Георгий Тушкан - Первый выстрел

• Название: Первый выстрел
• Автор: Георгий Тушкан
• Издательство: М.: Детская литература, 1967
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

Действие романа развертывается на историческом фоне событий предреволюционных лет на Украине и гражданской войны в Крыму. Но он не является документальной исторической хроникой. Классовая борьба на Украине и героические битвы за власть Советов в Крыму показаны так, как их видел и понимал мальчик, а потом подросток Юра, подчас еще по-детски наивно. В те годы немало таких мальчиков и девочек из семей трудовой интеллигенции, пылких, честных сердцем, отважных, приходили в революцию, целиком отдавали себя служению большевистской правде, совершали героические поступки.

Герой романа Юра Сагайдак, несмотря на то, что он живет в маленьком курортном городке Судаке, вдали от центров революции и контрреволюции на юге России, оказался свидетелем и участником многих грозных событий.

---

В лесу под деревьями темнело четырехугольное отверстие ничем не прикрытой большой ямы.

Яма была глубокая. Юре просунули веревки под мышки и спустили вниз. В яме уже были другие узники. Худые-прехудые, кожа да кости. Но как ни обросли они и как ни были худы, Юра узнал Шуру Сандетова.

— Нас тут держат заложниками, — сказал Сандетов. — Нет ли чего-нибудь поесть?

Юра, успевший еще раньше сунуть кукурузную лепешку в карман, поделился с товарищем.

Говорили долго и никак не могли наговориться. На потемневшем небе уже стали видны звезды.

Но вот в яму спустили ствол дерева с набитыми поперек планками, приказали Юре вылезть и повели. Сопровождал тот же солдат Пилявин.

— Куда ведешь? — спросил Юра.

— В офицерский дом. В лесничество.

— Слушай, — прошептал Юра. — Если ты меня отпустишь, я тебе за это отдам золотой перстень.

— Брось трепаться!

— Украл у барыни в Ялте. Сумочку украл.

— Поди ты! А ну покажи…

Юра вынул толстое обручальное кольцо. Солдат взял, повертел его и сказал:

— Блестит. А золотое оно или позолоченное, без ювелира не скажешь. Но я жить хочу. Отпущу тебя — самого к ногтю возьмут…

Юра задал заранее обдуманный вопрос:

— Это правда, будто вы все хотите сдаться по амнистии, а полковник из контрразведки и капитан Бродский, боясь ответа за расстрел советского правительства Таврии, запрещают вам сдаться?

— А если и так, тебе-то какое до всего этого дело?

— Вас, дураков, жалко. Пропадете ни за что!

— Подумаешь, какой жалостливый выискался! И кто это сбрехал насчет расстрела советского правительства? Когда это было?

Юра коротко рассказал.

— Самое верное для вас — связать и полковника и Бродского! — закончил он.

— Да за такие разговоры, за такую большевистскую агитацию я тебя сейчас шлепну при попытке к бегству. Брось меня разыгрывать, провокатор чертов!

— Ну скажи, что мне сделать, чтобы ты мне поверил? Пойми! Эта встреча с Бродским для меня смерть. Понимаешь? Если уж умирать, так с музыкой. Понимаешь? Сам умру, но и эту сволочь уничтожу!

— Ей-богу, не пойму я, что ты за человек! Чего хочешь?

— Далеко еще идти?

— Не, сотня шагов!

— Слушай! Я вас освобожу и от полковника, и от генерала, и от Бродского. Дай мне свои гранаты. Тебе-то что? Ты жив останешься! Вы сдадитесь. Чем раньше сдаться, тем лучше. Уже многих из ваших по домам отправили.

— Ну, дам! С гранатой тоже надо уметь обращаться.

— И трус же ты! Ему спасение предлагают, а он сам в петлю лезет. Ну и подыхай! А гранаты я знаю, бросал.

Солдат оглянулся, полез в карман шинели и вытащил гранату.

— На! Ляд с тобой. Может, и выйдет что… Но если поймают тебя… Сам убью!

Юра лихорадочно сунул гранату в карман.

Несколько минут они шли молча. Подошли к домику лесника. На крыльце появился Гога Бродский.

— В чем дело?

— Арестованного привел, ваше благородие.

— А-а-а! Старый знакомый! — протянул Гога, увидев Юру. И, обернувшись к солдату, сказал: — Стой здесь. Через полчаса вызову. Отнесешь труп этого… А ну-ка, Сагайдак, зайдем!

Юра вошел в комнату. Под потолком горела небольшая керосиновая лампа.

— Рад видеть вас, товарищ секретарь судакского комсомола! Садитесь!

Юра поспешно сел. Гога стоял напротив, опершись правой ногой о табурет.

— Что бы мне с тобой сделать, а?.. Оглядываешься? Бедная изба!.. Да, вот до чего дожил Бродский!.. Я отлично знаю, что ты, как секретарь комсомольской ячейки, явился сюда разведать наши силы и намерения. А откровенничаю я с тобой потому, что ты никогда уже не сможешь навестить своего Сергея Ивановича! Не ожидал?.. Знай, что у нас везде есть свои люди и нам все известно! Так что же мне с тобой сделать? Попроси, может, помилую!

Гога явно издевался над ним. И Юра это прекрасно понял.

— Я тебя ненавижу! — крикнул он. — Ты никогда не дождешься, чтобы я просил тебя. Вы все здесь сдохнете! Вас перестреляют, как перепелов! Ты сам боишься сдаться по амнистии, поэтому и другим не позволяешь. А вас все равно всех перебьют, как крыс. Большевики победили!..

Юра очнулся. Он начал двигать руками и ногами: удостоверился, что они целы. Целы! И голова даже не болит. Только нос запух, и из него все еще сочится кровь. И тут Юра вспомнил… Удар в нос. От этого удара он тогда упал. Второй удар, сапогом, пришелся в плечо. В этот момент вбежал Осман и крикнул:

— Красные идут со стороны Отуз.

Тут его кто-то ударил в голову, и он потерял сознание.

Юра осторожно приподнялся. Через открытую дверь он увидел сгрудившихся в другой комнате белобандитов, склонившихся над картой, расстеленной на полу. Один из них держал в руке лампу.

— Ну как, отошел? — услышал он взволнованный шепот, над ним склонился Пилявин с винтовкой.

Руки Юры коснулась холодная жесть. Он сел, сжал руками кружку и жадно выпил всю воду. И тут Юра снова ощутил прикосновение холодной стали.

— Бери скорее.

Пилявин сунул ему наган и зашептал, обдавая ухо горячим дыханием:

— Граната цела?

Юра кивнул головой.

— А это — твой наган, на столе он лежал. Вещественное доказательство. Гранату бросай сейчас, пока они все в куче. Бросай с выдержкой. А убегать будешь через окошко. Ты не смотри, что оно закрыто ставней. Толкнешь — откроется. И вот что… если ты обманешь, гад, сробеешь, гранату не бросишь, а сам утекешь, пристрелю, как бог свят. Ты гляди!

— Гляжу! — злым шепотом ответил Юра.

Пилявин пошел на цыпочках к двери и осторожно прикрыл ее за собой.

В руке Юра сжимал гранату. Наган торчал за поясом. Он поймал себя на том, что заносит гранату для броска… Вот дурак! Для верности надо обязательно, как сказал солдат, с выдержкой. Это значит первый, негромкий взрыв капсюля должен произойти, когда граната еще в его руке, и тогда отсчитать одну, две, три секунды. Так он еще никогда не бросал.

Юра, привстав на колено, отвел предохранитель, снял с ручки гранаты кольцо. Затем разжал пальцы, рычаг упруго отскочил в сторону, и раздался негромкий щелчок. Юра замер. В той комнате никто на это не обратил внимания. Но Гога распрямился и быстро вышел в третью комнату домика, хлопнув за собой дверью. «Один… два», — считал Юра и несильно бросил гранату вперед. Описав дугу, она упала меж склонившимися головами. Кто-то вскрикнул. Юра бросился к окошку, толкнул его створки и мгновенно очутился во дворе. Было светло. На чистом небе сиял полный месяц.

Юра плохо рассчитал прыжок и распластался на земле. Раздался взрыв гранаты. Юра кинулся в кусты. Но что это? Еще один взрыв, кто-то бросил еще одну гранату. Пилявин?

Из объятого пламенем дома неслись вопли. А из крайнего окна выпрыгнула длинная фигура.

«Гога!»

Юра, держа в руке наган, пошел по дорожке, залитой лунным светом, навстречу Гоге. Тот, увидев его, отпрянул и мгновенно выхватил из кобуры пистолет.

Юра шел как завороженный, не страшась, не видя ничего, кроме ненавистной фигуры. Бродский поднял пистолет. Один за другим раздались три выстрела. Что-то опалило щеку Юры. Он, не целясь, навскидку поднял наган. Выстрел…

Бродский сделал еще два шага и свалился всем телом вперед.

Юра прошел мимо и прислонился к стволу дерева. Его лихорадило. Он очнулся, когда услышал голоса из глубины леса. В руках он еще держал наган. Машинально покрутив барабан, он увидел, что патронов в нем больше нет…

Пока не поздно, надо спасать друзей. И Юра побежал к яме. Пустой наган пригодился и здесь. Часовой не только спустил в яму «лестницу», но и помог пленным вылезть. Сандетов схватил его винтовку и патроны, и все семеро побежали в лес. Добро — ночь! Юра свистнул. Прислушался. Свистнул еще раз. Послышался топот. Из-за деревьев показался Серый. Юра поцеловал Серого в лоб и вскарабкался на его спину.

Пробирались по лесу осторожно, как бы не напороться на другую банду. Шли, отводя встречные ветки и изредка перебрасываясь словами

9

Зимний вечер наступает рано, а тут свирепый норд-ост пригнал с севера тяжелые тучи, и они сплошь затянули небо. Стемнело еще раньше. С севера надвинулась снежная стена. Все кругом — вверху, внизу — белое. Не поймешь, где степь, где горы, где дорога. Пришлось остановиться. Наконец снежный шквал пронесся, и вдалеке впереди засверкали то ли звезды, то ли огоньки.

— Феодосия! — радостно воскликнул Сандетов.

В Феодосийском укоме РКП (б) шло заседание.

Дежурный вызвал секретаря укома с заседания:

— Явился какой-то настырный парень из Судака, от Гаврилова. Требует, чтобы сейчас же позвали главного. Говорит, что у него очень срочное, секретное дело.

Секретарь укома с интересом воззрился на высокого, худенького паренька: рваная одежда, за поясом наган, на ногах постолы, лицо измученное, а глаза смотрят требовательно, даже исступленно.