Игорь Юркин - Демидовы: Столетие побед

• Название: Демидовы: Столетие побед
• Автор: Игорь Юркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03573-7

Книга посвящена жизни и деятельности основателя промышленной династии Никиты Демидова, заложившего основу великой горной империи, его сыновей, при которых она достигла наибольшего расцвета, и внуков, при которых распалась. Биографии большинства героев впервые изложены с такой степенью полноты и точности. Автор, доктор исторических наук, подчеркивая значение созидательной деятельности Демидовых, в то же время далек и от панегирических восхвалений, и от изображения героев кровавыми злодеями. Широко используя документальные (включая привлекаемые впервые) источники, рассказывает о событиях, охватывающих почти столетний период, об отношениях Демидовых с властью (в том числе с Петром Великим), о вкладе представителей рода в развитие Российского государства.

---

В это же время в 20 верстах к югу от Нижнелайского на реке Тагил создавался и доменный завод — знаменитый в будущем Нижнетагильский[221]. И он первоначально строился на основании указа 1702 года — позволение Берг-коллегии было получено всего за две недели до пуска домны[222]. Никиты к этому времени уже не было в живых.

Все эти заводы тяготели к Невьянскому и так или иначе были с ним технологически связаны. Но уже в это время Никита думал об освоении новых территорий.

Очень привлекательным для разработки представлялось месторождение железной руды, обнаруженной «в Сибирской губернии в пустых и диких местах» у Волчьей горы (Волчихи). По пробе железо получалось «самое мяхкое». На протекавшей поблизости речке Ревде (приток Чусовой) он задумал строить завод. Речка и гора находились, по его словам, «в самом пустом месте, жилья около их никакого не имеетца»[223]. Землю Демидов у башкир купил, но в возможности обеспечить производство достаточной рабочей силой сомневался. Поэтому решил ограничиться постройкой домен, а переделывать чугун в другом месте — на молотовом заводе, который намеревался построить в своей ветлужской вотчине в Галицком уезде. Возить чугун собирался водою — на стругах по Чусовой, Каме, Волге[224]. 9 июня 1724 года Берг-коллегия разрешение на строительство дала, но за оставшиеся ему неполные полтора года жизни воспользоваться им Никита не успел.

Новые перспективные для освоения территории присматривались не только на Урале. Уже упоминалось о покупке им в 1720 году села Фокина в Нижегородском уезде. Может быть, приобретая его, он интересовался в первую очередь крестьянами, намереваясь их перевести к существовавшим и строившимся заводам. Но со временем предприятия появились и в этом районе.

Никита строил новые заводы, готовился строить еще. При этом, вспоминая сценарий, освоенный еще в 1702 году, был не прочь приватизировать что-нибудь и из состава казенной собственности. В 1722 году он просил о передаче ему старейшего на Урале Каменского завода, строившегося в одно время с его Невьянским, а пущенного даже немного раньше. Аргументировал так. Выполняющие заказ Адмиралтейства Шуралинские заводы «лесами весьма обсечены», большого количества железа делать «за оскудением того лесу не на чем». В таком же положении и казенные Каменские заводы. Выход: позволить ему эти предприятия закрыть и «со обретающимися на тех заводах со всеми служители» их «перевесть». Производства, заменяющие закрываемые Шуралинский и Каменский заводы, Никита готов был строить на речках Пышме, Ревде и Полевой «или где приищетца удобное место». Предложения не приняли[225].

Этот случай демонстрирует один из приемов ведения Демидовым своих дел. Адмиралтейские заказы, понятно, — заказы ответственные. Но Демидов их уже несколько лет исполнял единолично и, похоже, больших претензий к нему у Адмиралтейства не было. Корабельное железо, которое он упоминает, — формальный повод. Его действиями руководило ощущение, что пришел момент, подходящий для нового рывка. 1722 год богат признаками этого. Личная встреча Никиты с царем в апреле, во время которой заводчик жаловался на В.Н. Татищева[226] и, по-видимому, сумел убедить Петра в своей правоте. Июльское письмо государя, заметившего исполнительность Демидова в поставке фонтанных труб и лично давшего новое задание. Наконец, заключение казной пятилетнего контракта с английским купцом Мейером о продаже им железа производства государственных заводов. (Кто в этой ситуации становился главным производителем его для нужд империи? Демидов. Шутка ли!)

Кстати, возможно, на апрельской встрече был поднят вопрос о Каменском заводе и Петр оставил надежду на его решение в будущем в пользу промышленника. Последующий разбор Вышним судом его конфликта с Татищевым и ознакомление царя с его результатами остановили его готовность расстаться с еще одним казенным заводом, отдав его (для уничтожения!) в частные руки.

В эти же годы Никита Демидов пустил наконец медеплавильный завод. Мы помним, что за разрешением плавить медь в Кунгурском уезде Демидов обращался еще в 1705 году. Он его получил, больше того, для работы в этом районе ему была предоставлена монополия. Оттеснив мешавшего ему Федора Молодого и оценив как неудобный тот формат, в котором ему предлагалось хозяйствовать (фактически речь шла о казенном предприятии, которым он управлял бы на пару с воеводой), Демидов надолго успокоился. Дозволение строить медные заводы подтверждалось и позже — в 1707 и 1709 годах, но достоверных данных о попытках реализовать эти указы не имеем[227].

Новым разрешением, касавшимся добычи и переработки руд в районе речки Выя, Демидов, наконец, воспользовался. Он получил его 20 декабря 1720 года — в те дни, когда решался вопрос об утверждении выбранного им наследника заводов, буквально за три дня до принятия решения. Место, где он был заложен, находилось в 50 верстах к северу от Невьянского завода и всего в двух — от Нижнетагильского (в настоящее время в черте города Нижний Тагил). Два года спустя, 23 ноября 1722 года, он был пущен. Первоначально на нем действовали шесть печей для плавки меди, к которым вскоре прибавились еще четыре. Тем самым Демидов формально исполнил давнее свое обещание: освоил промышленное производство металла для денежного двора и артиллерии. Правда, завод работал вполсилы — в первые три года и тысячи пудов меди в год не давал, потом пару лет вообще не действовал[228]. Но начало было положено.

Почему Демидов осваивал производство меди так медленно и трудно? Причин было несколько.

Металлургия меди в сравнении с имевшей в России к тому времени примерно 85-летнюю историю доменной металлургией была делом относительно новым. Правда, первое медеплавильное предприятие в России — Пыскорский завод на притоке Камы речке Камгорке — было построено еще в 1634— 1635 годах, то есть одновременно с первыми доменными Тульскими (Городищенскими) заводами[229]. Тем не менее полноценной медеплавильной промышленности в России в XVII веке не возникло. Поскольку не было стабильно работающих заводов, не было (или остро не хватало) специалистов.

Занявшись наконец промышленной выплавкой меди, наладить ее Демидов смог не сразу. Об этом свидетельствуют, в частности, письма В.И. Геннина, весьма осведомленного и высококвалифицированного специалиста, посланного на Урал, чтобы, помимо прочего, «подтянуть» там казенную и присмотреть за частной металлопромышленностью. В обширном послании императору от 15 февраля 1723 года, отправленном с казенных Уктусских заводов, Геннин, между прочим, упоминает и медную руду, которую «Демидов у себя на заводах (вероятно, на пущенном за три месяца до этого Выйском. — И. Ю.) плавил собою». По словам Геннина, в получавшемся сплаве «железа выходило много». Демидов пытался разделить медь и железо переплавкой, но они разделялись у него «с великою трудностию, и от того угару было много, и веема неприбытна». Геннин ранее уже сообщал об этом царю и даже послал ему кусок такого сплава. Теперь он забрал у Демидова 500 пудов руды и переплавил ее на Уктусских заводах «по саксонскому». Результат оказался более удачным: «…по сплавке явилось в выходе медь чистая без железа, толко самое малое число железа в последнем верхнем слою меж пеною явилось». Геннин, как представитель казны, которому положение дел на частном заводе в данном случае было не менее важно, чем на государственном, помог Демидову освоить более совершенную технологию: взял у него человека для обучения «как печи для плавки меди делать и медь по саксонскому плавить, чтоб Демидов для государственной Вашего величества ползы мог медное дело распространить»[230].

Итак, помимо уже названных причин делу мешали сложности в переработке местных руд? Демидов, получается, просто не умел их переплавлять из-за особенностей состава? Но отчего не подготовился, не научился загодя? Почему за «науку» взялся только при Геннине, то есть не раньше 1722 года, а не в упомянутых 1705, 1707, 1709-м?

Чтобы ответить на эти вопросы (а какие-то — снять), нужно вернуться к тем годам, пока Демидов только еще устраивался на Урале.

Если верно, что главной задачей, которую он первоначально ставил перед собой в Кунгурском уезде, где начинается история его меди, была не организация там ее производства, а закрепление в перспективном районе с вытеснением оттуда конкурентов, то высококвалифицированные медеплавильные мастера в то время были ему еще не нужны. Для организации промышленной плавки меди он пока еще не имел ни материальных, ни других ресурсов. Черная металлургия была привычнее и обещала более быструю прибыль. А в технической осуществимости медной плавки он в то время сомнений, вероятно, не имел. Плавил же ее, пусть и в сравнительно небольших количествах, Федор Молодой.

Здравый смысл подсказывает, что, вступая с ним в борьбу за кунгурскую медь, Никита какие-то опытные плавки на местной руде тоже провел. Есть два свидетельства этого.