Айдар Павлов - Русалочка

• Название: Русалочка
• Автор: Айдар Павлов
• Жанр: Современные любовные романы

Вечная история русалки. Она приходит в мир, чтобы любить. Просто любить, и ничего больше.

---

- Что это? - Кристина потрогала пальцем бутон.

- Цветы.

- Вижу, что цветы. Кто принес?

- Понятия не имею. Надо же, розы! Такого еще не бывало: стоят перед дверью…

Ирина Михайловна выглядела растерянной. Но ей было приятно. Повеяло ароматом французских фильмов шестидесятых годов, романтикой, поэзией... Кристина жадно и самозабвенно вдыхала новый запах, пока от избытка кислорода не закружилась голова:

- После роз трудно дышать обычным воздухом, да? По-моему, у меня опять плавятся предохранители. Тебе не трудно?

- Я привыкла, - ответила мама. - Я люблю розы.

- Мне казалось, цветы вообще не пахнут, когда им хорошо. - Подвинув вазу поближе, Кристина губами коснулась лепестков. Однако тут же одернулась: - Они не хотят, чтобы их трогали?

- Цветы этого не любят, - кивнула мать.

- Слышишь? - Кристина обратилась в само внимание.

- Что?

- Они говорят.

- Кристинка!

- Тсс! Они говорят о смерти. Неужели, не слышишь?

- Ох, доча... - Мать тревожно покачала головой. - Нельзя же, в самом деле...

- Тише! Они плачут. Они не говорят - они плачут, мам! Что с ними сделали?

Ирина Михайловна перевела очумевший взгляд с дочери на бледно-розовые бутоны: цветы как цветы.

- Я буду за ними ухаживать. - Дочь едва дышала: - Они говорят, что скоро умрут… Я не хочу, чтобы они умирали. А где их корни? У цветов должны быть корни.

- Некоторые цветы срезают с куста, чтобы...

- Срезают?! Зачем?

Кристина посмотрела на онемевшую мать, потом на обрубки цветов, и снова на мать:

- Кто срезает?

- Ну, чтобы…

Воцарилась страшная пауза.

- Их принесли мне, - прошептала Кристина, холодея, - Оттуда…

Забыв, о чем идет речь, Ирина Михайловна приподнялась, да так и замерла между встать и сесть. Два ледяных хрусталика, два лотоса из далекой глубины неведомого мира, заморозили ее сильную волю. С приоткрытым ртом мама медленно осела на стул.

- Оттуда, - с ужасом повторила Кристина, выпустив вазу из рук.

Она забралась на костыли и, оставив остекленевшую родительницу сидеть один на один с букетом, поплыла в коридор. Причалив между гостиной и своей комнатой, Кристина навалилась на стену. Согнулась и опустила голову на грудь. Она слышала, как заплакала мать, потом как она подошла к ней и остановилась в двух шагах, не решаясь сократить дистанцию.

- Не помню, когда в последний раз ревела, - призналась Ирина Михайловна.

- Это я виновата.

- Ты тут не при чем. Тебя можно... можно хотя бы обнять?

- Обними.

- Ну вот, - Мать неуверенно привлекла дочку к себе. - Так же нельзя. Только что ты смотрела таким взглядом... Так нельзя.

- А как?

- Я уже ничего не понимаю. Ты хоть раз плакала, после того, как с тобой это случилось?

- Нет… Наверно, я забыла. Да и не хочу.

- А мне кажется, хочешь.

- Посмотри на себя.

- Страшная?

- Ну. Лучше б не ревела. Можно тебя кое о чем попросить? - Кристина зашевелилась в заботливых объятиях мамы.

- Конечно.

- Не обидишься?

- Нет.

- Если ты не отпустишь мою голову, я грохнусь.

Ирина Михайловна разжала крепкие материнские объятия.

Кристина с облегчением перевела дух и отправилась в свою комнату:

- Идем, я тебе что-то покажу.

Они подошли к столу, на котором лежал нарисованный мраморный мальчик.

- Нравится?

- Надо же! - На щеках матери еще блестели слезы, а глаза уже засияли от восторга. - Это ты нарисовала?!

- Ага.

- Насколько я разбираюсь, это здорово! - Она с изумлением уставилась на дочь. - Когда ты научилась рисовать?

- Сегодня. Мраморный мальчик. Классно? Грустный и задумчивый. Смотри: морские цветы, океан... Знаешь сколько лет этим цветам?

Ирина Михайловна пожала плечами.

- Четыреста лет!

- Да что ты!

- Да, да, да! Потому что у них есть корни. Морские розы никогда не умирают - одни бутоны засыпают, другие просыпаются. И никому не приходит в голову их срезать.

- Да у тебя талант! - продолжала восхищаться мама.

- Я так рада, мам, что хоть чем-то тебя порадовала. А то я уже начала думать, что от меня одни проблемы и никакого толка.

- Это ж надо! Ты, ведь, никогда не любила рисовать. – Ну, и ну! Покажу Шадковскому - можно? - один мой знакомый, известный художник. Пусть, посмотрит. Может, из тебя выйдет художница?

- Это я должна буду часами напролет малевать?

- Увидим. Должна же ты чем-то заниматься.

- Если честно, больше мне, ну, не охота рисовать. Мраморного мальчишку я уже нарисовала. А больше… Ну, я не знаю, что еще смогу нарисовать. Ладно, мам?

- Показать-то ты мне разрешишь?

- Да я тебе его дарю, делай, что хочешь.

Ирина Михайловна свернула милый шедевр в трубочку и, посмотрев на часы, вспомнила о сынишке:

- Кстати, о мальчиках. Двенадцать ночи! Где нашего охламона носит? Я ему сегодня устрою.

- Не надо, мам.

- Ушел полчаса назад? - улыбнулась мать.

Кристина честно кивнула.

- Ладно. У меня и сил-то на него не осталось. По-моему, на сегодня хватит воевать, я валюсь с ног. Завтра вставать в шесть. Давай, ложиться?

- Давай. А папа не придет?

- Папа уехал к родителям в Выборг.

- Выборг далеко?

- Поближе, чем Тамбов.

- Тамбов... Тамбов, это как Дания?

- Нет, это разные вещи.

- Как Вова и Гамлет?

- Наконец-то ты это начинаешь понимать. Твой Вова родом из Тамбова. Первый некредитоспособный Тамбове, с которым я имею дело.

- Слушай, а ты когда-нибудь была в театре?

- И в театре, и в кино, а как же? Пока культура не сдохла, я много чего посмотрела.

Тон, которым мама произнесла последнюю фразу, заставил Кристину улыбнуться:

- Культура сдохла?

- Десять лет назад, - кивнула Ирина Михайловна, не моргнув глазом.

- Расскажи.

- Кристинка, мне завтра утром лететь в Москву, я хочу хотя бы четыре часа поспать. - Мама подошла к книжной полке. - Почитай обо всем сама, ладно? Где-то у нас была книженция о Третиньяне... А вот. На-ка, посмотри. Когда-то я в нем души не чаяла. - В голосе матушки зазвучали романтичные ноты, что было крайне необычно. - В наше время шел фильм "Мужчина и женщина", мы на него бегали по десять раз. Ах, какой мужчина, ты себе не представляешь! Как я его любила!

Кристина посмотрела на обложку: "Жан-Луи Третиньян".

- Ты любила Жана-Луи Третиньяна? - Дочка прищурилась. - Занималась с ним сексом?

- Ну что ты! Я его видела в кино, на большом экране. Это же артист, звезда, к тому же француз.

- Легенда?

- Еще какая! А ты все об этом? Сил моих нет. Что с тобой делать?

- Понятно, вы любили друг друга как принц и русалка: он целовал тебя в лоб, а ты молчала.

Мама похлопала глазами.

- Вроде того.

- Ладно, я им займусь. - Кристина уселась в кресло. - Иди, спи.

- Иду. Придет Гарик, передай, чтоб послезавтра готовился к очень неприятному разговору.

- Ага.

Брошюрка из серии "Звезды мирового экрана" начиналась с цитаты этого поднебесного Жана-Луи: "Актер, как и любой работник искусства, должен быть свидетелем своего времени..."

Время было позднее. Актер Владимир Евпатьев, какой есть, глядя под ноги, продолжал колесить по городу. Гагаринская улица - Пестеля - Литейный - Невский - Марата - Кузнечный - Владимирский. И снова Литейный - Невский... Его маршрут разумному анализу на поддавался, его мысли вышли далеко за пределы здоровой логики.

Купить в его финансовом состоянии самые дорогие розы - все равно, что Ирине Михайловне взять новый автомобиль. Этакое жертвоприношение, чтобы не доставали.

Но Кристине и этого было мало. Она преследовала его как наваждение, как мираж летела где-то рядом и, не отставала ни на сантиметр. То ли на крыльях летела она, то ли на своих костылях.

"О, господин мой, как я испугалась!" – смеялось наваждение.

"Батюшки!" - Вова прибавил шаг.

"Поиздержались, принц? Ха-ха-ха-ха!"

"Заметно".

"Принц, у меня от вас есть подношения, я вам давно хотела их вернуть..."

"Да полно, вы ошиблись, я в жизни ничего вам не дарил".

"Дарили, принц, вы знаете прекрасно! Право, стоило ли тратиться на такую, как я?"

- Я в жизни ничего вам не дарил, - повторил он вслух. – Я в жизни ничего вам не дарил… Я в жизни…

Володя купил бутылку крепкой “Балтики” и только приготовился сделать первый глоток, как за спиной послышался смех. Он обернулся. Компания из четырех молодых парней, оказывается, шла за ним по пятам и дружно хохотала над его монологам.

- Глюки? - улыбнулся один.

- Дай пивка глотнуть, - попросил другой.

Вова сходу выплеснул парню в лицо содержимое бутылки, мгновенно схлопотал в репу и рухнул на мокрый асфальт, безвольно раскинув руки.

Компания молодежи растерянно притихла. Вова не шевелился.

- ...И я знаю, взглянувши на звезды порой, - пробубнил он, выдержав паузу, - что смотрели на них мы как боги с тобой.

Над ним кто-то матюгнулся. Увидев, что жертва жива, шпана ушла своей дорогой, а Вова еще долго лежал в луже со счастливым выражением лица: