Владимир Стасов - По поводу одного слуха

• Название: По поводу одного слуха
• Автор: Владимир Стасов
• Издательство: Государственное издательство "Искусство"
• Жанр: Критика
• Год: 1952

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.

---

В. В. Стасов По поводу одного слуха

В последнее время многими газетами был повторен распространившийся вдруг в публике слух, что нынешний директор театров, С. А. Гедеонов, оставляет свое место. Слух этот был столько же неожидан, сколько и странен! Как? Едва только наши театральные дела стали понемногу приходить в порядок, едва понемногу они начали направляться к чему-то хорошему, и вдруг опять переворот, опять перемена личности, опять опасность попасть в прежние безысходные трущобы. Просто больно становится, когда подумаешь, до какой степени трудно, чтоб у нас продолжалось и росло без перерыва всякое доброе вновь народившееся дело. Поминутно видим, что-нибудь проглянет у нас, сверкнет — и тотчас же опять все по-прежнему погружается в мрак и тьму непроглядную.

А между тем, что, казалось бы, проще той мысли, что если где выступил человек полезный, дельный, двигающий дело свое вперед, — нужно уцепиться за него обеими руками, следует держать его так крепко, чтоб он надолго остался на своем месте и просто прирос к нему, пока способен приносить тут какую-нибудь капитальную пользу.

Но в том-то вся и беда, что мы еще мало научились людей ценить, что всё и все у нас нипочем, какие бы ни были заслуги, какая бы ни была принесенная польза. Право, иной раз подумаешь, у нас и нивесть сколько людей дельных и способных. Один отвалился — ну, все равно, другой будет.

На наши глаза, как, вероятно, и на глаза всей публики (об этом не раз было говорено даже и в печати), нынешнее театральное управление решительно лучше всех своих предшественников.

Прежде траты были баснословны, а между тем, результаты, по отношению к публике, были просто ни на что не похожи. В те времена было очень забавно сравнивать всю обстановку, все условия русской драматической и оперной сцены на наших театрах. Для наших актеров и певцов достаточно было самое скудное вознаграждение, для наших пьес — достаточны были самые несчастные лохмотья вместо костюмов, самые жалкие отрепья вместо декораций. Но теперь все изменилось. Русская сцена возвысилась; ее уже уважают и любят; наши пьесы, наши оперы стали иметь значение, наши исполнители не стушевываются уже на задний план при сравнении с иностранцами, и публика начинает сознавать, что у них есть свои задачи и свои способности, которые не могут быть заменены чужеземными задачами и способностями. И вот, в этом-то деле возвышения нашего собственного театрального уровня, в привлечении на нашу сцену лучших художественных сил и исполнительских талантов, особенно важную роль играл, в продолжение целых трех лет, нынешний директор театров.

Ему на каждом шагу приходилось бороться с устарелым театральным уставом 1827 года. Представьте себе устав, сделанный — и то на время, всего на один только год, в виде опыта, почти 50 лет назад! Спрашивается, на что он может быть нынче годен? Ведь тогда, когда его начертали малосведущей рукой, еще не было у нас ровно никакого театра: не было на сцене ни пьес Грибоедова, Гоголя, Островского, ни опер Глинки, Даргомыжского; не могло быть, значит, и таких исполнителей русских, которые в состоянии были бы выполнить подобные создания. Что же у нас было? Понимается, было на сцене одно иностранное. Следовательно, само собою понимается, что весь устав 1827 года был от начала до конца создан в пользу иностранных опер, в пользу иностранных актеров и певцов, в пользу иностранных декораторов и т. д. Но если прежние директоры могли, по апатии или непониманию, мириться с таким странным законоположением, лишь вследствие какого-то чуда уцелевшим у нас до сих пор, то человек, понимающий свою задачу, любящий и разумеющий хоть сколько-нибудь настоящее положение вещей, не мог уже с ним мириться. И вот отсюда исходит та бесконечная борьба, которую должен был постоянно вести, со старыми порядками и со старыми людьми, нынешний директор. В этой борьбе и в удачных, хотя и частных только победах — главная заслуга С. А. Гедеонова. Старинный устав был настоящий деспот, настоящий канцелярский чиновник и больше ничего: назначил себе цифру 1143 руб., как высшее вознаграждение русскому актеру или певцу, и уже никого знать себе не хотел, хотя бы тут должны были попасть под его тяжелую руку какие угодно таланты, какие угодно гении. Так точно было и с авторами: устав порешил, что нельзя русскому драматическому автору или оперному композитору давать более 1143 руб. — и затем остальное было для него трын-трава. Уставу любопытны и дороги были только иностранные авторы, композиторы и исполнители, которым он позволял расточать русские рубли десятками и десятками тысяч. Что же оставалось делать понимающему дело директору? Ему оставалось лавировать, обходить всякими манерами отсталый закон — ему оставалось не мытьем, так катаньем добиваться, чтоб на первый раз хоть с артистами поступали по-человечески и чтоб русских талантливых людей перестали унижать в честь иностранцам. И вот, на основании выдвинутой вперед системы контрактов, обошедшей казенное 1143-рублевое жалованье, лучшие наши артисты получают теперь уже приличное содержание: так, например, г-жа Лавровская получает около 10 000 руб., г-жа Левицкая — около 9000, г-жа Платонова — около 6000, г. Мельников — около 6000, г. Никольский — около 5000 руб. Но не все удавалось в равной степени энергическому поборнику нового необходимого порядка вещей, и такие талантливые художники, как, например, декораторы Шишков и Бочаров, продолжают, несмотря на все свои огромные, прежде неслыханные, услуги русскому театру, получать те же злосчастные 1143 руб. только потому, что они русские, между тем как гг. Роллер и Вагнер получают по 4 и по 2 тысячи потому только, что они иностранцы, а, по понятиям устава 1827 года, хорошему художнику не полагается у нас быть русским. Еще меньше было удачи нынешнему директору, когда речь зашла о композиторах, и все у нас знают, что, вопреки всем его стараниям, все-таки оказалось невозможным дать за оперу «Каменный гость» Даргомыжского хоть одной копейкой больше 1143 руб. — устав не велит! Правда, многие могли бы при этом заметить: «Ладно, устав не велит! Однако ведь сколько нарушений этого устава поделано до сих пор, сколько брешей в нем совершалось, когда того хотели. За что же одни композиторы должны терпеть больше всех? Нельзя ли и по части композиторов обойти устарелый устав, чтоб не одни только Верди получали 15 000 русских рублей за самые плохие свои оперы?» Все это можно было бы заменить. Ну, да уж что делать. Станем у моря сидеть, ждать погоды. Так или иначе, но нынешнему директору театров наших удалось в короткое время (с 1867 года) в такой степени возвысить Мариинский театр, что он стал просто неузнаваем. Последняя постановка, именно постановка лучшей гениальной русской оперы «Руслан и Людмила», совершенно позабытой и просто презираемой прежними дирекциями, может решительно считаться эпохой в истории русского театра. Тут каждая подробность громко кричит о заслугах нынешнего директора. Постановка, какой прежде никогда у нас не было; целая группа артистов, каких прежде у нас не бывало; дирижер, какого тоже прежде у нас в театре не бывало, и все они — вызванные и водворенные тут инициативой самого директора. Наконец, восстановление chef d'oeuvre'a во всей его полноте — это тоже факт, какого прежде никогда у нас не бывало. Теперь если б Глинка и Даргомыжский встали из гробов, они не стали бы уже более жаловаться, что их произведения уродуют, а им самим подрезывают крылья и убивают всякий порыв творчества (вспомните только горькие жалобы на дирекцию обоих великих композиторов наших в их печатных автобиографиях).

Пожалуй, найдутся люди, которые скажут: «Да, все это прекрасно, и вы совершенно правы, говоря о значительных заслугах нынешней дирекции. Но ведь все это — сторона художественная, эстетическая! И действительно, она в последнее время сильно процветает, она выросла. Но сторона хозяйственная, финансовая — вот где весь вопрос! Наверное, все эти усовершенствования стоят нашему казначейству все дороже и дороже, расточительности нет пределов, бюджет превышается с каждым годом все более и более, и, наконец, это кончится бог знает чем!» Но дело в том, что ни для кого теперь не тайна (кто только хочет знать), что с самого 1867 года театр стоит с каждым годом казначейству все менее и менее; и это несмотря на небывалые постановки и увеличенные жалованья. Еще в 1866 году дефицит был, говорят (по петербургским театрам) свыше 500 000 руб. Уже в 1867 году он был только в 350 000 руб., и с тех пор едва ли доходит до 100 000 руб.; чтоб короче сказать, в три года сбережено более 1 000 000 рублей. Это ли не громадный результат? Какого еще директора нужно, особливо в ту минуту, когда этот энергический и разумный деятель и в отношении к Александрийскому театру собирался приступить к таким же коренным преобразованиям, какие совершил относительно Мариинского?

1871 г.

Комментарии