Константин Бадигин - Покорители студеных морей (Главы 1-14)

• Название: Покорители студеных морей (Главы 1-14)
• Автор: Константин Бадигин
• Жанр: История

---

Бояре и духовенство окружили промышленника, подошел и Амосов. Все с любопытством разглядывали морской чертеж.

- Кто чертеж писал? - не удержался Труфан Федорович,

- Лысун-кормщик, - ответил двинянин, - обучен сему художеству.

- Много ли людей сгибло? - спросил Евфимий, думая о чем-то.

- Один, на той земле похоронен. Носошник1 Степан Гвоздь. Наши там часовенку поставили, избенку, да тыном всё обнесли.

Владыка выпрямился и строго оглядел собравшихся. Потом поднял глаза на расписной потолок гридни.

- Слава тебе, господи! - торжественно сказал он. - Благословил ты народ русский новыми землями, реками и морями. Покорил ты те земли вере христианской, языку русскому, а власти новгородской... Артемий Дмитриевич, обратился владыка к посаднику, - надо клич кликнуть: сто семей новгородских охочих в те земли звать... Построй десять лодей больших заморских для божьего дела, - обратился он к двиняни-ну. - Из десятины нашей епископ в Холмогорах тебе воздаст. Грамоту у отца Феодора возьми. А я хлеб, рыбу соленую и другое, что надобно, из своих запасов дам.

1 Носошник - забойщик в моржовом промысле, стоящий на носу карбаса и бросающий в зверя "носок" - гарпун, брссковое копье.

Все молча поклонились, соглашаясь с Евфимием.

- А охочие люди найдутся: не сладко новгородцам сим годом, голодно. Уж сколько народа в полуночные страны ушло...

Послышался шум в дверях. Какой-то человек в мокрой, разорванной одежде, с кровавыми отметинами на лице протолкался вперед и упал на колени перед Евфимием:

- Владыка, защити нас от хлопей наших. Суда твоего прошу!

- Встань! - ответил новгородский владыка. - Поведай, на кого суда просишь?

Человек поднялся с колен, оставив на полу лужу грязной воды.

- Степашка-кожевник, - начал он, всхлипывая, - наймит мой, схватил меня, господаря своего, и на вече поволок. На вече вопить стал на меня облыжно. Народ черный, худые вечные мужичонки' меня казнить порешили да, окромя того, били, кости намяли, а баба... та все в морду норовила, видишь, всего оцарапала... - Боярин громко заревел.

На него зашумели:

- Перестань орать, дело сказывай!

- На мост Великий привели да с моста в Волхов, - плаксиво говорил боярин. - И вовсе было тонуть стал, да рыбак Личков, сын с Людинова конца, спас - на свой челн из воды вынул... Теперь вот в чужой одеже скрываюсь.

- Поведай нам, боярин, - участливо обратился к пострадавшему владыка, - на вече Степанько что на тебя кричал?

- Облыжно кричал... - начал было боярин.

- Да ты говори делом! - оборвал его казначей Феодор. - Правду говори, ежели владыка спрашивает!

- Да я... он кричал... будто я... - боярин запнулся, - будто я женку его скрал и у себя дома держал. Ложно то.

- А кака женка тебе на вече рожу поцарапала? - смекнул, в чем дело, владыка. Он сразу посуровел. - Ты правду сказывай, а то велю приговор справить - будешь уху в омуте хлебать! Не пожалею... Была у тебя женка Степанькова дома?

- Была, - пряча глаза, сознался боярин.

- Была? А для чего тебе надобно чужих женок дома прятать, - своя-то есть небось?

- Есть, владыка милостивый, есть...

-- Нехристь, в поганстве живешь! - загремел Евфимий, приподнявшись с кресла. - Язычник. Нет тебе моего прощения! - Старик разошелся и поднял посох.

Боярин, оставляя мокрый след, быстро отполз в толпу и, поднявшись на ноги, стал хорониться за спинами.

- А хитер бобер! - насмешливо заметил кто-то, - Вче-рась в Волхов бросили - до седня и обсушиться не успел. Видать, недавно холопы из ушата окатили. Ну и боярин Божев.

Многие улыбались в бороды. Всем был известен строгий нрав владыки.

Евфимий опустился в кресло и долго молчал, шевеля губами.

К нему подошел степенной тысяцкий Кузьма Терентьев.

Бесстрастным голосом он стал рассказывать Евфимию о голоде и болезнях в Новгороде:

- ...Многие новгородцы ради спасения души своей бегут в монастыри ближние и дальние, бегут в страны полуночные. Сильные слабеют, владыка, слабые мрут.

Тысяцкий приостановился и, вынув берестяную грамоту, приблизил ее к глазам:

- А мертвых тел по городу много: только в одной скудельнице', что на Прусской улице, - три тысячи. А окроме этой, на Людинцевой улице да на Колене, что твои люди строили, - полны...

Владыка сидел с закрытыми глазами. Трудно было понять, спит он или бодрствует. Сейчас, посмотрев на восковое лицо владыки, покрытое глубокими морщинами, Амосов подумал: "Немного ему жизни осталось: кровинки на лице нет".

Тысяцкий закончил свой доклад и отошел на прежнее место.

Из толпы старых посадников вышел грузный, высокий боярин со шрамом на лице от сабельного удара.

Опашень2 ярко-синего цвета красиво охватывал могучую грудь поседевшего под шлемом воина, покрытую короткой кольчужной рубахой. Привычной рукой оправив короткий меч на широком поясе, он подробно стал рассказывать о военных приготовлениях и войнах в соседних странах.

Владыка сидел в неизменной позе - откинув голову и закрыв глаза. Только когда старый посадник стал рассказывать о нескольких тысячах язычников, которые, находясь в осажденном городе и не желая сдаться в плен крестоносцам, заживо сожгли себя, веки Евфимия дрогнули и глаза открылись.

- Хуже язычников, - внятно произнес владыка, - божьи рыцари, собаки! - и снова закрыл глаза.

Старый тысяцкий, ведающий градостроительством, постройкой церквей, мостовых, колодцами и городским водопроводом, сообщил, что по просьбе великого князя в Москву отправлены двести каменщиков.

1 Вечные мужики, в е ч н и к и - миряне с правом голоса на вече.

1 Скудельница - кладбище, общая могила.

2 Опашень - летняя верхняя мужская одежда.

.

Голова владыки чуть заметно качнулась, словно утверждая сказанное.

Место у кресла владыки занял казначей Феодор. Он долго и нудно говорил о хозяйственных делах Софийского дома. До слуха Труфана Федоровича донеслось перечисление разных мехов, моржовых и тюленьих шкур, рыбьего зуба, рыбы и других товаров из стран полуночных.

Наконец казначей закончил читать списки и другим, громким голосом сказал:

- Владыка, иноземные купцы видеть тебя хотят!

Глаза владыки раскрылись. Лицо сразу ожило. Взглядом умных, проницательных глаз он обежал присутствующих, словно отыскивая кого-то.

"Поживет еще владыка,- подумал Амосов, поймав острый взгляд старика, поживет: в глазах силы много".

- Зови, отец Феодор, - разрешил владыка. Казначей сделал знак, и два воина с секирами, стоящие по сторонам двери, распахнули ее.

- Труфане, - позвал владыка, - стань ближе да слушай лучше!

: Амосов подошел и встал у кресла Евфимия. Владыка больше не закрывал глаз и наблюдал, как группа людей в иноземных одеждах приближалась к нему. Казначей, наклонившись к владыке, шептал:

- Аглицкие гости, доньские, фландрские, из Генуи, персы, арабы, армяне, евреи, бухарские купцы.

Владыка кивнул головой и потом, в свою очередь, что-то шепнул казначею. Феодор отошел в сторону и скрылся в толпе.

Из труппы купцов вышел вперед один, в черном бархатном платье с кружевным воротником. Держа в руках большую шляпу с пером, он поклонился владыке.

- Каких земель гость? - спросил тихо владыка у Амосова.

- Аглицкой, - ответил Труфан Федорович, став совсем близко к Евфимию.

Купец витиевато и длинно приветствовал владыку от себя и других купцов и, окончив, еще раз поклонился и смолк.

Толмач, младший вечевой, дьяк Гаврила Конь без запинки переводил английскую речь. Бесстрастное лицо владыки не выражало ничего, кроме, может быть, усталости. Черный провал глаз, беззубый старческий рот подчеркивали глубокую старость Евфимия.

- Скажи аглицкому гостю - не государь я Господина Великого Новгорода. Народ новгородский сам своими делами государит... - Владыка передохнул. Пусть говорит купец, - снова обратился он к толмачу.

Английский купец начал издалека. Он рассказывал о своей стране, о богатствах ее, о великом числе городов, о множестве

Держа в руках большую шляпу с пером, купец поклонился владыке.

народа, о сильных и смелых воинах, о больших морских кораблях и опытных мореходах.

- Не слыхано о мореходстве вашем, - вдруг перебил толмача Евфимий. - А по земле новгородской храбрых мореходов, что песчинок на морском берегу.

- Нам известно о доблестных мореходах Великого Новгорода, - почтительно согласился купец. - И тем не менее прискорбно, - добавил он, - что морская дорога к Новгороду закрыта. И не только купцы других стран, но и сами новгородцы вынуждены торговать через немцев, кои захватили море в свои руки. Вашим купцам приходится торговать в убыток.

- Любецкие купцы нам хвалились, - снова вступил в разговор владыка, будто они у вас лису за грош покупают, а лисий хвост за талер вам же продают. Стало быть, не так новгородцам, как вам Ганза поперек горла стала.

Засмеялись новгородцы, засмеялись, заулыбались иноземные купцы. А англичанин продолжал: