Константин Бадигин - Покорители студеных морей (Главы 1-14)

• Название: Покорители студеных морей (Главы 1-14)
• Автор: Константин Бадигин
• Жанр: История

---

Но вот взорам открылся старинный город Псков - младший брат Великого Новгорода. При слиянии двух рек - Великой и Псковы - на высоком холме красовался Детинец с дорогой каждому псковитянину церковью Живоначальной троицы. У каменных стен Детинца располагался Кром - центральная часть города. А дальше раскинулись многочисленные улицы и переулки деревянных и каменных домов, церкви и монастыри. Купцы остановились на ночлег в заезжем доме Юрьевского монастыря, на правом берегу реки Великой.

Спали плохо: всю ночь стучали колеса по тесинам Смердьего моста, в городе тявкали неугомонно собаки, а под самым окном горницы петух то и дело горласто отмечал время.

Порфирий Ворон долго ворочался на лавке. Задремал он только под утро, а когда проснулся, солнышко давно смотрело во все глаза сквозь слюдяные оконца горницы.

За столом, покрытым домотканой скатертью, сидел Федор Жареный в чистой рубахе, с тщательно расчесанной бородой и завтракал, макая калач в деревянную миску с медом.

- Заспался, Порфирий, - сказал Жареный. - Вставай! Небось есть хочешь. Брюхо ведь злодей - старого добра не помнит... Калача вот пльсковского отпробуй. В Новгороде у нас такого ноне не купишь.

Порфирий Ворон быстро вскочил на ноги и подошел к глиняному рукомойнику, висевшему в углу на шнурках.

- Михаил Андреич где? - спросил он, поливая себе голову холодной водой. Не видел, Федор?

- Видать не видел, а знаю, - степенно отвечал Жареный. - На торжище пошел, вчера еще собирался. А я б и доси спал - уж больно хорошо на сене, да случай у меня вышел... - Тут Федор хитро подмигнул Порфирию. - Сладостен сон на заре, продолжал Федор, - потому я в сарай спать пошел. Думаю про себя: "Теперь Михаил Андреичу не скоро найти придется, коль будить поутру меня захочет". А вышло не то - опять тычет в бок спозаранку. "Оставь, говорю, Михаил Андреич, дай поспать, окаянный!" На другой бок повернулся... Куды там - не отстает, слов не понимает, все пуще ярится. Вскочил тогда я разом на ноги...

- Злой, поди, Федор, вскочил-то! - перебил Порфирий.

- И то. Впору на кулаки, в драку. Смотрю - свинья большая стоит и меня рылом в бок пихает, а вокруг поросята копошатся, да много...

- Ха-ха-ха! - рассмеялся Порфирий. - Вот так штука! Знала свинья, кого разбудить! Ха-ха-ха!..

- Хы... хы... хы!.. - залился веселым смехом и Федор. - Хы... хы... хы!.. - Он смеялся отрывисто и громко.

- Веселитесь, други? - неожиданно раздался голос Ме-доварцева. Он стоял в дверях, высокий и строгий.

Веселье в горнице разом стихло. Медоварцев, снимая опашень, внимательно смотрел на товарищей.

- Был на торгу, - сказал он, садясь на лавку. - Так тот горбун проклятый следом все ходил. Дружина говорит: и у них немец был, спрашивал, куда-де господа купцы путь держат. Не к добру это, кабы лиха какого не вышло.

- Не верь, говорят, кривому да горбатому, - вставил Жареный. - Еще деды наши приметили. Медоварцев отмахнулся:

- Не в примете дело. Подумать надо, други, как дальше быть, как грамоту уберечь - доньскому королю доставить. Жареный и Ворон молчали.

- Пока с торга шел, все думал, как дале быть... - переждав, медленно говорил Медоварцев. - Негоже, други, нам вместе ехать. Если лихо какое случится, все трое головы сложим и дела не сделаем.

- Не так говоришь, Михаил Андреич, - заговорил Жареный. - Розно-то не в пример хуже. Сгинешь - кто жене да детям скажет, где кости отцовы гниют? А на миру и смерть

красна.

- Прав Михаил Андреич! - горячо вступился Порфирий Ворон. - Розно ехать надо - для дела надежнее.

- Други, - опять начал Медоварцев, - грамоту всем надо в памяти держать, чтобы не запнулся никто, ежели королю сказывать будет. Кто из нас живым в доньскую землю придет - за всех ответит. А всем костьми лечь проку мало.

Жареный опустил голову. Он понял, что ошибся.

- Прости, Михаил Андреич, что супротив шел. Прав ты. Ты всегда до самого корня копаешь, потому и прав. - Жареный виновато посмотрел на товарищей. - Ну, а как пути-дороги наши отсель пойдут?

Медоварцев открыл дверь и вышел в сени.

- Кабыть никого нет, - тихо сказал он, возвратясь. - Наших речей слышать никто не должен. - Он снова тяжело уселся на лавку. - На мой разум, друзья, Федору надо к Нарове1 ехать, в устье судно заморское внаем взять, до Любека рядиться. - Михаил Андреевич посмотрел на Жареного, который все время согласно кивал головой. - А я, други, по Амов-же на карбасах до Колывани с товарами. А там с купцом немецким подряжусь до Любека плыть... Согласны, други?

- Одобряем, - сказали товарищи.

- Ну, а Порфирий горним путем из Пльскова и в доньские земли...

- Хорошо придумал, Михаил Андреич! - одобрил Федор Жареный. - Порфирий-то по-свейски да по-немецки хорошо обучен - недаром на Готском острове пять лет с отцом прожил, толмачом у него был.

- А ты согласен, Порфирий? - ласково спросил Медоварцев. - Горний путь труден. Ведомо ли тебе?

- Знаю, Михаил Андреич. Да коли в баню идти - пару не бояться. А я париться жарко люблю! - Он засмеялся, показав ровные белые зубы. - Да и бояться-то мне нечего,- сделавшись серьезным, говорил Порфирий. - Я свейским гостем2 обряжусь, таковым из Пльскова выйду и далее весь путь до земли доньской без опаски пройду.

Медоварцев и Жареный переглянулись и опустили глаза.

- Ну что ж! - вздохнул Жареный. - Для святого дела и честью поступиться можно. Платье поганое кому охота носить, и я так бы сделал, ежели б как ты по-свейски или по-немецки разумел, - утешал он Порфирия.

Купцы молча пожали друг другу руки и расцеловались. Потом Медоварцев сказал:

- Помнить надо: окрепнет человек - крепше камня, ослабнет - слабже воды, так пословка говорит. Я про то, други, сказал, - закончил он напутственное слово, - держать себя надо крепко, тогда все хорошо будет!

1 Так в старину называлась река Нарва. 2 Свёйский гость - шведский купец.

Однако Медоварцев на этом не успокоился. Зная беспечный характер Жареного, он решил вместе с ним послать своего верного дружинника, толмача Аристарха. Тихонько разбудив спавшего в колымаге мужика, Медоварцев сказал ему:

- Много лет знатье наше, Аристарх. В походы вместе ходили, бились вместе, а сегодня, друже, пришло нам время расстаться. С Жареным путь твой... Всем хорош Федор, одно плохо - задним умом крепок. Вот и хочу тебя с ним послать. Верней дело будет, и мне спокойней. Посоветуй, коли что, Федору-то. Ежели учтиво, не дерзко скажешь, он всегда послушает,

Глава VIII НА ВЕЛИКОМ МОСТУ

Неделю назад владыка прогнал двух врачей-венецианцев, бесплодно лечивших его долгое время, а сегодня по совету казначея Феодора он пригласил лекарем маленького подвижного бухарца, привезшего свои лекарства в Новгород из далеких восточных стран.

Как большую драгоценность, бухарец хранил несколько десятков корешков, похожих на фигурки маленьких человечков; на торгу он просил за них много серебра - ровно в двадцать раз больше, чем весили сами корешки.

Новгородские купцы только качали головой и пересмеивались между собой, слушая странного торговца. Рассказы бухарца о чудодейственной силе корня не помогли - ему не верили, считая обманщиком.

Однажды соборный поп Таисий, будучи навеселе, проходил мимо лавки бухарца. Увидев разложенные на чистом полотенце желтоватые, почти прозрачные корешки, так похожие на человеческие фигурки, он в испуге попятился и сказал, указывая на них пальцем:

- Поганью торгуешь, нехристь! Сущие оборотни, дьяволята, тьфу, прости господи!

Слухи об этом быстро облетели торжище, и надежда продать товар или приобрести пациентов оставила бухарца.

Но, когда он, заняв денег у земляков, собрался в обратный путь, к нему пришел софийский дьяк и позвал к владыке.

Бухарец, обнажив высохшее тело больного, долго и внимательно осматривал Евфимия. Легкие руки врача были приятны владыке.

- Спроси, Лаврентий, вылечит меня лекарь-то? - поеживаясь от прохлады, спросил у толмача владыка.

- Вылечу, если захочет бог, - обнажив необыкновенно большие зубы, ответил бухарец и, шурша шелковым цветастым халатом, низко поклонился Евфимию.

Владыка оставил лекаря у себя.

В покоях стояла тишина. Владыка, закрыв глаза, хрипло дышал. Мучительная тупая боль в боку временами доводила его до исступления. Будто издалека до него доносилось постукивание фарфоровой палочки в руках бухарца, растиравшего что-то в большой толстостенной ступе.

- Лаврентий, - тихо позвал больной.

- Здесь я, владыка. Что велишь? - отозвался дьяк.

- Спроси, Лаврентий, у лекаря, чем лечить меня будет. Кажись, все снадобья на мне пробовали, да толку нет.

Бухарец, услышав вопрос, вытер руки чистым белым полотенцем и, неслышно двигаясь в мягких туфлях, подошел к постели больного.

- "Не ведают здесь моего лекарства", - перевел дьяк. Бухарец уселся на ковер у постели, поджав ноги.

- Далеко на востоке, - рассказывал он, - раскинулось могучее и древнее царство Мин. Богат и велик народ этой страны. Нет нигде равных в мире ученым, поэтам и врачам, живущим в царстве Мин...