» » » » Борис Бернштейн - Старый колодец. Книга воспоминаний


Авторские права

Борис Бернштейн - Старый колодец. Книга воспоминаний

Здесь можно скачать бесплатно "Борис Бернштейн - Старый колодец. Книга воспоминаний" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Биографии и Мемуары, издательство Издательство имени Н. И. Новикова, год 2008. Так же Вы можете читать книгу онлайн без регистрации и SMS на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Борис Бернштейн - Старый колодец. Книга воспоминаний
Рейтинг:
Название:
Старый колодец. Книга воспоминаний
Издательство:
Издательство имени Н. И. Новикова
Год:
2008
ISBN:
978–5-87991–075–9
Скачать:

99Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания...

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Старый колодец. Книга воспоминаний"

Описание и краткое содержание "Старый колодец. Книга воспоминаний" читать бесплатно онлайн.



Воспоминания известного искусствоведа Бориса Моисеевича Бернштейна охватывают большой период в жизни нашей страны: от предвоенных лет до начала 90–х годов. Столь же широк и географический диапазон: предвоенная Одесса, послевоенная Польша, Ленинград, Таллинн, Москва. Повествование насыщено эпизодами драматичными и курьезными, но всякий раз за ними проступает исторический фон. Автор рассказывает о своем детстве, об учебе в ЛГУ у видных педагогов, чьи имена сегодня стали легендой, о художественной жизни Эстонии с ее дерзкими «прорывами», о своей преподавательской деятельности и участии в издательских и выставочных проектах. В ряду героев книги — музыкальный педагог Петр Столярский, искусствоведы Николай Пунин, Юрий Овсянников, актер Александр Бениаминов, телеведущий Владимир Ворошилов, литературовед Юрий Лотман, философ Моисей Каган и множество других, менее известных, но не менее колоритных персонажей.






То есть, сборник был составлен, отредактирован и отдан в типографию не только до отъезда Жолковского, но даже до его вступления в серую зону «подачи», так оно называлось на языке эпохи. Судя по тексту, и верстка была готова до подачи, и телефонная дискуссия тоже!

Итак, что же остается после всех вычитаний? Вот что: титульный редактор Лотман и редактор тома, друг — блондин Чернов, узнав, что Жолковский собрался уезжать, не струсили и не убрали его статью из сверстанного и готового к печати тома.

 Ученые записки Тартуского государственного университета. Выпуск 467. Семиотика текста. Труды по знаковым системам XI. На русском языке. Тартуский государственный университет. ЭССР, г. Тарту, ул. Юликооли, 18. Ответственный редактор И. Чернов. Корректор Н. Чикалова. Сдано в набор 12. I. 1978. Подписано к печати 15. X. 1979. Бумага писчая 60 X90 1/2 β· Печ. листов 9,0 + 1 вклейка. Учетно — издат. листов 10,33 Тираж 1000. ΜΒ-07376. Типография им. X. Хейдеманна, ЭССР, г. Тарту, ул. Юликооли 17/19. III. Зак. № 146. Цена 1 руб. 50 коп.

 Вот этот акт безусловной порядочности и мужества сделан предметом высокомерной насмешки профессора из Лос — Андже.леса. Стыдно, молодой человек!

 Но хуже другое. Ибо в жизни дело обстояло совсем не так. Продолжительное пребывание за рубежами родины, видимо, ослабило память мемуариста — и он уже неясно различает реалии советской идеологической ситуации семидесятых годов. Ему чудится, что Лотман в Тарту занимал позицию, внеположную системе, что не было на него ни Главлита, ни университетской, городской и выше партийной организации, ни добро.желателей — стукачей, ни самих органов, — и он мог демонстративно вынуть фигу из кармана и показать ее властям, а главное — оппозиционно настроенной интеллигенции. Но все было, было — и находилось в цветущей форме. Поверьте, без всякого Лотмана Главлит снял бы статью Жолковского в момент подписания к печати, когда бы знал о его эмиграции, которая в те времена оценивалась как «злодействие, противное казенному интересу». Если бы власти опознали в авторе опубликованной в советском издании статьи человека, отрекшегося от социалистической родины, смертный приговор тартуским «Трудам», и без того висевшим на волоске, был бы немедленно подписан и, как это было принято, тут же приведен в исполнение. Достаточно сказать, что, когда эмигрировал Б. Гаспаров, разразился невероятный скандал: власти обнаружили его имя — только имя! — в списке членов редколлегии очередного выпуска! Спасти положение удалось с помощью уловки — пришлось заверить власти, что вышла опечатка и вместо М. Гаспарова по досадной оплошности был помещен Б. Гаспаров[53]. К счастью для статьи Жолковского, Лотман не был осведомлен о его отъезде. К счастью для Лотмана и судьбы тартуских «Трудов», власти не заметили беззаконной публикации.

 Чуть больше добросовестности — и мемуарист мог бы узнать, что семейство Лотманов находилось под неусыпным наблюдением органов безопасности, что в их квартире устраивали обыск. Времена гороховых пальто давно миновали, прогресс неумолим — и перед домом на улице (тогда) Бурденко, где жили Лотманы, под окнами их квартиры органы демонстративно ставили спецавтомобили с подслушивающими устройствами; однажды, когда я был у них, Зара Григорьевна показала мне это громоздкое чудо органотехники. Я уже не говорю о том, какие палки в колеса ставили Ю. М. на пути издания «Трудов». Между тем, и Юрий Михайлович, и его жена не были железными рыцарями, они были нормальными живыми людьми, и обыкновенное чувство страха было им хорошо известно. Их жизненная позиция диктовалась отнюдь не желанием прославиться, заняв место в списке мучеников, или еще чем‑нибудь в этом роде. Позвольте мне утверждать с достаточным основанием, что все дело было в нравственном императиве, да, том самом, категорическом, совершенно категорическом — который просто не разрешал жить и поступать иначе.

 А вот высоколобое ерничанье А. Жолковского по поводу «дела чести, доблести и геройства» — безнравственно.

 Можно было бы привести и другие мемуарные вылазки, да не хочется. Юрий Михайлович любил поминать слова Пушкина из письма к Вяземскому: «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего». Толпе, добавлю, уже и дела нет до того, реальные слабости или вымышленные, anything goes.

 Скажу прямо — я принадлежу к первой из названных в начале статьи двух групп. Не записываясь в друзья и единомышленники, я всегда буду твердить, что в моем понятии Юрий Михайлович остается эталоном человеческого достоинства и моральной цельности. А о его необычайной одаренности, выдающемся уме, смелости многообъемлющей мысли, о его вкладе в мировую и отечественную гуманистику и без меня сказано достаточно.

 Вышло так, что мы встречались с Лотманами нечасто.

 Зара быстро перешла с нами на «ты», но Юрий Михайлович… Когда Зара говорила о нем «Юра», я на секунду задумывался — о ком это она? Встречи бывали при разных обстоятельствах и в разном окружении, самые насыщенные — когда удавалось побеседовать без третьих лиц. Я помню его блистательные лекции и выступления, но в разговоре на двоих можно было узнать о вещах, которые меня сию минуту непосредственно занимали. Как‑то в Таллинне такой разговор начался у нас за столом, а продолжался в машине — Ю. М. надо было срочно подъехать на вокзал. Я так увлекся, что, слушая Лотмана, проехал перекресток на красный свет перед самым носом автоинспектора — не заметил ни того, ни другого. Тут теперь это стоит около трехсот долларов. А тогда было так, что в наш отнюдь не бахтинский диалог с инспектором вмешалась жена, чтобы уж совершенно все провалить, и стала говорить вздор, не имевший отношения к делу, — что я вообще‑то аккуратный водитель, но тут у нас в машине знаменитый ученый, с которым очень важное обсуждение происходит… Я знаю, что мне никто не поверит, но что было, то было: автоинспектор меня отпустил! Меня тогда заинтриговала и озадачила статья Ю. М. о парадоксах канонического искусства, мне пришло в голову альтернативное решение проблемы — вот это мы и обсуждали, так что не до светофоров было[54].

 Трудно представить себе более благожелательного собеседника — включая те случаи, когда Лотман не был согласен с твоим мнением или не находил в твоих суждениях какого‑либо мнения вообще. Однажды я попросил у него разрешения прислать для ученого разговора мою коллегу, назовем ее Ольгой. Когда‑то она была моей ученицей, окончила искусствоведческое отделение в Ленинграде, по моей рекомендации поступила в аспирантуру по эстетике в Ленинградский университет, к М. Кагану, начала работать над диссертацией, тему которой, весьма философскую, выбрала сама, но — увы — из‑за тяжелой болезни диссертацию в аспирантские годы так и не написала. Она продолжала трудиться над своей темой и излагала мне свои идеи. Идеи выглядели чрезвычайно сложными, и, стыдно сказать, я никак не мог ухватить суть. Показывала она свои разработки и прямому руководителю — Кагану, который тоже признался мне, что не сумел до конца вникнуть в ее построения.

 Однажды она попросилась на аудиенцию к Лотману, с моей помощью разрешение было получено. Ольга вернулась из Тарту окрыленная — Юрий Михайлович ее выслушал, сказал, что это очень интересно, что в его планах начать разрабатывать близкую проблематику и что тогда он и его коллеги (он говорил — мы) ее непременно привлекут к сотрудничеству. Я обрадовался ее удаче, но был уязвлен. Как это так получается, что Лотман сразу понял, а я в который раз пробую! Я попросил Ольгу снова изложить мне ход мысли. Мы долго сидели за кафедральным столом, она разъясняла, рисовала схемы для наглядности… Это был еще один провал, последний, я признал поражение и больше не пытался.

 В какой‑то приезд в Ленинград, сидя в Публичной библиотеке, я вдруг разглядел, что впереди меня, за большим столом, склонившись над огромным фолиантом, сидит ЮрМих. Мы вышли в вестибюль поговорить о том и сем, в середине разговора я вспомнил о моей коллеге и признался, что я ее концепцию не мог понять.

— Ддда, знаете, — сказал ЮрМих, — такое случается, молодые ученые иногда любят выражаться сложно и непонятно. Я, собственно, не ппонял того, что она мне излагала, но она, кажется, человек мыслящий, возможно, в ее идеях есть зерно, а псевдоученость постепенно пройдет…[55]

 Я не помню точно, при каких обстоятельствах мы познакомились. Но хорошо помню один вечер, проведенный вместе; ложет быть, он и был первым. День тот, надо сказать, был не из простых — даже для судьбоносных дней весны 1953 года. Я тогда читал лекции помимо Таллинна еще и в Тарту, где доживал свои дни филиал нашего Художественного института. Раз в две недели я ранним утренним поездом отправлялся в Тарту, за два дня расплачивался там с лекционными долгами и поздним вечером возвращался к месту проживания и регулярной службы.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Старый колодец. Книга воспоминаний"

Книги похожие на "Старый колодец. Книга воспоминаний" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Борис Бернштейн

Борис Бернштейн - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Борис Бернштейн - Старый колодец. Книга воспоминаний"

Отзывы читателей о книге "Старый колодец. Книга воспоминаний", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.