Владимир Юрков - 5. Командировки в Минск 1982-1985 гг.

• Название: 5. Командировки в Минск 1982-1985 гг.
• Автор: Владимир Юрков
• Жанр: Биографии и Мемуары

В этом томе я делюсь своими впечатлениями о командировках в Минск (Белоруссия), выполняемых в 1983-1985 годах вместе с моим руководителем Павловым Сергеем Ивановичем (1946-1990) . Я рассказываю не только о том что я видел,  но и о различных случаях происшедших с нами.

Учитывая то, что многие электронные книги портят постраничные ссылки я вставил их в текст. Если вам кажется это неудобным - обратитесь к pdf-версии этого тома.

---

Долг и мужская дружба — превыше всего, поэтом с Мариной пришлось быстро распрощаться и устремиться к вокзалу. До вокзала всего лишь одна остановка метро — вроде бы рядом, но… спускаться-подниматься. А что еще? Пешком не успеть, такси не поймать, троллейбуса пришлось бы ждать, а потом еще идти и идти до вокзала — через две улицы! Долго… долго… Оставалось — метро!

Я рванул изо всех сил к Маяковской. Ударившись о стеклянные двери, расползаясь ногами на скользком мраморном полу и скатившись вниз по эскалатору как колобок, я сел в поезд и за 18 минут добрался до Белорусской14. Оставалось выбраться наверх и добежать до поезда.

14 Если читателю это время покажется слишком длинным, то напомню, что за 18 минут до этого, я сидел в ресторане и, потягивая вино из бокала, держал за руку Марину.

Мне показалось, что эскалатор движется слишком медленно, и я точно не успею на поезд. Было бы очень обидно потратить столько сил и опоздать. Поэтому я рванул по эскалатору вверх, проскакивая через ступеньку и расталкивая нерасторопных руками и криками "отойди!", да "пропусти!". Добежав до середины пути, я почувствовал дурноту и остановился, чтобы перевести дух. Как только темнота в глазах отступила, я снова ринулся вверх. Вокзальная площадь кишила народом, я за кого-то зацеплялся, спотыкался, задыхался, в висках стучало, в глазах отчаянно темнело, но я неуклонно продвигался к перронам.

Вот и перроны. Но где поезд? Надо было найти на табло номер платформы, а я не мог! Ведь у меня глаза затуманены от бега. Что делать? Я согнулся в пополаму, раза три глубоко вдохнул и приложил все скрытые возможности на то, чтобы понять — на какой платформе стоит мой поезд.

Нашел! Нашел-то, нашел, но прошло уже целых четыре минуты, как я вышел из метро!

Я из последних сил кинулся к поезду, на деревянных от усталости ногах. Увидев хвост состава, на всякий случай, на бегу, закричал: "Стой, стой!"

Когда я с невидящими глазами и с билетом в руке ввалился в самый последний вагон, падая от усталости на руки проводниц, поезд тронулся.

Проводницы заперли двери, а меня оставили отдышиваться в тамбуре. От усталости, я, на самом деле, не мог пошевелить, ни ногой, ни рукой, поэтому стоял около окошка, повесив голову, и пытался восстановить равномерное дыхание. На все это ушло, наверное, минут пятнадцать, потому что, когда туман в глазах рассеялся, я увидел в окне вагона платформу "Рабочий поселок".

Придя в себя, я отправился по вагонам — путь мне предстоял неблизкий. Всего в поезде было 21 вагон, я садился в самый последний поезда, а в билете значился 6 вагон. Следовательно, надо было пройти 15 вагонов. Ох! Нет ничего более поганого, чем тащится по поезду после его отправления, пусть даже через пятнадцать минут. Каждый вагон напоминает пчелиный улей. Кто-то идет за бельем, кто-то за чаем, кто-то укладывает мешки и чемоданы, в сортир стоит очередь! Кажется, что многие садятся в поезд только для того, чтобы там поссать. И вот между них, а порой и через них, мне приходилось проталкиваться, протискиваться, пролезать. Постоять и переждать это "смутное время" я не мог — настолько сильно было желание завалится на вагонные нары, вытянуть ноги и лежать.

Сколько времени я шел по вагонам — не представляю. Кажется целый час! И вот я наконец в своем вагоне! Ползу (не иду, потому что не чувствую ног) к четвертому купе, дверь закрыта…

Ну думаю — сюрприз! Набираю в легкие побольше воздуха, резко отодвигаю дверь и выпаливаю: "Что! (здесь я из приличия делаю паузу, но понятно, что я опускаю слово "бля") Не ждали!"

И тут замечаю, что на левых нарах сидит какая-то очень тихая и скромная пожилая семейная пара, с выпученными от неожиданности глазами, а на правых — Сергей Иванович, с глазами грустного котика, ложечкой помешивающий в стаканчике чай. Видимо состояние его было настолько гадким, что он не расслышал моего вопля, а встрепенулся только тогда, когда я тронул его за плечо.

Что тут было!!!

Сергей Иванович, в одно мгновение, из грустного котика превратился в разъяренного льва. Схватив то ли подушку, то ли какую папку с документами, он начал дубасить ею меня, приговаривая: "Сволочь! Бабоеб! Я его жду, проклял все на свете! Еду как дурак в Минск пустой, как барабан, а он прохлаждается с шлюхами! Заставляет меня нервничать! Сука!…". Ну и так далее, и тому подобное.

Сергей Иванович знал, что я иду в ресторан и мы договорились встретиться, ни как обычно, в метро, а уже в самом вагоне.

Бедные старички еще больше вытаращили свои глаза и вжались в угол купе — настолько сильно подействовала на них та гневная энергия, которую Сергей Иванович излил на меня.

Минут через пять его энергия наконец иссякла и он уже не злился на меня, а радовался, что я все-таки успел и теперь наша поездка не будет напрасной. Мы заказали еще один стакан чая. Я свалился на нары, вытянул ноги и стал беседовать с Сергеем Ивановичем. А пожилая семейная пара потом всю дорогу смотрела на нас не то укоряющими, не то непонимающими глазами.

Шах-Эмирова (изображаю Джеймса Бонда)

Возвращаясь из Минска в Москву зимою в купейном вагоне скорого поезда, мы с Сергеем Ивановичем вышли подышать в вагонный коридор — находиться в самом купе было невозможно — так сильно натопили вагон проводники. Считалось (а может и сейчас считается), что в поездах все мерзнут, поэтому в фирменных поездах топили нещадно. На линии Минск-Москва мне неоднократно приходилось спать, отогнув занавеску с окна, чтобы получить хоть чуть-чуть столь необходимой прохлады. Иногда, на мое счастье, попадался дырявый вагон и можно было найти у межкупейной перегородки место, откуда дул свежий ветер. Тогда путешествие было совсем не тяжелым. Когда я ездил один, я старался выбирать плацкартные вагоны, поскольку в них прохладней из-за отсутствия дверок и стенок.

Удивительно то, что многие в поездах на самом деле мерзли. Не знаю, почему мне было всегда душно и жарко. Вероятно причиной была — беспросветная молодость и жеребячье здоровье. Но в этот раз — мы, оба, перегрелись в купе конкретно и охлаждали себя, прикладывая лбы к холодному вагонному стеклу. До Москвы уже оставалось совсем немного — около часа и Сергей Иванович взял с собой чемоданчик с документами, чтобы и не возвращаться в купе.

Метрах в пяти от нас, тоже около окна, стояла молодая черноволосая женщина лет двадцати с тонкими и стройными ногами, которые бывают только у восточных женщин. Ее круглые ягодицы эффектно обтягивали, модные в то время, джинсы. Рост ее был невелик, но она, по своей стройности, казалось высокой. Когда я впоследствии подойду к ней, то буду сильно удивлен — насколько же она ниже меня. Я подолгу задерживал на ней взгляд и это заметил Сергей Иванович, сказав, что я буду полным дураком, если немедленно не познакомлюсь с ней.

Тогда в молодости подойти вот так, к незнакомой женщине и познакомиться, было для меня очень сложно. Удивительно, как молодость все усложняет или, правильнее сказать, не умеет упрощать. Вместо того, чтобы подойти к ней и сказать: "подруга у тебя отличные ноги, милая мордашка — хотелось бы с тобой познакомиться на предмет перепихнуться", я начал "Ab Ovo".

Подошел, как бы невзначай.

Для этого, я сперва прошел мимо нее на два окна вперед, внимательно! вглядывался в него целую минуту, а потом стал возвращаться назад всем своим видом говоря, что не замечаю ее. Проходя мимо, чуть-чуть не наткнулся на нее и чтобы сделать вид, будто бы я увлечен разглядыванием чего-то там далекого за стеклом, встал у соседнего окна и продолжил свои наблюдения.

Теперь, когда я приблизился на "расстояние знакомства", надо было выполнить самое заковыристое — заговорить. Для этого я сначала, как бы в пространство, сказал, что поезд опаздывает на целых пять минут. Она, естественно, не обратила на это никакого внимания. Тогда я стал повторять эту фразу в разных вариантах трагическим шепотом с методичностью автомата, время от времени срываясь с места, делая несколько шагов по проходу и снова возвращаясь к окну.

Я добился своего — после шестого или седьмого раза, она наконец повернулась ко мне и сказала: "неужели вы так торопитесь?" Здесь бы мне и надо было бы остановиться, перевести дыхание, и спокойно приступить к знакомству. Но ее лицо было настолько нежно и прекрасно, что я потерялся. Я забыл все и вообще — того, что хотел. А ведь я хотел познакомиться. Но вместо этого меня понесло и совсем не в ту сторону, в которую следовало. Не мог я так просто заговорить — надо было поддать туману. И я поддал!

Я начал тихим голосом, поминутно оглядываясь, как бы боясь что меня подслушают, рассказывать ей о том, что сильно тороплюсь, но скорее даже не я, а мой руководитель. При этом я краем глаза махнул на грустно смотревшего в окно Сергея Ивановича с чемоданчиком в руках. Я понимал почему он грустит — еще бы — бросил друга, променял на бабу, треплюсь здесь вовсю, а ему даже и поговорить не с кем.