Николай Соколов - Образование Венецианской колониальной империи

• Название: Образование Венецианской колониальной империи
• Автор: Николай Соколов
• Издательство: Издательство Саратовского университета
• Жанр: История
• Год: 1963

От автора OCR:

О причинах плохого качества источника, с которого выполнен OCR, см. в биографии автора (ссылка выше).

Пример исправленных грубых опечаток:

В источнике:

109. Договор напечатан у Креймайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 648).

{Фамилия дана неверно; также сомнительно, чтобы одна выписка из архива располагалась не на двух страницах подряд, а через 181 страницу от ее начала}.

Исправленный вариант:

109. Договор напечатан у Кречмайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 468).

---

Для обеспечения за собой патриаршего поста в Константинополе Венеции необходимо было держать в своих рука капитул св. Софии. Республика св. Марка поспешила заполнить места каноников этого капитула своими подданными, клятвенно обязав каждого из них выдвигать на все духовные места, зависевшие от капитула, только венецианцев.[1615] Такое же обязательство было возложено и на самого патриарха. Это ясно из писем Иннокентия III, которые он направлял патриарху: в них он подчеркивает, что за ним сохраняются все права, связанные с высоким постом Константинопольского патриарха, а в письме от июня 1206 г. прямо освобождает Томаса Моросини от клятвы назначать в каноники церкви св. Софии только венецианцев, как клятвы, «исторгнутой насильственно».[1616] Естественные опасения патриарха папа пытается рассеять назиданием: «надо бога бояться больше, чем людей».[1617]

Венецианцы, были, однако, настойчивы. В 1207 г. мы видим, что от каноника св. Софии Эгидия отбирается клятвенное обещание избирать на церковные посты, поскольку это зависело от капитула св. Софии, только венецианцев.[1618] Несколько позднее такую же клятву они обязывают принести и каноника Энрико[1619], хотя папа не скрывал своего недовольства этим вмешательством сеньории в сферу церковных интересов. Папе не оставалось ничего другого, как освобождать каноников, как и самого патриарха, от взятых с них обещаний, как «насильственно исторгнутых».[1620]

В 1211 г. патриарх Томас умер. В Константинополе произошли бурные выборы, в которых приняло живое участие и население венецианской колонии столицы. Папа вынужден был кассировать выборы и назначить их de novo.[1621] На новых выборах 1212 г. капитул св. Софии раскололся: часть каноников остановила свой выбор на плебане церкви св. Павла в Венеции, другая часть отдала свои голоса архиепископу Гераклеи Понтийской. Хотя архиепископ был также венецианцем, но официальная Венеция стала на сторону плебана. Раскол давал папе формальное основание сначала медлить, а потом и вовсе отказать в паллии официальному кандидату Венеции, несмотря на специальное ходатайство об этом со стороны дожа.[1622]

Представляет известный интерес переписка по этому предмету папы с дожем. Когда в 1213 г. венецианские послы сообщили папе, что дож готов всемерно содействовать организации крестового похода против «неверных», мысль о котором все еще не покидала Иннокентия III, то он принял это известие «с радостью» и просил дожа приготовить «корабли и все необходимое для похода». Венецианцы выступили с этим предложением с единственной целью склонить папу к признанию сана Константинопольского патриарха за венецианским кандидатом; но папа также научился понимать своих «любезнейших сынов» с лагун и об удовлетворении этой просьбы не хотели и слушать, — об этом nec decuit nec liceat exaudire, — писал он дожу.[1623]

Положение детища Иннокентия, Латинской империи, было таково, что папа не мог позволить себе по отношению к «венецианским торгашам» политики того стиля, которой он держался иногда по отношению к некоторым монархам Запада. Он старался подслащивать горькие пилюли, которые он иногда преподносил св. Марку. Примером может служить дело с утверждением архиепископа в Задаре, избранного венецианцами. В 1206 г., несмотря на все усилия венецианцев, папа медлил с утверждением венецианского кандидата, но свой «временный» отказ папа сопровождал письмом, в котором между прочим говорилось: «Да будет угодно вам, любезнейшие сыны, с удовольствием воспринять слова наши, хоть внешне и горькие, но в своем существе приятные… Подобно тому, как слова друга лучше поцелуев врага, так и исправительное научение отца должно вас услаждать более, чем лесть грешника»…[1624]

Из всего этого видно, что Иннокентий III не видел достаточных оснований для серьезного разрыва с венецианцами, и его политика по отношению к ним была политикой булавочных уколов, которую венецианцы оценивали по достоинству и неизменно проводили на Востоке не политику церкви, а свою собственную. Было очевидно, что со стороны Рима Венеции не было оснований ожидать каких-либо осложнений. Если папе дорога была Латинская империя, если он хотел организовать очередной поход на Восток, ему надо было ладить с венецианцами.

С еще большим спокойствием и уверенностью могла взирать на свой тыл Венеция со стороны империи, переживавшей в начале XIII в. тяжелый кризис. Вскоре после смерти Генриха VI в Германии, как известно, началось двоевластие. Венеция во время четвертого крестового похода сблизилась с Филиппом Швабским, но со второй половины 1204 г. он был ей более не нужен, а стремление без особой необходимости не обострять взаимоотношений с Иннокентием III, поддерживавшим Оттона IV, заставило венецианских политиков пойти на сближение с этим последним.

Начатые с Оттоном переговоры в 1209 г. закончились подтверждением привилегий, дарованных венецианцам прежними германскими королями. В своей грамоте, выданной венецианским послам, Руджерио Премарино и Марино Дандоло, император текстуально воспроизводил грамоты своих ближайших предшественников.[1625]

Борьба между двумя германскими королями делала их обоих бессильными. Когда один из них сошел со сцены, смута в империи вступила в новую фазу: началась вражда между папой и Оттоном IV, которому он до того времени покровительствовал. Венеция еще раз могла поздравить себя с полною безопасностью своего тыла.

Венеция, насколько это было возможно, старалась поддерживать добрые отношения и со своими ближайшими соседями на terra ferma. В начале XIII в. она заключает с ними ряд торговых договоров: с Аквилеей в 1200 г., с Червией — в 1203 г., с Мантуей и Феррарой — в 1204 г.[1626] С Аквиллей в 1206 г. договор был возобновлен и пополнен несколькими новыми статьями. Патриарх Вальхер помимо того, что предоставлял венецианским купцам полную свободу торговли в пределах своих владений и брал на себя обязательство возмещать все потери, причиненные им его подданными, обещал вместе с тем своевременно предупреждать венецианских купцов, если бы им угрожала какая-либо опасность со стороны императора.[1627]

Только несколько позднее, когда дела на Востоке приняли более или менее устойчивый характер, Венеция подняла старые споры с Падуей и Тревизо. В середине второго десятилетия между Падуей и Тревизо, с одной стороны, и Венецией, с другой, началась война, которую традиция украсила легендой о «замке любви». Эту легенду разрабатывали хронисты, историки, ученые, поэты[1628], но события в действительности были более прозаическими, чем изображает эта легенда.

Действительной виновницей конфликта была Венеция, но она постаралась обставить дело таким образом, что нападающей стороной оказались ее противники. Венецианские источники склонны объяснить происхождение этой войны, как проявление злой воли падуанцев, которые «без всякой причины, по одной только своей гордости», напали на венецианские владения с большим войском, соединившись с тревизанцами.[1629] Противная сторона приводит более резонные основания этого столкновения, указывая на то, что ему предшествовала таможенная война падуанцев с венецианцами. Венеция уже давно стремилась захватить товарные потоки, шедшие из северной Италии через Адриатическое море, в свои руки. Мы видели, что в 1177 г. она добилась от Фридриха Барбароссы признания за собой этого «права». Доктрина об исключительных правах Венеции в Адриатике естественно встречала живой отпор со стороны заинтересованных городов, а Венеция выступала с этой доктриной все более и более настойчиво. На эти домогательства, надо полагать, Падуя ответила запретом привозить к себе и провозить через нее венецианские товары.[1630] Венецианцы организовали тогда в массовых размерах контрабандную торговлю. Это и вызвало нападение союзных войск на район Кьоджии. Нападение было отражено венецианцами и нападающие подверглись преследованию со стороны венецианского флота.[1631] Эти события относятся к 1214 и 1215 гг. При посредничестве папского представителя и патриарха Аквилеи мир был восстановлен.[1632]

Мирные договоры, заключенные Венецией и Падуей, и Тревизо в 1216 г., устанавливают на будущее время полную безопасность купцов обеих сторон на падуанских, венецианских и тревизанских рынках как в отношении их личности, так и их товаров, при сохранении старых норм таможенных сборов; венецианские купцы получили свободный доступ через Падую внутрь континентальной Италии; стороны обязались воздерживаться в дальнейшем от нападений друг на друга. Договор должен был быть скреплен клятвой всех свободных жителей Падуи и Тревизо, начиная с четырнадцатилетнего возраста, — со стороны Венеции предусматривалась клятва только одного дожа, а не всей «Венецианской коммуны».[1633] Мир в ближайшем тылу Венеции был восстановлен.

Обстановка в Адриатическом и Ионическом морях, воды которых венецианцы все более и более привыкали считать «своими», была также не совсем спокойной: здесь еще раз поднял восстание Задар, сильнее стали чувствоваться неприязненные действия Генуи.