Николас Конде - Щупальца веры

• Название: Щупальца веры
• Автор: Николас Конде
• Издательство: Олма-пресс
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 1994
• ISBN: 5-87322-152-9

Профессор этнографии американского университета не мог даже предположить, что гибель его жены от несчастного случая — лишь начало в цепи необъяснимо-зловещих событий, в результате которых он оказывается исполнителем велений религии Вуду, требующей от него — современного человека и трезвого ученого — искупительной жертвы в духе ветхозаветного Авраама: жизни его малолетнего сына

---

Последовал еще один щелчок, и на этот раз он разглядел крохотную синюю искру, проскочившую между гладкой кожей ее живота в том месте, где полы халата разошлись, и металлической окантовкой кухонного стола. Теперь его мозг мгновенно собрал вместе все детали, извлек из памяти нужные факты и вычислил результат.

Босые ноги, влажный пол, мокрые руки, металлическая вилка, спирали под напряжением, изготовитель настоятельно рекомендует воздержаться от какого-либо дальнейшего использования!..

— О Боже! — прошептал он. Он шагнул к ней и сразу почувствовал покалывание через подошву ноги в том месте, где ступня коснулась влажного пятна на полу. Теперь он тоже попал под напряжение. Если он коснется ее…

Прошла ли только еще одна секунда, прежде чем он вспомнил, что полагается делать в подобных случаях, или больше? Больше, больше! Но, черт побери, это ведь было так очевидно!

Он выдернул провод из розетки.

Она рухнула на пол, как поникает флаг, когда вдруг стихает ветер. Встав позади нее на колени, он обхватил ее за плечи и попытался поднять, ощущая лишь вес безжизненного тела. Его пальцы бестолково шарили по ее запястью, ища пульс и не находя его, как он был уверен, только потому, что он не может отыскать нужной точки. Он вскочил и бросился к телефону вызвать «скорую помощь». Позвонив, Кэл беспомощно огляделся и вдруг увидел проклятый тостер. Он схватил его и со всей силы швырнул через всю кухню в угол.

Услышав шум, в кухню прибежал Крис. Он безмолвно замер на пороге.

Но Кэл его не заметил. Он низко склонился над Лори, отчаянно пытаясь каждым своим вздохом, каждым движением вернуть ее к жизни.

После того как он закончил свой рассказ, наступило долгое молчание. Он не упустил почти ничего, лишь самые интимные подробности. Если он хочет, чтобы Кэт поняла, как все это подействовало на него, она должна знать все, должна понять безумие судьбы, как понял его он. Только что они собирались дать начало новой жизни — и вот, минуту спустя, самый росток этого создания был уничтожен. Какая логика могла бы оправдать такое наказание?

— Но почему? — сказала наконец Кэт. — Почему ты винишь себя?

— Почему?! — пораженно повторил Кэл. Похоже, она ничего не поняла. — Бога ради, Кэти, моя жена не умерла от болезни, она не погибла от урагана или от того, что ее сбил поезд. Ее убил электрический тостер! Я знал, что эта штука опасна. Я знал это несколько недель, но не сделал ничего, чтобы отвести беду. Даже после того, как был предупрежден. Я обещал заменить его, но я попросту, как последний дурак, отложил это дело. Я оставил эту штуку подстерегать свою жертву, как иногда шутники ставят ловушку для неосторожного прохожего! — Чувство вины изливалось из него потоком, который он не мог остановить. — И даже тогда у меня была дюжина способов предотвратить это. Если бы я не был столь легкомыслен насчет того письма. Почему я сразу не отнес тостер обратно в магазин? И почему я занимался своими делами, наблюдая, как она жарит тосты? Если бы я сам занялся этим, когда тост начал гореть, если бы я двигался быстрее, если бы…

Вдруг он услышал свой голос, без конца повторяющий одно и то же, все о том же смертельном тостере. Его монолог звучал, как речь безумца.

— Боже мой, кто бы мог поверить, что дело дойдет До этого?! Она умерла, потому что тост подгорел. Как, черт возьми, мне к этому привыкнуть? Безумие… идиотство. Вроде какого-то фильма ужасов по сказке «Красавица и чудовище».

Он рассмеялся, мягко, но с какими-то визгливыми интонациями. Это был приступ истерии. Затем смех сменился рыданиями, и он закрыл лицо руками.

— Послушай, Кэл, — сказала Кэт, — знаю, как это все ужасно для тебя. Ты не можешь удержаться, чтобы не представлять себе эту сцену вновь и вновь, и каждый раз как ты это делаешь, ты говоришь себе, что есть еще что-то, что ты мог бы тогда сделать. Но это не так, Кэл. Все происходит так, как тому суждено быть. Если бы ты мог спасти ее, ты бы это сделал. Это жизнь… это карма, вот и все. Лорино время пришло.

Кэл убрал ладони от лица. Он изумленно смотрел на Кэт, его наставницу, ничем не утешенный в своей печали, а, скорее, отвлеченный от нее.

— Кэти, не можешь же ты и в самом деле верить в это?! Ты что, думаешь, что наша судьба — записана в маленькой черной книжке, которую Бог таскает с собой в кармане? — Он отвернулся. — Если ты хочешь мне помочь, по крайней мере уважай мои чувства. Не думай, что меня можно исцелить, погладив по голове и рассказав пару детских сказок.

— Но я действительно верю в судьбу, Кэл. — Ее голос был мягок, но в нем звучала глубокая убежденность.

Кэл был изумлен. Ему никогда не приходилось сталкиваться с такой Кэт — с женщиной, исполненной благочестия и фатализма. Она была «деятелем» — силой, уверенной в своей правоте и не признающей никаких внешних ограничений. Как могла она принять философию, утверждающую, что люди не властны даже над своими собственными жизнями?

— Я не понимаю тебя, Кэт. Как ты можешь верить в неуловимое, нелогичное, иррациональное?

— Должен ли ученый верить результатам своих собственных исследований? — ответила она вопросом на вопрос.

— И в какой же лаборатории ты проверила существование судьбы?

Кэт улыбнулась.

— Во всех первобытных обществах, которые я изучала, самой бросающейся в глаза особенностью было естественное, не подлежащее сомнению принятие мира как он есть, каким он нам дан. Возможно, это нельзя назвать экспериментальным подтверждением понятия «судьбы», но ценность простого, без всяких сомнений принятия своей судьбы доказана, на мой взгляд, вполне удовлетворительно. Первобытные люди были, и по сей день остаются, более счастливыми, чем мы, Кэл. Они знают границы своих возможностей, понимают свою зависимость от сил, которым противостоять невозможно. Все блага, которые им удается получить от погоды, приливов и отливов, от звезд, они принимают с благодарностью, ничего не считая причитающимся им по праву. И все невзгоды, падающие на них, принимаются без жалоб и протеста. У них есть, — она на минуту замолчала, видимо, стараясь подобрать слова, способные передать ее восхищение этими древними воззрениями, — ощущение своей гармонии со всей Вселенной, верность завету, существующему между человечеством и силами природы. Я завидую им, Кэл, и горюю, что мы утратили способность так воспринимать жизнь. Мы так дьявольски самоуверенны, считая себя хозяевами своей судьбы! Вот чему наука научила нас — эгоизму и самовлюбленности. Все науки, кроме одной — нашей, Кэл, этнографии. Мы обязаны учить обратному — что человек не всемогущ. Мы должны вернуть утраченное знание, позабытые уроки, и мы должны напомнить самим себе о нашем месте в общем мироздании…

Слушая ее, Кэл мысленно перенесся в те времена, когда он в первый раз услышал ее лекцию. Он вспомнил, как она вдохновила его. Но согласиться с ней сейчас он не мог. У него были свои причины восхищаться первобытными людьми, сокровищами их изобретательности и воображения, благородством их борьбы за выживание. И он тоже оплакивал их постепенное исчезновение с лица земли. Но он не мог бы сказать, что прогресс нужно обратить вспять. Первобытный человек испытывал уважение к силам природы, но ему были свойственны и страх, и суеверия.

Кэт, похоже, предвидела его возражения.

— Но, ради Бога, дорогой, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать этнографические теории. Мне просто хотелось немного приободрить тебя.

Кэл чуть было не ответил ей, что он не может стать суеверным ради того, чтобы ему легче жилось, но вместо этого он нагнулся над креслом и поцеловал ее в щеку.

— Спасибо за попытку, мое сокровище.

Кэт поднялась с кресла, и они обнялись, потом она попрощалась с ним и быстрым шагом вышла за дверь, ее накидка развевалась вокруг нее, как разноцветное облако.

Кэл минуту постоял неподвижно, погруженный в раздумье. Если бы он мог оставить страдание в прошлом, остановить бесконечные повторения этого короткого фильма ужасов, снова и снова прокручивающегося в его голове!

Он взял стопку номеров «Нэшнл джиогрэфик» со своего рабочего стола и запихнул их на полку.

Карма.

Судьба.

Слова Кэт звенели в его мозгу, как обещание его прощения и искупления.

О Господи, да, как славно было бы, если бы он мог верить…

Глава 6

Ему удалось дозвониться до Санта-Фе, как только он вернулся домой.

— «Ульрих, Хейг и Марки», — услышал он в трубке.

— Билла Марки, пожалуйста, — сказал Кэл секретарю в юридической конторе.

Билл Марки был тот самый молодой адвокат, который согласился поддерживать судебный иск Кэла против Универсальной Электротехнической Компании. За проявленную ими небрежность в изготовлении и продаже орудия убийства электротоком его жены Кэл добивался возмещения ущерба в размере двух миллионов долларов. Ему хотелось бы, чтобы он мог предъявить иск на сто миллионов. Это не было вопросом денег; он пользовался цифрами как языком скорби.