Бенджамин Перси - Красная луна

• Название: Красная луна
• Автор: Бенджамин Перси
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-07612-9, 978-5-389-06260-3

Они живут среди нас.

Это наши соседи, матери, возлюбленные.

Они меняются.

Клэр Форрестер внезапно осознает, насколько она не похожа на других людей, когда к ней в дом врываются агенты правительства и убивают ее родителей. Патрик Гэмбл — самый обыкновенный парень, но в один прекрасный день он садится в самолет, а спустя несколько часов выходит из него героем. Потому что ему, единственному из всех пассажиров, удалось уцелеть. Чейз Уильямс становится той самой угрозой, от которой поклялся любой ценой защитить свою страну. До сих пор беду удавалось сдерживать с помощью насилия, законов и опасных медикаментов. Но близится ночь красной луны, когда мир перестанет быть прежним и начнется битва за человечество и человечность.

---

— Вот так? — шепчет карга себе под нос. — Да. Да. Вот так. Хорошо.

Девушка просит старуху проделать ту же операцию еще раз, и еще, пока рука ее не покрывается трехслойными доспехами.

Сверху Клэр натягивает рукав рубашки. Теперь импровизированный гипс почти не заметен — видно только краешек серебристой «митенки», из-под которой торчит белый кончик футболки.

— Ну вот, — кивает старуха, — неплохо получилось.

Клэр благодарит ее за помощь. Но женщина не спешит возвращаться на свою скамейку. Сидит рядом и таращится молочно-белыми глазами, чуть улыбаясь. Потом накрывает ладонь девушки своей, сухой и легкой, словно лист бумаги. Может, пытается подбодрить?

— Хочешь судьбу узнать?

— Что, простите?

— Я умею гадать. Предсказывать судьбу. По картам, на кофейной гуще, по ладони. Хочешь, прочитаю твою? Делать-то все равно нечего.

— Давайте, — соглашается Клэр.

— Да, судьбу все хотят знать. Все. — Старуха проводит пальцем вдоль линии на ладони Клэр. — Но учти: как только ты узнаешь судьбу, ее уже нельзя будет изменить.

Тут Клэр отдергивает руку, будто обжегшись, и прячет ее под мышкой. Нет уж, она передумала. Спасибо большое.

Будущего лучше не знать. Будущее — одна сплошная ловушка. И ее наверняка ждут только боль и утраты. Не собирается она ничего загадывать, гораздо разумнее смотреть прямо перед собой, думать о ближайшей миле, о предстоящих минутах, а не о годах. Что съесть, где переночевать, как укрыться от дождя. Прямо сейчас ее волнует только такое будущее.

Миссис Строухакер наклоняется ближе. На голове у нее настоящее воронье гнездо.

— Но хоть знак зодиака-то мне свой скажешь?

— Овен.

Старуха улыбается, встает, чуть пошатываясь, и похлопывает Клэр по ноге.

— Это славно. Хороший выдался месяц для Овнов. Нынче планеты расположены к тебе благоприятно.

И тут Клэр осеняет. Она горячо молится про себя: хоть бы ее догадка оказалась правильной! Линии на ладони и небесные линии. Линии созвездий! Девушка торопливо вытаскивает из кармана смятое письмо, расправляет его. Ум, подобно пауку, проворно плетет сеть — соединяет точки на бумаге. Созвездия, ну конечно. Как же она раньше не увидела? Наверное, из-за боли плохо соображала, из-за горя и усталости. И потом, созвездия так неуместно смотрятся на линованном листе — маленькие серые точки вместо ярких далеких светил.

Клэр поспешно вынимает из упаковки ручку и начинает их соединять. Индеец, Щит, снова Индеец, Малая Медведица. Что они означают, пока непонятно. Но это уже кое-что — в небе приоткрылся спасительный люк, и ей посчастливилось в него свалиться.

Клэр так обрадовалась, что совсем позабыла о миссис Строухакер. Та, прихрамывая, подходит ближе и машет скрюченной рукой:

— Милочка, что это ты такое рисуешь?

— Свое будущее.

Глава 7

Уолт отдергивает занавеску, наклоняется к самому стеклу и, поднеся ладони к вискам, вглядывается в темноту. Кто-то напугал скотину. Да, Уолт готов признать: слух у него уже не тот, что раньше. И это какой же шум и гам нужно было поднять, если он расслышал его даже при включенном телевизоре? От дыхания стекло запотевает, и старик проводит по нему рукой. Теперь не видно совсем ничего. Отсюда вообще мало что разглядишь, но там за хлевом и загоном в синем конусе света натриевого фонаря поднимается столб пыли. Уолт, кажется, даже различает, как дрожит земля, как в панике носится по выгону корова.

И вдруг — отрывистый лай. И еще раз, и еще. А потом кто-то принимается скулить. Койоты. Здесь, в центральном Орегоне, они не редкость. Их тут больше, чем людей. Уолт не очень беспокоится, разве что злится. Позади хлева — курятник с белеными стенами, а вокруг него — забор из крупноячеистой сетки, врытой в землю на три фута. Койоты частенько забредают на ранчо разнюхать что и как, но под такой забор им не подкопаться. Уолт представляет, как они серыми призраками кружат возле сетки, а наседки в ужасе кудахчут и хлопают крыльями, как курятник наполняется облаком из перьев.

Можно взять ружье, выйти на крыльцо и разика три пальнуть в ночное небо. Или сходить к курятнику и шугануть зверье. Но день выдался нелегким: пришлось загонять коров и быков, вкалывать им вакцину. Уолт отдыхал после трудов праведных в своем кресле, потягивая бурбон и вполглаза глядя по телевизору новости. Даже почти задремал.

Ему совсем не хочется натягивать сапоги, застегивать куртку и идти на улицу. У него и так от холода весь день немели пальцы и текло из носа. Вместе с наемными помощниками-мексиканцами Уолт загонял скотину и вкалывал в коровьи крестцы лекарства: одно — чтобы укрепить иммунитет, а другое — от печеночных двуусток и кишечных паразитов. Мексиканцы с покрасневшими от холода лицами размахивали руками, хлопали в ладоши и стегали коров электрохлыстами. А те с фырканьем разбегались по грязному полю и сбивались в кучу у ограды.

Нынче, кроме мексиканцев, никого и не сыщешь. Раньше-то у него на ранчо жил в трейлере свой рабочий. А потом, десять лет назад, Уолт решил принять участие в выборах в городской совет. Как раз шестьдесят ему тогда стукнуло. Продал четыре сотни акров и почти столько же голов скота. Оставил себе лишь двадцать акров и небольшое стадо — так, чтобы скучно не было. Когда коровы телятся, когда приходит пора делать им прививки или собирать люцерну, он дает объявления в газету. Но те, кто звонит, словно бы не говорят, а поют в трубку, растягивая гласные. Ему трудно понять их тягучий выговор. «Не понимаю, можно помедленнее?» — так Уолт теперь все чаще повторяет.

Стекло снова запотело. Старик задергивает занавеску. Гостиная внезапно кажется ему невероятно темной, сосновые стены поглощают свет. Уолт зажигает лампу, потом еще одну. Садится в глубокое кресло и укрывается звездно-полосатым пледом. Допивает бурбон. Стакан почти пуст, на дне осталось лишь несколько кубиков льда. Лицо Уолта раскраснелось. Он чуть оживляется, когда по телевизору снова показывают те самолеты, а потом президента. Этот поганец опять толкает очередную речь, видно, только это и умеет. Лучше бы сделал что-нибудь.

Уолт знает, что сделал бы на месте президента он сам. Сразу после терактов он выступил в городском совете с предложением обнародовать данные обо всех ликанах. Опубликовать их списки в газетах. Выложить в Интернете. И, если уж на то пошло, ввести специальную графу в удостоверении личности. Нарушение демократических норм? Да какие там, к черту, нормы! О чем тут думать? Сколько лет уже обсуждают, и все без толку. А так очень удобно: глаза голубые, волосы русые, ликан.

«Нужно знать, с кем мы имеем дело» — так он сказал. Само собой, это блеф. Абсолютно противозаконно. И Уолт знал: этот недоносок-мэр наверняка станет его стыдить. Но нужно же было заявить о том, что у всех остальных кишка тонка признать: люди отдельно, звери отдельно. Пришла пора вновь построить забор, вернуться к старым порядкам. В местной газете, в «Орегониан», напечатали разгромную статью об Уолте и поместили его фото. На редкость неудачное — и где они только такое откопали: глубоко запавшие глаза с темными кругами и распахнутый провал рта.

Снаружи доносится пронзительный вопль. Так кричит корова, когда ей подпиливают рога или ставят клеймо. Кричит, поднимая к небу черную морду и закатывая вытаращенные глаза. Душераздирающий звук пробирает Уолта до мозга костей, он замирает в кресле, будто и его вот-вот настигнет страшная боль.

Крик стихает. Уолт долго и с чувством ругается, с трудом отпихивает подставку для ног, встает и едва не падает, запутавшись в пледе. Тянется к пульту, лежащему на дальнем конце стола, жмет на кнопку. Картинка в телевизоре сменяется чернотой. Старик смотрит на свое отражение в померкшем экране. Пульт в руке похож на пистолет. Глубоко посаженные глаза, опутанные сеткой морщин. Нос напоминает молоток. Серебристый ежик волос. Да, он стар, но отнюдь не безобиден. Есть еще порох в пороховницах.

Бросив пульт в кресло, Уолт отправляется в кухню. Он так и не женился, а когда его об этом спрашивали, всегда отвечал: не нашел достойную женщину. Но дома у него полный порядок: никакой тебе сваленной в кучи грязной одежды, выстроившихся на столе пустых пивных бутылок или немытой посуды в раковине. Вокруг и так полный бардак, поэтому свою собственную жизнь Уолт предпочитает содержать в порядке. Для каждой вещи найдется свое место, и все должно быть на месте. Так он любит говорить.

Поэтому Уолт всегда точно знает, где что лежит. И сейчас без труда находит нужное. По всему дому припрятано разнообразное оружие: пистолет двадцать второго калибра, три револьвера и даже отцовский штык времен Второй мировой. Заряженный «смит-вессон» лежит в кухонном шкафу, за пакетом с кукурузными хлопьями. Старик взводит курок и распахивает входную дверь. Ну и гвалт: воют койоты, кудахчут куры, ржут лошади и мычат коровы.