Александр Сальников - Революция 2. Начало

• Название: Революция 2. Начало
• Автор: Александр Сальников
• Издательство: АСТ, Этногенез
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-906338-08-2

1916 год. Измученная войной Российская империя на пороге новых потрясений. Английские Хранители и петроградские масоны, британская разведка и царская охранка — от этих сил зависит исход войны. Каждый шаг может изменить будущее. Могущественные артефакты ложатся на чашу весов истории — пророческие видения Николая II, убийство Григория Распутина, таинственная сила, вознесшая Александра Керенского на вершину власти. Герои романа вовлечены в водоворот событий, которые закончились крахом империи в безумные дни февраля 1917 года. Преодолеть паутину заговоров и хитросплетения обстоятельств удается не всем. Февральская революция свершилась. До октябрьского переворота осталось несколько месяцев…

---

Не дожидаясь, пока в городе объявят военное положение, Соломон затребовал внеплановый сеанс связи с сэром Уинсли.

Последний раз он общался с Безумным Шляпником в конце декабря.

Сэр Уинсли был недоволен и оттого особенно резок. Шломо вкратце пересказал минувшие события. Сообщил, что обшарил каждый закоулок опустевшей распутинской квартиры. Но итог доклада был неутешителен — единственной фигуркой, которую удалось заполучить, оставалась Саламандра.

Правда, при упоминании о странной коробочке, похожей как две капли воды на футляр от Орла, сэр Уинсли оживился. Несколько раз уточнил — видел ли Шломо, что находилось внутри. Соломон мог поклясться чем угодно, коробочка была пуста. Но клятвы не убедили Шляпника. Он спросил, запомнил ли Соломон того подполковника, а потом замолчал.

Сэр Уинсли молчал так долго, что Шломо подумалось об оборванной связи. Наконец Шляпник подал голос:

— Найти этого полисмена быстро будет затруднительно, — сухо прошелестело в трубке. — Давайте расставим приоритеты. Вы меня слышите, Соломон?

Сказано было так зловеще, что Шломо глупо закивал вместо ответа.

— Судя по описанию распутинского футляра, я думаю, в нем хранились артефакты особого порядка.

— Что вы имеете в виду? — опешил Соломон. Уж он-то считал, что знал о магических фигурках достаточно.

— Это незаурядные предметы. Найденная вами Саламандра подтверждает мою гипотезу. Думаю, вторым в футляре хранился Кот.

— Да-да, — решил поддержать разговор Шломо. — Кот был в вашем списке.

— Теперь это очевидно, — буркнули в трубке. — В истории не раз случалось такое, что артефакты не оставляли владельца даже после смерти.

Соломон нервно подергивал кончик уса:

— То есть вы хотите сказать, сэр Уинсли, что я должен эксгумировать тело Распутина?

— Именно так, — ответили в трубке тоном, не терпящим возражений. — Или вы предпочитаете сначала разыскать того полисмена? Напоминаю, Соломон, время дорого.

Шломо приготовился уже возразить, что и найти могилу Старца — задание не из простых, но Шляпник не дал вставить ни слова:

— Займетесь полисменом, если и в гробнице окажется пусто. Пока сосредоточьтесь на могиле. Как там, кстати, ваш Керенский?

Брошенное как перчатка «ваш» покоробило. Сэр Уинсли будто бы провел черту между собой и Шломо. Обвинил в провале и заранее взвалил на него всю ответственность.

Соломон поморщился:

— Не объявлялся. Уже пятый день жду.

— Это довольно странно, — протянули в трубке. — Сопротивляться магии Орла может только человек с очень сильной волей. Да и то не больше недели. Дальнейшая борьба с чарами грозит безумием.

— Я начну обходить петроградские бедламы, — хмуро пообещал Соломон, — если он через два дня не позвонит.

— Сосредоточьтесь на могиле, — повторил сэр Уинсли. И перед тем, как повесить трубку, добавил: — И не упустите Орла, Соломон.

Из дома на Французской набережной Шломо вышел подавленным. Капитан Скэйл только разводил руками — дополнительных инструкций не поступало. Секретная служба отзывала агентов. На ее помощь в обозримом будущем рассчитывать не стоило. После убийства Распутина Интеллидженс Сервис охладела к операции «Целлулоид».

Единственное, на что британские разведчики согласились, — устроить Шломо еще один сеанс связи с сэром Уинсли.

Но радостных известий своему тайному патрону Соломон не мог сообщить и в следующий раз.

Почти два месяца ему понадобилось, чтобы очаровать только что снявшую траур дочь Распутина — Марью. Запудрить мозги девятнадцатилетней глупышке не составило особого труда. Шломо представился ей офицером Беляевым, чей офицерский долг — поддержать Матрену Григорьевну в столь трудный для ее семьи час. Ко всему офицер Беляев был поклонником ее отца и мечтал прикоснуться к его святым мощам.

В конце января барышня дрогнула. Соломон увидел недостроенный храм на окраине Александровского парка. К гробу их тогда не пустил служка, но теперь Шломо знал — там, за Ламскими прудами и дикой рощей, покоилось тело Старца. Оставалось выяснить, есть ли подле этого тела Кот.

Как и подозревал Соломон — сэр Уинсли выслушал его без энтузиазма.

— Мне нужна помощь, — подытожил Шломо в переговорную трубку.

— Можете использовать любые ресурсы, — отозвался собеседник. — К сожалению, на Интеллидженс Сервис полагаться больше нельзя. У них отчего-то появились новые хлопоты, — язвительно добавил Шляпник. — Но Орден компенсирует ваши расходы, будьте уверены. И помните о времени, Соломон.

Шломо о нем и не забывал. Время убегало от Соломона. И его течение приносило непредсказуемые события. Они могли безжалостно растоптать планы Шломо. Сумрак русского бунта, слепого и неуемного, сгущался над Петроградом. Это Соломон чуял нутром.

В мрачной задумчивости он покинул дом на Французской набережной и направился к ближайшему телеграфу. Странные личности сновали по вечерним улицам. По пути ему встречались разухабистые компании, среди которых Шломо с удивлением разглядел не только полупьяных рабочих, но и студентов с курсистками. К транспарантам с требованиями хлеба добавились и новые лозунги вроде «Долой войну!» и «Даешь республику!». То и дело кто-то затягивал «Марсельезу».

У телеграфа дежурил казачий разъезд. Гвардейцы проводили Соломона внимательными взглядами, но вопросов не задали.

Шломо макнул перо в чернила и вывел на бланке заученный много лет назад текст.

«Дядюшка совсем плох. Приезжай немедленно!»

Давным-давно эти слова собирали в мгновение ока самую отчаянную команду истинных анархистов. Боевую бригаду неуловимых подпольщиков, поселившую страх и трепет в сердца врагов по всей Европе. Блистательную пятерку сорвиголов и ученых, не боящихся ни пули, ни петли, а в ад попросту не верящих.

«Приезжай немедленно!» — перечитал Соломон и, ухмыльнувшись, добавил: «Жорж».

Когда-то их было пятеро. О них слагали легенды. Теперь же только один человек мог откликнуться на этот призыв.

— Будьте любезны — молнией, — протянул Шломо бланк в окошко, а потом назвал московский адрес, куда когда-то отправлялись их зашифрованные послания.

«Надеюсь, ты еще проверяешь почту», — подумал Соломон.

* * *

Вчера на Знаменской площади убили полицейского. Убили средь бела дня. Полоснули шашкой и добили лопатами прямо на глазах у Рождественского.

Пристав протолкался сквозь толпу и потянулся рукой к красной занавеске, что была привязана к бронзовой сбруе царского коня. Очередной горлопан, влезший на постамент, ловко угодил ему сапогом в голову. Молоденький донской казачок свистнул дважды шашкой. Жандарм охнул и упал лицом вниз. Толпа взревела, и тут же десятки рук опустили на тело дреколье и лопаты.

Убийство заняло не больше минуты. Взоры демонстрантов вновь обратились к уличному трибуну. Тот как ни в чем не бывало продолжил выкрикивать лозунги о свободе и равенстве. О братстве и справедливости. А под ним, у подножия памятнику императору Александру III, тряпичной куклой лежал мертвый человек, и не было до него никому дела. Только царский конь склонил гриву и смотрел на погибшего пристава бронзовыми глазами.

Именно тогда в Рождественском что-то переменилось. Гложущее его чувство вины вытеснила скорбь. Великая, вселенская скорбь и горечь. Будто бы подполковник потерял не только себя, а утратил все, что было ему знакомо и любимо. Потрясенный, он стоял на Знаменской площади среди детей и женщин, студентов и солдатни, господ мещан и товарищей рабочих. Стоял и смотрел, как покрывается ледяной коркой кровь на мостовой.

Ругая проклятое любопытство, заставившее выйти из номера и стать невольным соучастником убийства, Рождественский поспешил прочь. Работая локтями, он прорвался сквозь людское море и вернулся в гостиницу.

Ночь прошла в хмурых раздумьях.

Утром Рождественский прихлебывал спитой чай и глядел в окно. Вновь собрался у памятника митинг. Вереницы людей черными гусеницами ползли по серому снегу на Знаменскую площадь. Трепетали в воздухе красные полотнища.

Поодаль жались друг к другу малочисленные и растерянные полицейские в синих шинелях. Под российским флагом подтянулась колонна лейб-гвардейцев. Волынцы выстроились вдоль Николаевского вокзала и замерли, ожидая чего-то.

Бывший подполковник Охранного отделения цедил чай и наблюдал в окошко прелюдию к катастрофе. В правой руке Сергей Петрович держал револьвер с единственным патроном в барабане.

Ощущение утраты чего-то великого, осознание своего бессилия, ненужности и никчемности подавляло Рождественского. Все, что оставалось, — погоня за фантомом. Розыск фигурок, чуждых Рождественскому и не приносящих, по его мнению, ни счастья, ни покоя. Охота, сомнительная и нужная разве что Керенскому, который за делами семейными и переездом на новую квартиру не появлялся с начала февраля.