 1976 года, — прошептал он. — Ну-ка, пошевели мозгами, кто с ним учился и получил аттестат в тот же год?

Дайана молчала.

— Гиб Лоув. Они были в одной легкоатлетической команде.

— Лоув занимался легкой атлетикой?

— Мало того. Его приятель еще метал диск.

Дайана разочарованно откинулась на сиденье.

— Что это доказывает? Вообще ничего не доказывает.

— Я понимаю. — Ренфро нервно поерзал. — Но согласись, это попахивает сговором: окружной прокурор вызывает свидетелем по очень важному делу, в котором хочет непременно добиться обвинительного приговора, бывшего одноклассника шерифа. И этот свидетель даже не обладает дипломом. Не лучше ли было пригласить компетентного человека?

— Разумеется. Но этого недостаточно.

— Все-таки лучше, чем ничего.

— Ренфро, я ценю то, что ты откопал, однако присяжные приняли показания этого малого за чистую монету.

— А окружной прокурор, судя по всему, расплатился звонкой монетой. Наличной зеленью.

— Подонок… — Дайана взяла Ренфро за руку. — Когда ты все успел? Откуда у тебя время?

— Выкроил, — усмехнулся он. — Вспоминал тебя каждый день.

— Спасибо. — Она прижала его руку к губам и поцеловала кончики пальцев. — Это очень мило. — Выпустила руку, и она упала на стенограмму, словно Ренфро был не в состоянии держать ее на весу. — Я тоже по тебе скучала.

— Эфирд не слишком помог. Я пытался обсудить с ним дело Черчпина, но он готов был говорить лишь об одном — о тебе. — Ренфро положил руку на спинку сиденья и легонько дотронулся до плеча Дайаны. — Словно помешался.

— У меня ничего с ним не было, — промолвила Дайана. — Никогда и ничего.

Ренфро кивнул.

— Я чуть не написал тебе об этом. Но не знаю, что бы подумали те, кто читает нашу переписку. Хотел переслать с официальной почтой, но решил, что это опасно.

— Мог бы погореть. Шеф не одобрил бы контактов с осужденной.

— Да я и не знал, что сказать. Боялся загнать тебя еще больше, ты и без того была загнана.

— Куда бы я смогла убежать?

— Ведь убежала же.

— У меня не оставалось выбора.

— Не могу поверить, что ты это провернула. Просто удивительно.

— Эфирд не пожелал с тобой беседовать?

Дайана старалась сгладить неприятное ощущение от возникшего у обоих осознания, что все кардинально переменилось. Что, вероятно, ей придется исчезнуть из Техаса и у них нет надежды на общее будущее. Если только Ренфро бросит привычную жизнь и последует за ней…

— А как удалось…

— Вот уж никогда не признаюсь, — шутливо произнесла Дайана. — Где теперь проживает Эфирд?

— Придется тебе показать. Это в стороне от больших дорог.

— Тебе нельзя меня сопровождать. Он взбесится, и твоя карьера разрушится. Слышал о таком понятии — «укрывательство преступника в бегах»?

— А если он взбесится и нападет на тебя?

Дайана приподняла край рубашки и повернулась на сиденье так, чтобы Ренфро заметил рукоятку пистолета.

— Как-нибудь спасусь, — рассмеялась она. — Опасная преступница — я. Бояться следует меня. — Дайана хотела казаться веселой, но слова застревали в горле.

Преступница. Осужденная. Чудовище. Отличное от человека существо, которого следует презирать и бояться.

— Я с тобой! — решительно заявил Ренфро. — Если у тебя нет никого на примете иного. Кстати, где твоя сокамерница? Вы разделились?

— Это касается лишь меня и ее. Моя проблема.

— Ты не поедешь туда одна.

— Поеду. Я не собираюсь впутывать тебя в это дело. Больше, чем ты уже впутался. Ни в коей мере. И он не сумеет причинить мне вред.

Ренфро вздохнул, взял стенограмму и начал рисовать план на задней стороне обложки.

— Позвони мне. Я напишу здесь номер моего мобильного.

— Нет!

Ренфро покачал головой:

— Прошу тебя, позвони и сообщи, что с тобой все в порядке.

— Не пиши. Просто скажи. Я запомню.

Он удивленно уставился на нее.

— Если со мной что-нибудь случится, я не хочу, чтобы у меня нашли номер твоего телефона, — объяснила Дайана. — У тебя, случайно, нет с собой кувалды?

Ренфро, продолжая вычерчивать план, покачал головой.

— Зачем тебе?

— Для страховки.

— Не вешай мне лапшу на уши, — хмыкнул он. — Хотя магазин инструментов еще открыт.

— Когда ты обзавелся мобильным телефоном? — Дайана смотрела, как он писал названия улиц аккуратными печатными буквами. Ей нравился его разборчивый, красивый почерк.

— Примерно через месяц после того, как тебя посадили. Сама понимаешь, от женщин не стало отбоя. — Ренфро улыбнулся и подмигнул. И она потянулась коснуться его щеки.

— Еще бы.

— Но я всем давал от ворот поворот. Говорил, что в их приглашениях на свидания не хватает твердости. — Ренфро притянул Дайану к себе, обнял за плечи и прошептал: — Признайся, в тюрьме у тебя были романы? — Он провел пальцем по ее ключице и нарисовал линию к сердцу.

— Так я тебе и сказала.

— А я надеялся.

— Не дождешься.

— Кто-нибудь приставал к тебе?

— Только не по поводу секса.

— Времени не хватило.

Дайана почувствовала, как его пальцы расстегивают пуговицы на ее блузке; теплота от его прикосновений проникала в самое нутро, превращаясь в желание.

— Не могу поверить, что ты рядом, — промолвил Ренфро и потянулся поцеловать ее. — Я считал, мне понадобится много-много лет, чтобы вытащить тебя оттуда. — Он еще крепче прижал ее к себе. — Я скучал по тебе, родная.

Они сидели обнявшись. В салоне машины становилось темнее, на небе появились первые звезды. Прошло еще немного времени, Ренфро посмотрел на Дайану и улыбнулся:

— Знаешь, а ты не застанешь Эфирда, пока не закроется последний бар. Может, поразвлекаемся в сарае?

Матрас показался ей удобным. Свет был погашен. Кондиционер гудел, заглушая рокот проезжающих по шоссе автомобилей. Гейл лежала, закрыв глаза, и пыталась уговорить себя заснуть.

Комната в удобно расположенном на автостраде отеле «Марриотт-Норт» была как две капли воды похожа на ту, что в отеле «Харви», которую она покинула после девяти часов вечера. У нее возникло ощущение, что можно обойти весь свет, однако покажется, что двигаешься кругами и, куда ни заберись, попадаешь в номер того же отеля. Это напомнило последнее кино, которое Гейл видела в тюрьме, пока политики не развернули кампанию по борьбе с преступностью и тюремное начальство не прекратило показы кинофильмов. Оно называлось… да, точно, «День сурка». Герой продолжал жить и вдруг обнаружил, что всякий день — это День сурка. Так и с ней: как бы далеко она ни убежала, а просыпается в том же номере отеля.

Гейл рано легла в кровать, и теперь на электронных часах мерцали цифры 11.24. Точка свидетельствовала о том, что время вечернее. Ночь только началась, а Гейл уже проснулась. Ей хотелось еще поспать, но сон не шел. Однако она не шевелилась и не вставала. Даже если не удастся заснуть, пусть тело отдохнет. Надо застыть, сосредоточиться на том, чтобы расслабиться, и сохранить энергию и надежду для восстановления сил.

Если она намерена выбраться из этой ситуации и искренне верит, что останется на свободе, следовало принять решение. Все продумать, действовать с осторожностью и не позволять чувствам довлеть над разумом. Беспристрастие — то, что необходимо прежде всего. В этом заключалось основное различие между Гейл, сидящей в неволе, и Гейл, вырвавшейся на свободу. И теперь все зависит только от нее, попадет она за решетку или нет. Разумеется, слепая удача может сопутствовать любой стороне: на нее может напороться коп и, не растерявшись, воспользоваться ситуацией. Или не напороться. Везение играет большую роль. Однако Гейл должна сделать все, чтобы подобного не случилось. Не гнаться за Дайаной. Предоставить сокамерницу ее судьбе. Бросить друга.

Все годы в тюрьме Гейл не приходилось принимать решений. Не было случая, даже если возникало желание. За нее решали другие. Она сидела за решеткой и не могла никуда уйти. Ела то, чем кормили. Ходила туда, куда велели, и делала то, что приказывали. Заключенные понимали, что ими правят идиоты, но психология раба удерживала от любого проявления бунта. Они присосались к государственной титьке и, как поросята на куче соломы, дрались между собой за место у соска. Им указывали, на что они имеют право и в какое время. Но тюремщики не могли проникнуть в их мозги. Отнять свободу мысли. Вот в этом-то и заключалась проблема, с которой предстояло справиться Гейл. Когда не возникало необходимости в действии, мысль летела свободно, а слова превращались в расхожий товар. Теперь положение изменилось: если Гейл считала что-либо нужным, ей следовало действовать. Или признать, что это пустые бредни, и ничего не делать.