Лотар-Гюнтер Буххайм - Прощание

• Название: Прощание
• Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2007
• ISBN: 5-271-15647-8

Это не просто завершение мировых бестселлеров «Подлодка» и «Крепость» знаменитого автора Лотара-Гюнтера Буххайма, а прощание наших героев с вечным морем, кораблями, которых уже нет, и мужчинами, дни которых больше не вернутся.

Два человека еще раз отправляются в совместный путь: Лотар-Гюнтер Буххайм и «Старик», командир подводной лодки U-96, на которой служил Буххайм. На борту атомохода «Отто Ган», самого абсурдного немецкого корабля послевоенного времени, они плывут из Роттердама в Дурбан. Бесконечное число вопросов остаются открытыми, для ответов на них, оба знают это, остается мало времени.

---

— И тогда, очевидно, в нужный момент появился шанс с «Магелланом», если я это правильно понимаю. Тогда вокруг тебя появились люди, которые хотели вывезти из страны толику своих денег. Верно?

— Не посмотришь ли ты, дружок, на твои облученные часы? — перебивает меня старик.

— A quarter to midnight![41]

— Время спать! — решает старик.

Я знаю: след взят верный. Теперь на очереди важная глава, пересечение Атлантики, увлекательнейшая часть собрания приключений Генриха. Итак, хорошо. Оставим это для следующей беседы. До Дурбана у нас еще много времени.

* * *

Еще до завтрака я поднимаюсь на мостик. Старик, как обычно, уже наверху, он находится в штурманской рубке и смотрит на карту.

— Такая гигантская дистанция — и ни одного порта! — жалуется он. — Раньше мы заходили в Лобиту в Анголе, или только до Марокко: Сафи, Касабланка! Никакого сравнения. А здесь, — старик показывает на карте Того, — мы тоже один раз были, — и его лицо светлеет, — это было довольно давно. Наш визит отмечался на широкую ногу. Там было тринадцать так называемых ночных клубов. Порт финансировала Федеративная Республика, строили его немецкие фирмы, он все еще в немецких руках и под немецким управлением.

— Откуда ты знаешь, что там имеется тринадцать ночных клубов и что означает «так называемые»?

— Ну, как тебе сказать: ты можешь себе примерно представить, что за притоны это были. И эти тринадцать ночных клубов мы с нашими немецкими друзьями «прочесали» один за другим, познакомившись при этом с соответствующим числом черных преподавательниц языка.

— Преподавательниц языка в кавычках?

— В некоторой степени, — говорит старик и ухмыляется.

— В Анголе в порту Лобиту ты и подцепил туберкулез?

— Да, это было уже не так весело, но я тебе об этом уже рассказывал.

Мы «отбуксировали» себя в рулевую рубку, — и старик первым делом поднес к глазам бинокль, хотя нигде ничего не видно, только ослепительно сверкающая вода и кобальтово-голубое небо и как разделительная линия между ними — безукоризненная линия горизонта. Потом старик продолжает:

— Между прочим, в Гане мы тоже были. Плотина на Вольте производит сильное впечатление. В связи с поездкой в глубь страны в сопровождении первого советника дипломатической миссии и относящихся к нему дам мы посетили, скорее случайно, и фестиваль Ашанти.

Я думаю: в этом весь стиль повествования старика, и знаю, что за этим снова последует другая пауза. Старик еще раз подносит к глазам бинокль, а я терпеливо жду.

— Во время фестиваля народности ашанти два вождя, чтобы избежать дипломатических осложнений, танцевали друг с другом, — говорит он наконец. — Этому предшествовала бесконечная перебранка по громкоговорителю. Я легко отгадал, что они имели в виду. Деревня и корабль были сравнительно на одном уровне. Бывший немецкий посол по фамилии Мюллер пользовался большим почитанием. В его честь даже черный футбольный клуб назвали «Мюллер Юнайтид». Новый посол — тот, с которым мы имели дело, еще не был информирован о постановлениях нашего министерства внутренних дел о саботаже и назначил одно из воскресений днем открытых дверей на корабле. Об этом писали все газеты страны. Наши опасения наталкивались на убежденно произносимое утверждение: саботажников вычислили бы уже на аэродроме и незамедлительно выслали бы. Так это происходило там. Ну, к счастью, ничего не произошло.

— Боже мой! — вырывается у меня, когда во время завтрака я вижу самую маленькую стюардессу, приближающуюся к нам на высоких каблуках с яичницей в руках. Она обрезала свои голубые джинсы до самого верха и демонстрирует свои жирные белые ляжки, цвет которых напоминает оконную замазку. Когда она наклоняется, обнажается добрая треть ее бледной задницы. Вот стоит она у нашего стола и наверняка считает то, что она демонстрирует, самым острым эротическим блюдом. Да еще ее прическа, выглядящая как помазок для бритья…

— Это что — так и должно быть? — спрашиваю я старика, когда она, сказав «Приятного аппетита!», уносит с нашего стола использованную посуду.

— Очевидно, должно, — отвечает старик.

— Как бы там ни было, — говорю я через какое-то время, — я не хочу пропустить чтение списка обязанностей на случай пожара.

Первый помощник читает с листа текст, когда я приближаюсь к группе: «Для обычных судов список обязанностей экипажа в роли безопасности подразделяется на „противопожарную роль“ и на „задраечную роль“, то есть на план, который должен осуществляться при пожаре или прорыве воды, и на „шлюпочную роль“, составленную на случай, когда корабль придется покинуть, и в соответствии с которой каждый член экипажа должен выполнять определенную задачу по обеспечению заботы о пассажирах и по безопасному оставлению корабля».

Стюардессы должны быть обучены обращению с пенными огнетушителями. Сцену, которая происходит на кормовой палубе, я ловлю в визир моей камеры таким образом, что одновременно я вижу средний клюз, а на первом плане буксировочную лебедку (фартоннг), а также швартовый штиль — абсурдная картинка.

Мой взгляд натыкается на взгляд одного матроса, который надо мной должен производить покраску из свободно висящей люльки. Человек поднимает плечи и ухмыляется, а затем снова неторопливо приступает к работе.

Если случится пожар, то вряд ли кто-либо из дам отважится подступиться к огню с таким тяжелым пенным огнетушителем.

После обеда — первый помощник капитана и шеф сидят за нашим столом — я говорю:

— Один из коков, маленький, кругленький, с черными волосами, по всей видимости, разбирается в морских катастрофах. Он служил, рассказывал он мне, на корабле под названием «Лакония», пишется с «к», — «Lakonia», подчеркнул он, то есть не на «Лаконии» с «с» («Laconia»), который потопил Хартенштайн, — говорю я старику, — кок рассказал, что упомянутый корабль загорелся и пошел ко дну вблизи от Гибралтара. Там капитан якобы первым покинул на моторной лодке место катастрофы, сто двадцать три пассажира погибли, зато никто из экипажа. Как ты полагаешь — это правда?

— Да, конечно, — говорит старик, — это правда, этот кок — ушлый парень.

— А на корабле «Андреа Дориа», — это он мне тоже рассказывал, — погибли шестьдесят три человека.

Морские катастрофы — неисчерпаемая тема для моряков. Невозмутимо беседуем мы о роскошном лайнере, который потерпел крушение на подходе к Бейруту, потому что вахтенный перепутал радиомаяк с прибрежными огнями, а также о корабле «Андреа Дориа», который считался непотопляемым, и о рудовозе «Мелани Шульте», который, согласно предположениям, в непогоду раскололся и затонул.

— Что там действительно произошло, — говорит старик, — никто никогда не узнает. Это, очевидно, произошло так быстро, что радист не успел даже на клавишу нажать.

— С нами ничего не может произойти, в конце концов, у нас мощная антенна, и в случае необходимости она удержит нос и корму судна вместе, — говорит старик и делает невинное лицо.

Первый помощник разражается блеющим смехом, а шеф смотрит неодобрительно, словно желая сказать: такие шутки не достойны капитана!

Мы обсуждаем вопрос о том, почему даже при хорошей погоде происходят многие сенсационные кораблекрушения. Я рассказываю, что во время моего первого рейса на «Отто Гане» я получил поучительную информацию:

— Я находился на мостике, тогдашний третий помощник капитана нес вахту, когда прямо по курсу на горизонте появился корабль, так сказать, в нулевой позиции. В соответствии с международными правилами этот корабль должен был пройти мимо нас по левой стороне. Когда он приблизился и вырос в размерах, третий помощник принял два штриха на правый борт, но другой не повернул налево. Тут третий помощник дал обратно на левый борт. Когда судно подошло очень близко при правом свободном борту у нас, оно вдруг резко приняло влево и оказалось в позиции 80 градусов. Судя по всему, человек на капитанском мостике этого судна вплоть до этого момента спал. Южный кореец, как сказал рулевой.

— Такое может случиться! — говорит старик.

В то время как мы один за другим пускаем на дно корабли, наше настроение улучшается. Мы ведем себя как старые капитаны, которые украшают свои жилища картинами драматических кораблекрушений: ничто, кажется, не повышает так сильно ощущение собственной жизни, как удары судьбы, постигшие других.

— По радио что-то сообщили о лавине, — говорит теперь первый помощник, — где-то во французских Альпах, Валь д’Изер, знаменитый лыжный курорт, лавина рыхлого снега. По пути она смела один дом отдыха. Сорок три человека погибли, в основном молодые люди и большое количество пропавших без вести.

Все за столом сидят молча.

— Вероятно, лавина прихватила и несколько автомобилей на дороге, — продолжает первый помощник. — Она пронеслась через столовую, люди как раз завтракали.