Р. В. Иванов-Разумник - О смысле жизни

• Название: О смысле жизни
• Автор: Р. В. Иванов-Разумник
• Жанр: Философия

Настоящее ФИО: Разумник Васильевич Иванов. Русский критик, мыслитель. Был близок к левым эсерам, активно поддержал Октябрьскую революцию. В 1918 году оказался «левее Ленина», категорически не приняв Брестский мир. В последующие годы неоднократно подвергался арестам. Известен своей редакторской деятельностью: издания Панаева, Белинского, Ап. Григорьева, Салтыкова-Щедрина и других. В 30-е годы подготовил собрание сочинений Александра Блока.

---

III

На почвѣ «соціальности» Герценъ твердо стоялъ еще съ самаго начала тридцатыхъ годовъ. Но какъ-разъ къ тому времени, когда Бѣлинскій въ началѣ сороковыхъ годовъ провозгласилъ своимъ девизомъ «соціальность», Герценъ сталъ мало-по-малу? сначала незамѣтно для самого себя? создавать міровоззрѣніе имманентнаго субъективизма. Оно складывалось въ его сознаніи постепенно? мы можемъ убѣдиться въ этомъ, читая замѣчательный герценовскій дневникъ 1842–1845 гг. То тамъ, то сямъ мимоходомъ касается Герценъ вопроса о цѣли жизни, вопроса о случаѣ и случайности; ставитъ вопросъ, мелькомъ отвѣчаетъ на него, черезъ нѣсколько времени снова возвращается къ нему и снова даетъ прежній отвѣтъ, одинаково далекій и отъ мистической и отъ позитивной теоріи прогресса. Въ спорѣ со славянофилами, типичными представителями мистической теоріи прогресса, Герценъ уже вполнѣ ясно подчеркивалъ основное положеніе имманентнаго субъективизма.

Это было еще въ 1842 году. Но только пятью годами позднѣе Герценъ окончательно сформулировалъ свои воззрѣнія на смыслъ жизни человѣка и человѣчества, на случай, на целесообразность; онъ сдѣлалъ это въ первой главѣ своей книги «Съ того берега». Эта удивительная книга? ее и самъ Герценъ считалъ лучшимъ изъ всего написаннаго имъ? является началомъ новой эпохи русской мысли. Здѣсь мы не будемъ говорить о томъ, что книга эта начала собою эру русскаго народничества, что и славянофильство и западничество съ этихъ поръ оказались одинаково превзойденными; мы остановимся только на проявленіи въ этой геніальной книгѣ тѣхъ воззрѣній, которыя мы объединяемъ названіемъ «имманентнаго субъективизма».

Воззрѣнія эти ярко и выпукло обрисованы Герценомъ въ главѣ «Передъ грозой»? первой и, быть можетъ, самой блестящей главѣ изъ всей книги. Глава эта написана въ формѣ діалога, дѣйствительно происходившаго въ 1847 г. между Герценомъ и И. П. Галаховымъ (о немъ см. въ XXIX главѣ «Былого и Думъ»). Галаховъ упорно отстаивалъ позицію объективизма, позитивную теорію прогресса, цѣль въ будущемъ, а Герценъ шагъ за шагомъ тяжелыми ударами разбивалъ всѣ эти объективно-телеологическія теоріи съ точки зрѣнія того міровоззрѣнія, которое мы назвали имманентнымъ субъективизмомъ. Съ удивительной силою вскрывалъ Герценъ трусость мысли большинства объективистовъ, которые съ ужасомъ бѣгуть отъ мысли о безсмысленности жизни, объ отсутствіи въ ней объективнаго смысла. Чтобы заглушить эти рѣчи внутренняго голоса, человѣкъ готовъ схватиться за все, онъ торопится опьянить себя пошлостью обыденной жизни, вѣрою, виномъ, мистицизмомъ? чѣмъ ни попало, лишь бы скрыть отъ себя истину, что жизнь не имѣетъ ни-какого объективнаго смысла. И вся человѣческая жизнь проходитъ большею частью «въ этой боязни изслѣдовать, чтобъ не увидать вздоръ изслѣдуемаго»…

Ist denn so groß das Geheimnis, was Gott und die Welt und der Mensch sei? Nein, doch niemand hört's gerne —? da bleibt es geheim, [19]? эти слова (Гёте) недаромъ взялъ эпиграфомъ Герценъ къ своему діалогу съ Галаховымъ. Да, что жизнь не имѣетъ объективнаго смысла? niemand hört's gerne; большинство предпочитаетъ заткнуть уши, закрыть глаза или, подобно страусу, спрятать голову, чтобы не видѣть и не слышать. На полѣ битвы остаются только вооруженные вѣрою объективисты: они вѣрятъ, что жизнь ихъ и жизнь человѣчества направлена къ нѣкоторой конечной цѣли, что настоящее оправдывается и объясняется будущимъ, что грядущее земное или небесное блаженство придаетъ объективный смыслъ человѣческой жизни. И когда имъ говорятъ, что ихъ вѣра не есть аргументъ въ пользу истины, когда «трансцендентной неочевидности» ихъ вѣры противопоставляютъ эмпирическую очевидность безсмысленности жизни человѣка и жизни человѣчества,? тогда они растерянно хватаются за любые аргументы, лишь бы доказать «нелѣпость» міровоззрѣнія имманентнаго субъективизма.

«Какъ же это?? возражаетъ, напримѣръ, Галаховъ Герцену:? въ природѣ все такъ цѣлесообразно, а цивилизація, высшее усиліе, вѣнецъ эпохи, выходитъ безцѣльно изъ нея?… Въ вашей философіи исторіи есть что-то возмущающее душу? для чего эти усилія? Жизнь народовъ становится праздной игрой, лѣпитъ, лѣпитъ по песчинкѣ, по камешку, а тутъ опять все рухнется на земь и люди ползутъ изъ-подъ развалинъ, начинаютъ снова расчищать мѣсто, да строить хижины изъ мха, досокъ и упадшихъ капителей, достигая вѣками, дол-гимъ трудомъ? паденія. Шекспиръ не даромъ сказалъ, что исторія скучная сказка, разсказанная дуракомъ»… Если человѣчество играетъ безсмысленную роль бѣлки въ колесѣ, продолжаетъ Галаховъ, то вотъ мы и «опять возвратились къ Реѣ, безпрерывно рождающей въ страшныхъ страданіяхъ дѣтей, которыми закусываетъ Сатурнъ… Какая цѣль всего этого? Вы обходите этотъ вопросъ, не рѣшая его; стоитъ ли дѣтямъ родиться для того, чтобъ отецъ ихъ съѣлъ, да вообще стоитъ ли игра свѣчъ?»

Прежде всего? за свѣчи не вы платите, ядовито отвѣчаетъ Герценъ всѣмъ объективнымъ телеологамъ въ лицѣ Галахова. Иными словами это значитъ: parlez pour vous и не думайте, что для всѣхъ, какъ для васъ, жизнь безъ объективнаго смысла не имѣетъ цѣны. Объективнаго смысла жизни нѣтъ, но жизнь имѣетъ субъективный смыслъ; объективной цѣли въ будущемъ ни жизнь человѣчества, ни жизнь человѣка не имѣютъ, но такой цѣлью является настоящее, является каждый данный моментъ. И Герценъ блестяще развиваетъ тѣ мысли, которыя онъ высказывалъ еще въ своемъ дневникѣ 1842-го года. «Настоящее есть реальная сфера бытія,? писалъ тогда Герценъ:?…цѣль жизни? жизнь. Жизнь въ той формѣ, въ томъ развитіи, въ которомъ поставлено существо, т.-е. цѣль человѣка? жизнь человѣческая» (28 іюня 1842 г.). И еще: «проклятое невниманіе наше къ настоящему дѣлаетъ то, что мы только умѣемъ воспоминать утраченное… Ловить настоящее, одѣйствоворить въ себѣ всѣ возможности на блаженство? подъ нимъ я разумѣю и общую дѣятельность, и блаженство знанія такъ же, какъ блаженство дружбы, любви, семейныхъ чувствъ? а тамъ, что будетъ, то будетъ; на мнѣ отвѣтственность не лежитъ; тотъ отвѣтитъ, кто скрылъ талантъ въ землю, чтобъ его не украли… Всѣ стороны, составляющая живой духъ человѣка, должны слитно, гармонически участвовать въ его дѣяніи, иначе выйдетъ односторонность…» (16 дек. 1844 г.). Впрочемъ, заключаетъ Герценъ, «на эту тему можно написать цѣлую тетрадь…» Онъ и написалъ ее тремя годами позднѣе: на эту тему написана, какъ мы знаемъ, вся первая глава «Съ того берега».

Цѣль? въ настоящемъ, категорически заявляетъ теперь Герценъ, ибо жизнь «ничего личнаго, индивидуальнаго не готовитъ впрокъ, она всякій разъ вся изливается въ настоящую минуту». Оттого-то и «каждая историческая фаза имѣетъ полную дѣйствительность, свою индивидуальность, каждая? достигнутая цѣль, а не средст-во»; «оттого каждый историческій мигъ полонъ, замкнутъ по-своему, какъ всякій годъ съ весной и лѣтомъ, съ зимой и осенью, съ бурями и хорошей погодой. Оттого каждый періодъ новъ, свѣжъ, исполненъ своихъ надеждъ, самъ въ себѣ носитъ свое благо и свою скорбь, настоящее принадлежитъ ему»… И это ничуть не противорѣчитъ тому, что всю исторію человѣчества связуетъ воедино красная нитка прогресса, этого непрерывнаго родового роста человѣчества. Ибо «этотъ родовой ростъ не цѣль, какъ вы полагаете, а свойство преемственно продолжающагося существованія поколѣній. Цѣль для каждаго поколѣнія? оно само»…«…Изъ этого ясно одно, что надобно пользоваться жизнью, настоящимъ; не даромъ природа всѣми языками своими безпрерывно манитъ къ жизни и шепчеть на ухо всему свое vivere memento».

Вотъ почему нѣтъ ничего нелѣпѣе, какъ искать какія-то объективныя цѣли въ концѣ жизненнаго пути человѣка или человѣчества и приходить въ отчаяніе при мысли, что никакихъ конечныхъ цѣлей нѣть, что существують только наши, субъективныя, человѣческія цѣли. «Смотрѣть на конецъ, а не на самое дѣло? величайшая ошибка», замѣчаетъ Герценъ. Объективные телеологи ужасаются, что конечная цѣль можетъ не существовать: если нѣтъ конечной цѣли, то въ чемъ же тогда смыслъ и цѣль нашей жизни? «Какая цѣль всего этого? Вы обходите этотъ вопросъ», говорилъ Галаховъ Герцену. Но Герценъ какъ-разъ и подходитъ къ самому центру этого вопроса: «а какая цѣль пѣсни, которую поетъ пѣвица?»? спрашиваетъ онъ въ свою очередь. Пѣсню надо слушать и наслаждаться ею, какъ настоящимъ, а не ждать отъ нея чего-то въ будущемъ; точно также и наша жизнь сама себѣ цѣль, цѣль есть каждый данный мо-ментъ, какъ для жизни человѣка, такъ и для жизни человѣчества. Жизнь и исторія есть въ каждый данный моментъ достигнутая цѣль, а не средство для достиженія какой-либо цѣли. «То-есть, просто, цѣль природы и исторіи? мы съ вами?»? иронически во-прошаетъ Галаховъ. «Отчасти, да плюсъ настоящее всего существующаго,? отвѣчаетъ ему Герценъ;? тутъ все входитъ: и наслѣдіе всѣхъ прошлыхъ усилій, и зародыши всего, что будетъ… и гармонія всей солнечной системы»…

Испытавъ неудачу на всѣхъ пунктахъ, объективные телеологи хватаются за «красную нитку прогресса», чтобы доказать фактъ существованія объективной цѣли въ жизни человѣчества: разъ существуетъ постепенное развитіе человѣчества, то, стало быть, есть и цѣль, къ которой направляется это развитіе. Но Герценъ рѣзко возстаетъ противъ попытки осмыслить настоящее будущимъ, настоящую безсмыслицу жизни будущимъ блаженствомъ, земнымъ или небеснымъ? для него все равно: онъ одинаково безпощаденъ и къ мистической и къ позитивной теоріи прогресса. Онъ разсказываетъ (въ главѣ «Consolatio») объ одной матери, потерявшей двухъ дѣтей отъ скарлатины: «я ихъ хорошо помѣ-стила,? утѣшала себя несчастная мать:? они возвратились чистыми… Имъ будетъ хорошо!» И когда Герцену указываютъ, что между этой слѣпой вѣрой въ небесное блаженство и вѣрой человѣка въ людей, въ земное устроеніе громадная разница, то онъ готовъ со-гласиться только съ тѣмъ, что эта вѣра въ прогрессъ «не грубая религія des Jenseits, которая отдаетъ дѣтей въ пансіонъ на томъ свѣтѣ, а религія des Diesseits, религія науки, всеобщаго, родового, трансцендентальнаго разума, идеализма». Другой разницы между ними нѣтъ. «Объясните мнѣ, пожалуйста, отчего вѣрить въ Бога смѣшно, а вѣрить въ человѣчество не смѣшно; вѣрить въ царство небесное? глупо, а вѣрить въ земныя утопіи? умно? Отбросивши положительную религію, мы остались при всѣхъ религіозныхъ привычкахъ, и, утративъ рай на небѣ, вѣримъ въ пришествіе рая земного и хвастаемся этимъ»…