Александр Амфитеатров - Фламандский фольклор, от автора

• Название: Фламандский фольклор, от автора
• Автор: Александр Амфитеатров
• Жанр: Русская классическая проза

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в. (романы «Восьмидесятники» и «Девятидесятники»), о женском вопросе и проституции («Виктория Павловна» и «Марья Лусьева») — всегда многословные и почти всегда поверхностные. А. привлекает общественная хроника с широким захватом эпохи. У него же находим произведения из эпохи крепостного права («Княжна»), из жизни театра («Сумерки божков»), на оккультные темы (роман «Жарцвет»). «Бегом через жизнь» — так характеризует творчество А. один из критиков. Большинство книг А. - свод старых и новых фельетонов. Бульварные приемы А. способствовали широкой популярности его, особенно в мелкобуржуазных слоях. Портретность фигур придает его сочинениям интерес любопытных общественно-исторических документов.

---

Александръ Амфитеатровъ Фламандский фольклор, от автора

Дорогому товарищу, Василию Ивановичу Немировичу-Данченко, посвящаю этот сборник в ознаменование 25-летия (1882–1897) нашей, никогда не омраченной дружбы. Александр Амфитеатров. avi de La vagna 1907. XI. 12.

Отъ автора

Я не былъ бы «восьмидесятникомъ», если бы не посвятилъ нѣсколькихъ лѣтъ своей молодости изученію фольклора и сравнительной миѳологіи, если бы не диллетантствовалъ въ свое время по части сравнительнаго языковѣдѣнія, если бы не стремился написать диссертацію о «Русаліяхъ» и т. д. Кто знакомъ съ моею книжкою «Старое въ новомъ» (СПБ. «Общественная Польза)), 3-е изданіе, 1907 г.) тотъ видѣлъ тамъ нѣкоторые результаты и осколки этого, довольно продолжительнаго, моего увлеченія. Оно держалось тѣмъ прочнѣе, что много было житейскаго матеріала къ нему. Моя безпокойная, пестрая жизнь проходила международно, бросая меня изъ страны въ страну, отъ племени къ племени; я годами жилъ въ нижнихъ наддонныхъ слояхъ цивилизаціи, гдѣ еще не замерли отголоски средневѣковыхъ колоколовъ и не вовсе расточились черныя демоническія тѣни. Основы легендъ, включенныхъ въ этотъ сборникъ, слышаны и записаны мною въ разныхъ моихъ скитаніяхъ по бѣлому свѣту; лишь немногое обработано по книжному матеріалу. Интересовали меня, преимущественію, тѣ народныя вѣрованія и преданія, въ которыхъ звучатъ пантеистическія и гуманистическія ноты. Многое въ матеріалѣ этомъ казалось мнѣ красивымъ, иногда и глубокимъ; когда я печаталъ нѣкоторыя легенды, публика и критика принимали ихъ съ любопытствомъ и сочувствіемъ. Такъ, напримѣръ, много читались „Мертвые боги“, „Черный всадникъ“ легенды горной Грузіи, „Царевна Аделюцъ“ и др. Думаю, что поэтому не будетъ лишнимъ собрать во едино эти наброски, раскиданные по журналамъ, изъ которыхъ многіе давно уже смертію умерли, и по отдѣльнымъ изданіямъ, давно исчезнувшимъ изъ продажи.

Аленсандръ Амфитеатровъ.

Саѵі di Lavagna. 1907. XI. 12.

Фламандский фольклор, от автора

Мнѣ попался у букиниста сборникъ фламандскихъ легендъ (Henri Berthoud), давно уже ставшій библіографическою рѣдкостью. Средневѣковая Фландрія — страна чудесъ по преимуществу, чудесъ мрачныхъ и жестокихъ. На ея сказаніяхъ отразились ея туманная атмосфера, ея холодный и суровый пейзажъ. Въ пламенномъ климатѣ Андалузіи, среди виноградниковъ, не требуя обильнаго питанія и довольствуясь тѣмъ природнымъ плодородіемъ, что даетъ сама земля, крестьянинъ создалъ веселыя, сладострастныя сегедильи. Лазурное небо и нѣжное море Италіи отразились, какъ въ зеркалѣ, въ любовныхъ канцонетахъ крестьянъ Тосканы и Сициліи, въ баркароллахъ венеціанскихъ гондольеровъ, въ живыхъ речитативахъ и нѣжныхъ серенадахъ Неаполя. Но во Фландріи искони все угрюмо, однообразно, просто и скудно. Куда глазъ хватитъ, стелются болота, долины, да поля богатой культуры, но совсѣмъ не живописныя. Человѣкъ здѣсь закостенѣлъ въ бою съ природою, которая вознаграждаетъ его трудъ только послѣ упорной борьбы. Суевѣрный, но крѣпкій нервами, фламандскій крестьянинъ нуждается въ фантастическихъ представленіяхъ совсѣмъ иного сорта, чѣмъ дѣти свѣтлаго Юга. Какъ всѣ сѣверные католики, онъ любитъ сказки съ ужасами и населилъ ими всѣ урочища своей страны. Быть можетъ, не было въ средніе вѣка края въ Европѣ, болѣе населеннаго всякою чертовщиною, чѣмъ Фландрія. Даже ея современное фабричное населеніе далеко не такъ плотно и густо, какъ, во время оно, кишѣли ея деревни «воздушнымъ народцемъ», вылетавшимъ изъ безчисленныхъ легендъ, повѣрій и преданій.

Многія изъ послѣднихъ показались мнѣ интересными и новыми, т. е. я не встрѣчалъ ихъ на русскомъ языкѣ. Сперва я хотѣлъ просто перевести доставленную мнѣ книгу, но, приступивъ къ работѣ, увидалъ, что игра не стоитъ свѣчъ. Огромное большинство легендъ въ ней немилосердно — какъ говорится — размазано и передано съ несносною слащавостью, съ претензіями «облитературить» грубый, первобытный памятникъ. Это — недостатокъ, вообще, свойственный французамъ въ ихъ отношеніяхъ къ старинѣ: имъ все какъ будто хочется высѣчь изъ друидическаго камня игривую статуэтку на письменный столъ. Поэтому, бросивъ мысль о переводѣ, я рѣшилъ, освободивъ наиболѣе интересныя легенды отъ искусственнаго паѳоса, разсказать ихъ русскому читателю отъ себя. Разумѣется, я пользовался при этомъ каждою блесткою первобытнаго золота, какую могъ замѣтить подъ скучнымъ реторическимъ наносомъ бездарнаго сборника. Блестокъ этихъ было, впрочемъ, очень мало. Достаточно сказать, что основного, дѣйствительно народнаго матеріала изъ легенды, размазанноы въ сборникѣ Berthoud на 60 страницъ, мнѣ едва хватало на 100–200 строкъ.

Главный герой фламандской легенды — чортъ, угрюмый католическій чортъ, который далъ столько хлопотъ инквизиторамъ Спренглеру и Бодэну. Имъ полны фламандскіе туманы… Они — какъ будто его дыханіе. Онъ стережетъ фламандца повсюду, во всякій часъ, слѣдитъ за нимъ, невидимый, но зоркій, и когда пробьетъ «злой часъ» — онъ уже тутъ какъ тутъ, со своими ужасными вилами.