Джон Уэйн - Зима в горах

• Название: Зима в горах
• Автор: Джон Уэйн
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1980

Имя Джона Уэйна хорошо известно в нашей стране. Его роман «Спеши вниз» получил высокую оценку критики и пользовался успехом у нашего читателя.

В романе «Зима в горах» писатель показывает острую политическую обстановку, которая сложилась в Уэльсе в 60-е годы прошлого века в связи с обострением там национального вопроса. Герой романа Роджер Фэрнивалл, филолог по образованию, отправляется в Уэльс для изучения валлийского языка. Судьба сталкивает его с разными людьми — шахтерами, водителями автобусов, мелкими предпринимателями. Всех их объединяет одна цель — борьба за национальные права.

---

— Пусть Седрик отвезет тебя домой, радость моя, — произнес человек, похожий на петуха, — посмотришь телевизор, выпьешь чашечку чего-нибудь, а я через час вернусь. — Голос у него был приятный, но он жестко произносил согласные, как все жители Северного Уэльса. — Седрик в пять минут доставит тебя домой.

— С удовольствием, — сказал тот, кого звали Седриком. Он поднялся со стула и ждал, когда встанет дама.

— Что ж, пожалуй, я поеду, — сказала она, — если ты уверен, что недолго пробудешь здесь.

— Совсем недолго, — заверил ее супруг.

Женщина взяла свою сумочку и вместе с Седриком направилась к выходу. Пока она шла к двери, Роджер следил за ней, недоумевая, где, как ему почему-то показалось, он мог видеть это лицо.

Внезапно второй молодой человек, обменявшись несколькими словами с худым и длинным мужчиной, усиленно закивал головой, поднялся и исчез. Оставшись один, худой и длинный мужчина заказал еще порцию виски. Роджер заметил, что он не подходил к стойке, а лишь поднял палец, и официант, несколько минут назад появившийся неизвестно откуда, тотчас подскочил к нему. А когда Роджер вошел в бар, никаких официантов не было и в помине. Но даже и сейчас официант, казалось, находился здесь случайно; все попытки Роджера подозвать его или привлечь его внимание не привели ни к чему, так что под конец Роджеру пришлось самому подойти к стойке и взять себе виски. Видно, в этом отеле одних посетителей официанты обслуживают, а других — нет. А может быть, они просто игнорируют его, Роджера Фэрнивалла? Зная, что он работает с Гэретом, они, видно, считают его социальным парией, который, даже если у него есть деньги, не имеет права находиться в лучшем отеле города?

Подогреваемый виски, чувствуя, как алкоголь начинает жарким пламенем гореть у него в желудке, Роджер, точно бык, уставился на человека, похожего на петуха. Почему вдруг этого долговязого мерзавца обслуживают, точно пассажира первого класса, а с ним, ученым и джентльменом, обращаются так, точно он подстилка под ногами у официанта? Глядя на себя как бы со стороны и наблюдая за своими реакциями, что часто с ним случалось на ранней стадии опьянения, Роджер понимал, что рассуждает грубо, прямолинейно, вопреки свойственному ему такту, но что-то (виски? несложившаяся сексуальная жизнь?) побуждало его радоваться такому настроению, потому что тогда все сразу становилось очень просто. Он поерзал на стуле и позвякал льдом в стакане — у него вдруг возникло желание придвинуться к худому и длинному мужчине и потолковать с ним; скажем, спросить, чем он может объяснить то обстоятельство, что официант обслуживает только его.

Худой и длинный мужчина, казалось, не обращал на Роджера ни малейшего внимания, хотя они были единственными посетителями в баре, но, видимо, почувствовал, что вызывает раздражение. Он ничем не выдал сделанного им открытия, но вдруг повернулся лицом к Роджеру и, продолжая оставаться по ту сторону десятифутового ковра, произнес:

— Иной раз возникает целая проблема, не так ли?

— Какая проблема? — искренно удивился Роджер.

— Да чтоб тебя обслужили, — сказал длинный человек. — Никто больше не бегает ради чаевых, как это было раньше. Все распустились, все. — Он поманил официанта в белой куртке. — Надо обслужить джентльмена, Фил.

— Я ни в чем не нуждаюсь, — поспешно сказал Роджер. — Я только что сам себя обслужил.

— Ну, а я хочу выпить еще, и, по-моему, мы с вами пьем одно и то же, — сказал длинный мужчина. Он кивнул на стакан Роджера. — Это ведь у вас виски, не так ли? Так я и думал. Надеюсь, вы присоединитесь ко мне? Два двойных, Фил.

У Роджера было такое чувство, точно на ноги ему, чуть повыше лодыжки, умело накинули лассо. Ему вовсе не хотелось присоединяться к этому незнакомцу и беседовать с ним. Но, вообще-то, он сам был во всем виноват. Он позволил себе увлечься мелкой и неинтересной тайной власти, которой обладал этот человек над официантом, тогда как он, Роджер, такой властью не обладал.

— Благодарю вас, — нехотя согласился Роджер.

Длинный мужчина змееподобным движением поднялся с кресла и пересел за столик Роджера.

— Вы, надеюсь, извините мою навязчивость? Когда кончается летний, сезон, здесь становится удивительно уныло. Приезжие отправляются восвояси, а местные сидят у телевизоров. Никакой жизни. — Он на секунду опустил глаза и почти тотчас же снова поднял их на Роджера. — Во всяком случае, слишком она незначительна для такого человека, как вы.

Роджер только открыл рот, чтобы ответить, но в эту минуту к ним подошел официант с двумя двойными виски.

— Запиши на мой счет, Фил, — сказал длинный мужчина.

— Да, сэр, — сказал официант.

— И налей себе и Шану по одной.

— Мы на работе, сэр.

— Ну, так запиши на мой счет и выпейте, когда будете не на работе.

— Хорошо, благодарю вас, сэр.

Фил отошел, поставив перед ними поднос с двумя стаканами, и они остались наедине.

— Простой воды или содовой? — спросил длинный мужчина.

— Благодарю вас, ни того, ни другого.

Они снова помолчали. Положив себе в стакан льда, Роджер отхлебнул глоток и заметил:

— Вы сказали, что здесь нечего делать такому человеку, как я.

— Так мне кажется, — сказал длинный мужчина.

— А что я, по-вашему, за человек?

— Ну, это вам лучше знать, — улыбнулся длинный мужчина.

И Роджер тотчас понял, с кем он говорит.

Как ни глупо, прежде всего он подумал о том, следует ли ему пить виски, которое он держал в руке, или не следует. Если он сейчас, не притронувшись к виски, поставит стакан, затем встанет и, холодно кивнув, уйдет, не покажет ли это яснее всяких слов, что он намерен и дальше сражаться на стороне Гэрета? Что он отказывается идти на компромисс, что его не запугаешь?

Нет, тут же решил он, не покажет. Дело принимало такой оборот, что подобного рода простая — не желаю-с-вами-знаться-сэр — позиция была исключена.

Поэтому он спокойно сказал:

— Меня такая жизнь вполне устраивает. Я нахожу, что здесь даже интересно.

Длинный мужчина снова посмотрел на него — метнул быстрый взгляд прямо в зрачки и тотчас отвел глаза.

— Как продвигается валлийский? — спросил он.

— О, gweddol[21].

Последовала короткая пауза, во время которой Роджер даже слышал свое дыхание.

Затем Дик Шарп сделал глоток из стакана, аккуратно поставил его и сказал:

— Все равно.

— Что — все равно?

— Вы выбрали для этого самый трудный путь.

— А я считаю этот путь легким. Во всяком случае, — как бы между прочим добавил Роджер, — он был бы легким, если бы нас оставили в покое.

— Послушайте, — сказал Дик Шарп. И вдруг пригнулся к Роджеру. — Вы ведь могли бы изучать валлийский и без всего этого… без этих треволнений и неприятностей. Если вы хотите поработать в этом районе… месяца три, полгода, я готов вам помочь. Я найду вам куда более интересную и лучше оплачиваемую работу.

— Именно это вы им всем и говорите, да? (А про себя Роджер подумал: «Значит, он не знает, что я работаю у Гэрета задаром. Это интересно».)

— Да, именно так я всем и говорю, — нимало не смущаясь, подтвердил Дик Шарп. — И все меня слушают.

— Возможно, до сих пор все слушали. Но сейчас вы наткнулись на такого, который не станет слушать.

— Но почему? — спросил Дик Шарп. В глазах его, скользнувших по Роджеру, внезапно вспыхнул огонек. — В чем дело? Скажите мне.

Роджер откинулся на спинку кресла и, прежде чем ответить, сделал большой глоток виски.

— Я ведь здесь ненадолго. И прямо могу признать, что не такая уж существенная часть моей жизни связана с этими местами.

— Значит, вы просто развлекаетесь? Убиваете время и осложняете жизнь тем, кто вынужден здесь сидеть.

— Вы прервали меня. Я вовсе не это хотел сказать. Моя жизненная позиция прямо противоположна тому, что вы говорите. Даже если это всего лишь интерлюдия в моей жизни, я хочу приносить какую-то пользу, а не просто набираться валлийского для собственных нужд.

Дик Шарп пристально смотрел на него.

— Что ж, такой человек, как вы, мог бы принести здесь немало пользы. Ведь вы образованный. Но почему именно Гэрет Джонс?

— А почему бы и нет? Я помогаю человеку продержаться в жизни.

— Прошу меня извинить, — сказал Дик Шарп, — но нам тут было бы куда легче, если бы люди вроде вас не являлись сюда и не вмешивались в наши дела.

— Вы говорите совсем как полисмен из Алабамы, — заметил Роджер, уже сам нанося удар.

— Не понимаю, что вы хотите этим сказать, да и не стремлюсь. Вы являетесь сюда и начинаете болтать о том, чтобы помочь кому-то выжить. И не даете себе труда заметить самую большую беду Северного Уэльса: мы поддерживаем жизнь в трупах и гальванизируем слишком многое, что уже мертво.

— Что же, например? — резко спросил Роджер.

— Мелкие фермы. Мелкие предприятия. Мелкие идеи. Взять хотя бы этого чертова идиота Марио с его пластическими бомбами.