Александр Андрюхин - Награда королевы Марго

• Название: Награда королевы Марго
• Автор: Александр Андрюхин
• Издательство: Гелеос
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-8189-0387-7

Все синеглазые — жуткие эгоисты! Дмитрий всю жизнь об этом помнил, но ничего не мог с собой поделать.

Еще бы! Ведь перед ним сидела его любимая женщина, его королева Марго. И у него голова шла кругом от ее предложения. Убить ради любви… Готов! Трижды готов!

Однако, сделав решающий шаг, герой сталкивается с удивительными вещами. Покойник оживает, королева машет ручкой, а лучший друг начинает собственное расследование…

Интригующая, легкая, ироничная, мудрая книга Александра Андрюхина посвящена всем женщинам, в чьих жилах течет кровь настоящих Королев!

---

Александр Андрюхин Награда королевы Марго

ПРОЛОГ

Эта женщина вымотала всю душу. Она и сейчас продолжала мотать ее, брызгая своими синими глазами. Синие глаза — это бешено красиво, но это и первый признак бешенства. Все синеглазые — жуткие эгоистки, но особенно те, у кого глаза темно-синего оттенка. Таких вообще следует обходить стороной. Чем темнее омут, тем больше в нем чертей. Дмитрий всю жизнь об этом помнил, но ничего не мог с собой поделать.

— Ты что, боишься? — усмехнулась она, и ее глаза презрительно помутились.

— Я ничего не боюсь, — нахмурился Дмитрий, отметив, что для него самое страшное — снискать презрение этой женщины. — Я не врубаюсь в смысл. Объясни зачем? Зачем убивать? Неужели нельзя просто уйти?

Она хитро прищурилась и потянулась к сигарете.

— Я не могу просто уйти от него. Быть в объятиях чужого мужчины и знать, что где-то поблизости муж, — извини, это выше моих сил. Мне всегда будет казаться, что он за мной подглядывает в замочную скважину.

— Что за ерунда? Ты же уходила от первого мужа.

— Это был не муж. Это было недоразумение, — раздраженно отмахнулась она. — И второе: я не хочу, чтобы мой нынешний избранник носил на себе плевки моих прежних сожителей. Прости, Диман, но, прежде чем претендовать на меня, ты должен рассчитаться за все унижения, которые тебе нанес Олег.

Марго элегантно щелкнула зажигалкой и поднесла ее к сигарете. Выпустив дым, она вопросительно сверкнула глазами и с насмешливым лукавством произнесла:

— Ну так как? Ты хочешь получить мое тело?

Дмитрий сразу рванулся к ней, но она остановила его одним движением руки:

— Терпение, мой друг. Так хочешь или нет?

Ну еще бы не хотеть! Дмитрий о ее теле мечтал с шестого класса, с той самой минуты, когда на уроке географии в класс ввели новенькую. Все повернули головы на вошедшую девочку, и Дима сразу увидел в ней ту самую гордую прелесть осанки, которая бывает у испанок. Таких в школе еще не было.

— Представься, — сказала учительница.

— Марина Маргулина. Можете звать меня просто Марго. Мой род исходит от французской королевы Маргариты де Валуа.

Все громко рассмеялись, а географичка снисходительно улыбнулась:

— Садись, Королева Марго, на свободное место. А мы продолжим урок…

Девочка гордо проследовала на указанную парту, и Дима сразу отметил и ее грациозную походку, и тонкий стан, и озорно вздернутую попку, и уже довольно приличную для ее возраста грудь. Когда она села за стол, то неожиданно повернула голову и встретилась глазами с Димой. В тот миг она и пронзила его сердце своим колдовским взглядом, и, как потом оказалось, на всю жизнь. Но самым прискорбным было то, что не один Колесников заметил младые прелести этой феи. На перемене к нему подошел его дружище Женя Трубников и, подмигнув, хихикнул:

— А крутая у новенькой попка! Скажи?

Тогда Колесников не поддержал шаловливого тона другана, потому что ему было не до шуток. И вот теперь, семнадцать лет спустя, она сидела в кресле под фиолетовым торшером в его холостяцкой квартире и предлагала собственное тело за убийство мужа. Именно тело, а не себя саму. «Как она точно выражается», — удивился про себя Дмитрий, понимая, что ее саму не заполучить никогда. Но быть рядом с ее телом, а тем более обладать им было вершиной его идиотских мечтаний.

— Хорошо. После того как я его убью, ты выйдешь за меня замуж?

Она смерила его насмешливым взглядом и произнесла:

— Ты всегда так торгуешься? Честно говоря, я не люблю мужчин, которые торгуются. Еще я не люблю мужчин, которые слишком много задают вопросов. Торговаться и пустословить — привилегия слабого пола, но никак не сильного. Мужчина для меня тот, кто делает, не задавая лишних вопросов.

Она вдавила сигарету в пепельницу с твердым намерением встать и уйти. Дмитрий почувствовал это и изменился в лице.

— Нет-нет! Ты меня не так поняла. Я исполню, как ты скажешь. Но только один вопрос: чего он сделал? За что ты его хочешь отправить на тот свет?

Она пронзила его таким взглядом, что Дмитрий попятился.

— Хорошо. Не хочешь — не говори. Тогда объясни, где, когда и чем я должен убить твоего Олега?

— Вот это уже мужской разговор, — произнесла деловито гостья и закинула ногу на ногу. — Завтра он пойдет на скачки…

— Твой муж ходит на скачки?

— Мой муж не ходит на скачки. Но завтра мы с ним вместе отправимся на ипподром, который находится на Соколе. Ты должен припарковаться рядом с нашей машиной. После скачек мы поедем за город, на турбазу «Старая мельница» по ярославскому направлению. Ты последуешь за нами. Не доезжая до турбазы, на повороте, где кончается асфальт и начинается грунтовая дорога, мы остановимся. Я уйду, а муж останется копаться в моторе. В этом месте нет ни единой души. Можешь не опасаться. Ты должен подъехать и, не привлекая внимания, встать метрах в десяти от нашей машины. После чего незаметно подойдешь со спины и выстрелишь ему в висок, но так, чтобы ни одна капля крови не упала на мотор. Потом его труп ты быстро втащишь в свою машину и увезешь.

— Куда?

— Куда хочешь. Но чтобы его больше не нашли?

— Но где я возьму пистолет?

— Там, где берут все: купишь на черном рынке! Тебе денег дать?

Дмитрий отрицательно покачал головой, а женщина поднялась с кресла и направилась к выходу. У двери хозяин страстно схватил ее за руку и потянул к себе. Она взглянула в глаза и улыбнулась:

— Все будет. Но сначала дело…

1

По соннику царя Соломона, если бьешь во сне жену — значит, она изменяет. Трубников бил свою жену каждую ночь. Он хлестал ее по щекам, по губам, по глазам; бил кулаком по носу и в подбородок, иногда пинал ногами в живот, и ничего с ней не случалось. После этой процедуры на ее белом теле не оставалось ни единого синяка. Жена нисколько не обижалась и переносила побои с какой-то покорной насмешкой, а Трубникову каждый раз после этого становилось плохо. Поводом для расправы было то, что она приходила домой далеко заполночь. Теоретически в этом не было криминала, но когда муж интересовался, где до такого часа прохлаждалась его единственная и неповторимая, она вместо ответа лукаво улыбалась и жеманно отводила глаза.

Каждое утро Трубников просыпался в дурном настроении и с надерганными нервами. «Ну заклинило! Больше нечего показать? Придумали бы что-нибудь пооригинальнее! Скоты!»

К кому относилась последняя филиппика, бедняга сам не понимал. Возможно, она была лишена смысла. Ведь Трубников знал, что сны это далеко не кинематограф. Он хорошо помнил лермонтовскую строчку: «Летают сны-мучители над грешными людьми…» — а значит, догадывался, что сны не могут быть одушевленными и даже не могут быть чьим-то произволом. «Скорее всего они действительно связаны с грехами», — вздыхал про себя Трубников. А ведь он грешен. Этого не отнимешь. Вот почему они — мучители.

Еще Трубников помнил из Лермонтова: что полнее реальность там, где больше человек страдает. Во сне он страдал больше, чем наяву. Точнее сказать, наяву вообще не страдал.

Трубников всматривался в родные черты своей спящей второй половины, в ее целомудренный румянец на щеках, в пухлые губы, в расплесканные по подушке волосы и думал, что она вообще не способна изменять. Если когда-нибудь Трубников убедится в обратном, то это будет не так мучительно, как во сне.

Из-за этих снов бедняга уже который год не мог выйти из сонного состояния. Он засыпал везде, где только голова находила точку опоры: в пробках, на работе, в театре, дома перед телевизором. Ну, перед телевизором еще куда ни шло, а когда он засыпал в театре, то это очень нервировало Настю. Первое действие она еще пыталась пробудить у мужа интерес к новоиспеченной пьесе при помощи локтя и щипков за ляжки, но далее супруга делала вид, что этот клюющий носом мужчина не имеет к ней никакого отношения.

А возможно, эта сонливость была не из-за снов, а из-за спокойной, пресыщенной жизни. Дела в издательстве у Трубникова шли прекрасно: все было накатано, отрегулировано, схвачено. С заказами проблем не было, с налоговой — ни одного конфликта, с бандитами он тоже ладил. Словом, все было сыто, пьяно и шито черным по белому. Даже скучно. «Когда больше не к чему стремиться — наступает скука», — подумал Трубников и сообразил, что спит на работе.

Пришлось отлепить от кресла голову и посмотреть на часы. Было уже пятнадцать минут десятого. Ого? Вот это поработал сегодня. Такого с ним еще не было. Сотрудники давно разошлись по домам, только гендиректор все никак не мог оторваться от своего рабочего места. Трубников прислушался. В коридоре громыхало ведро, ревел пылесос и вахтер с уборщицей шутливо перекидывались словами.

— Ну что, Петровна, останешься со мной дежурить? — шаловливо интересовался вахтер.