Шамиль Султанов - Плотин. Единое: творящая сила Созерцания

• Название: Плотин. Единое: творящая сила Созерцания
• Автор: Шамиль Султанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Философия
• Год: 1996
• ISBN: 5-235-02209-6

Эта книга — первая отечественная биография одного из самых выдающихся философов, создателя уникальной диалектической системы, которая отражает метафизические, мистические стороны бытия и мышления. В этом смысле автор знаменитых «Эннеад» осуществил синтез восточных традиций мудрости и философской мысли эллинистического мира. Тень великого Плотина явно или незримо присутствует в мучительных исканиях человеческого духа вплоть до наших дней.

---

— Но что же такое тогда это «я», то есть само-то «я», которое мы называем «истинным человеком»? Какие бы предикаты мы ни приписывали «внутреннему человеку», этому «я», всякое новое суждение, здесь возникающее, обязательно предполагает какое-то отдельное существование какого-то «я», «истинного человека», которое не исчерпывается никакими предикатами. И почему это происходит?

— Потому что, хотя этот «внутренний человек» глубочайшим образом индивидуален, неповторим в этой конкретной жизни, в то же время он есть нечто единое со всем бытием, со всеми реальностями, со всеми богами, ибо он обращен на Нус и Единое. Все люди, и каждый из нас, обладают единым и нераздельным Умом, который тождествен и един повсюду в мире. Как индивидуальный ум, он, Нус, или Мировой Разум, находится во всей своей целостности в нашей разумной душе. Мы ведь и воплощение Всеобщей Души, которая, единая во Вселенной, распределяется во всем многообразии отдельных вещей и дел, отражается в них, как лицо во многих зеркалах, и освещает их.

— Ну а пороки, недостатки и ошибки, столь часто встречающиеся, присущи они «внутреннему» или «внешнему» человеку?

— Внешнему человеку, живому телу. Ведь ум, чистый ум в душе нашей по природе своей безошибочен. Наши представления и размышления бывают неправильны не вследствие недостатков ума, но потому, что мы, люди, не умеем ждать, спешим, суетимся, не ожидаем его решения, порой вообще не пользуемся им или не можем даже пользоваться разумом (часто не догадываясь о своей немощи), а отдаемся по привычке, по традиции, вследствие воспитания во власть телу, во власть многочисленных ощущений и аффектов, в ущерб мышлению. Можно сказать и иначе. В нашем внутреннем человеке мы должны рассматривать несчастья, смерть, войну, разрушения — как просто сменяющие друг друга сцены, драмы. Внутренний человек — актер, и когда он окунает в игру всего себя, он теряет характер, он размывается, забывается в этой игре. Внешний человек должен уметь подчиняться внутреннему. Это нужно и для того, чтобы жить с другими людьми и с самим собой одновременно. Человек как «внутренний, истинный человек», как высшее в душе, лично и безусловно ответствен за все, что он делает, вплоть до каждого отдельного поступка, и таким образом за все, что он претерпевает. «Внешний человек», живое тело как продукт необходимости временами ответствен, временами безответствен, он предпочитает оправдывать себя через обстоятельства, поступки людей, традиции, чужие ошибки.

Самая лучшая, самая совершенная жизнь — интуиция, созерцание, когда «внутренний, истинный человек» действительно мыслит и когда в нас, живых телах, действует во всей его полноте, совершенстве и единстве Нус.

— Но как этого добиться?

— Стремясь всегда к Единому. Сущность человека как таковая — это не состояние, а постоянный процесс, постоянное совершенствование, неуклонное восхождение, достижение предельной активности ума, приобретение состояния кристального, прозрачного созерцания.

Высшее назначение человека — через нравственное, волевое, интеллектуальное совершенствование не только стать похожим, подобным Добру, но слиться, стать самим Благом, Единым. Или, иначе говоря, речь идет вот о чем. Люди чаще всего интересуются тем, что для них лично является или может быть неким добром — индивидуальным благом. Но ведь добро, которое только для нас кажется таковым, может и не быть добром, благом самим по себе. Наше личное благо потому и может быть названо таковым, что оно, так или иначе, связано с Безусловным Добром как принципом, которое есть Добро не потому, что приятно, полезно лично для нас, а потому, что таково Оно в силу своей сущности, природы.

— Восхождение по пути, ведущему к такому безусловному Благу, Единому, — это путь, состоящий из пяти последовательных этапов. Первый из них — это культивирование, воспитание и самовоспитание общественных добродетелей. Их основных — четыре. Человек должен быть разумным — ему надо развивать свой рассудок. Он должен быть мужественным — это добродетель развивающейся воли. Развитие гармонии воли с рассудком укрепляет благоразумие. Наконец, справедливость выражается в том, что каждая из способностей человека должна гармонировать со всей целокупностью качеств этого человека. В той мере, в какой человек не обладает этими свойствами, этими добродетелями, в такой же мере он представляет собой неизвестно куда движущийся труп…

…Я чувствую, как самопроизвольно подергиваются веки. В закрытых глазах растет тупая, ноющая боль. Голос «того» исчез… Как бы некое ритмично вращающееся пространство — чеканная спираль появляется внезапно где-то в центре меня… Пространство медленно расширяется, растет, окутывает меня изнутри, выходит из меня, проглатывает мою пустую комнату. И словно живые и пластические разноцветные потоки из Космоса с огромной скоростью и с неведомыми по красоте звуками устремляются туда, где их всегда ожидают…

…По каменной дороге, ведущей на небольшой живописный холм, где среди ухоженной, аккуратной зелени возвышается дворец сиракузского тирана Дионисия, медленно поднимается широкоплечий человек в ослепительно белом хитоне. Рыжеватые волнистые волосы прикрывают его широкий ясный лоб. Прохладный морской ветер обвевает спокойное красивое лицо.

— Я рад тебя видеть у себя, Платон, — раздается гортанный голос Дионисия. Небольшого роста, с острым носом и настороженно-усталыми глазами, он пристально, чуть улыбаясь, смотрит на афинянина.

— Привет тебе, о Дионисий, — Платон наклоняется в приветствии. Они идут по прохладному дворцу — власть и разум.

Присев на низкую мраморную скамью, Дионисий молча приглашает Платона последовать своему примеру. Затем он делает знак рабу налить в кубки разбавленного сицилийского вина.

Платон прибыл на Сицилию из желания увидеть и самому почувствовать божественную силу огнедышащего жерла священной Этны. Что-то в глубине естества подсказываю, что он может встретить нечто очень важное, связанное с матерью-Землей именно здесь. А к Дионисию он явился, чтобы попытаться отринуть его от тиранической власти.

Платон оглядывается, искренне восхищаясь гармонической просторностью дворца, его великолепной открытостью космосу. Он ждет: ведь приехал он сюда в конечном счете все же ради Дионисия. Тиран сидит задумавшись. Вдруг словно тень пробежала у него по лицу. Он — полный забот, тревог и сомнений — чуть кивнул и медленно придвинул к Платону персидское блюдо с фруктами.

— Кто, по-твоему, Платон, истинный счастливец среди людей?

— Сократ.

Дионисий взглянул на своего собеседника. И хотя выражение его лица не изменилось, Платон почувствовал, что правитель Сиракуз раздражен. Дионисий знал о цели приезда афинянина.

— А в чем, по-твоему, задача правителя?

— В том, чтобы делать из подданных хороших людей.

Дионисий был умен, а потому презирал, хотя и не показывал этого, такие лицемерные рассуждения. Он бросил быстрый пристальный взгляд на умиротворенного Платона. «А иногда ты тоже бываешь смешон». Он отвернулся к морю — солнечные блики своим мерцанием как бы усыпляли теплую и ленивую воду. На мгновение Дионисию захотелось раствориться в этом призывном спокойствии моря. Но он быстро взял себя в руки и, улыбаясь, спросил:

— Скажи, а справедливый суд, по-твоему, ничего не стоит?

— Суд твой славится во всей Элладе своей справедливостью. Это так, и это известно и многими одобряется. Но я отвечу на твой вопрос так — ничего в конечном счете такой суд не стоит, или разве что самую малость, ибо справедливые судьи подобны портным, дело которых — зашивать порванное платье.

Дионисий поднес кубок к губам, но затем, раздумав, задал еще один вопрос:

— А быть тираном, по-твоему, не требует храбрости?

— Нисколько, ведь тиран — самый трусливый человек на свете: ему приходится дрожать даже перед бритвой цирюльника в страхе, что его зарежут.

Платон взглянул на замершего Дионисия. Нет, прикованный добровольно к власти, по-видимому, никогда не уразумеет, что рабом можно стать только по собственной воле.

Правитель Сиракуз словно стряхнул с себя оцепенение, встал и, выпрямившись, резко сказал:

— Я приказываю тебе сегодня до захода солнца покинуть остров. Иначе завтра ты уже не сможешь восхищаться восходящим светилом.

— Послушай, — опять я слышу беззвучный голос, — путь совершенства — это путь, в конечном счете, уподобления Единому, Благу, Неизреченному, но можно задать вопрос: присущи ли, например, Нусу общественные добродетели? Можно ли назвать его мужественным или благоразумным, ведь для него нет ничего страшного, и у него не может возникать желания иметь что-либо, поскольку у него все есть. Значит, Мировой Разум выше гражданских, общественных добродетелей? Но тогда последние совершенно бесполезны для уподобления.