Йоханан Петровский-Штерн - Еврейский вопрос Ленину

• Название: Еврейский вопрос Ленину
• Автор: Йоханан Петровский-Штерн
• Издательство: Мосты культуры. Гешарим
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-593273-367-7

Взяв за основу историю Мошко Бланка, прадеда В.И. Ленина по материнской линии, автор книги рассуждает о том, что значит «еврейское происхождение» в дореволюционной России, в Советском Союзе и в посткоммунистической России. Зачем еврею из Староконстантинова принимать православие? Почему его правнук, В.И. Ленин, терпеть не мог, когда людей определяют по этнонациональному признаку, с какой целью он манипулировал еврейским вопросом и отчего он не переносил еврейских марксистов? Зачем было интернационалистам-большевикам скрывать еврейские корни генеалогии Ленина? Наконец, для чего российским ксенофобам и неофашистам делать из Ленина еврея, каковым он никогда не был? Автор рассматривает все эти вопросы на широком фоне новой и новейшей русской истории и приходит к неутешительному выводу о глубоких расистских предрассудках российского официоза.

---

Она ошиблась. То был весьма неподходящий момент как внутри страны, так и вне ее для публикации сведений о Бланках. Во-первых, и самое главное, судя по частной переписке, у Сталина были проблемы поважнее: надо было немедленно реорганизовать секретные службы, плюс на Украине был голод.[143] Еврейский вопрос также играл некоторую роль. В1932 г. Сталин через высших военачальников вел тайные переговоры с германскими дипломатами. Один из переговорщиков с немецкой стороны, Фриц фон Твардовски, был ранен в результате покушения на него некоего Иегуды Штерна, мотивы которого спецслужбы до сих пор хранят в тайне.[144]

Подумать только — в самом центре Москвы, прямо на ступенях германского посольства, еврей с таким выразительным именем и фамилией попытался сорвать процесс налаживания дружественных связей СССР и Германии! Это был настоящий вызов. Что же касается внутреннего положения, страна раз и навсегда отказалась от НЭПа и переживала последствия этого отказа: тысячи мелких торговцев и кустарей, до того занятые в частном секторе, были лишены политических прав и стали «лишенцами». Как наиболее урбанизированное национальное меньшинство, евреи были представлены в этой социальной группе в высшей степени непропорционально. Связать Ленина с евреями в 1932 г. означало опосредованно связать вождя мирового пролетариата либо с разгромленной только что правой партийной оппозицией, в рядах которой было немало коммунистов еврейского происхождения, либо с ниспровергателями дипломатических усилий Советов, либо с лишенцами, которых не так давно провозгласили классовым врагом Советской власти.

Вероятно, Сталин понимал и то, что до него осознал Каменев: указание на еврейские корни Ленина умаляет выдающуюся роль Ленина как революционного вождя и создателя партии. Сталин мог быть обрусевшим грузином, Лазарь Каганович — обрусевшим евреем, Анастас Микоян — обрусевшим армянином, но основатель российской большевистской партии и советского государства должен был быть русским. Этой привилегии нельзя было удостоить никакую другую национальность. Русский Ленин оправдывал государственную политику русификации и стопроцентное обрусение партийного руководства.

Сталин готов был превратить афоризм Маяковского «Мы говорим партия, подразумеваем Ленин» в инструмент партийной политики. Если партия была всероссийской, а государство, задуманное и созданное Лениным, опиралось на российскую великодержавность, у Ленина не должно быть еврейских корней. Чем централизованная российская социал-демократическая партия была для Ленина, тем русский Ленин стал теперь для централизованной коммунистической партии — а именно, отлаженным механизмом контроля. Всякие сомнения в том, что Ленин русский, были бы расценены как богохульство, акт иконоборчества, политическое преступление. Другие политические преступления можно было обсуждать публично и публично же осуждать, но вот с этим можно было запросто справиться одним-единственным способом: молчанием.

Мятежной Елизаровой-Ульяновой Сталин послал ответ через угодливую Марию Ильиничну Ульянову, которая в любых вопросах всегда придерживалась линии партии, то есть — руководящей партийной верхушки.[145] По словам Марии Ульяновой, Сталин приказал сестре «молчать… абсолютно!». Елизарова-Ульянова повиновалась, прождала полтора года и затем снова обратилась к Сталину с письмом, еще более красноречивым и настойчивым, хотя несколько наивным и наивно льстивым. В письме Елизарова-Ульянова сообщает, что приказ Сталина держать язык за зубами она выполнила. Теперь же, полагает она, наступили времена, более подходящие для публикации статьи, проливающей свет на генеалогию Ленина. Она ссылается на слабое здоровье и предлагает, быть может, что если не она, то пусть кто-либо другой выступил бы в прессе со статьей, основанной на ее находках. Как и в первом письме, она выражает возмущение растущими в стране антисемитскими настроениями и призывает решительно бороться с этим позорным явлением. Статья о еврейских родственниках Ленина, по ее мнению, помогла бы подавить ползучий антисемитизм и усилила бы интернационалистскую позицию партии.

Своей инициативе Елизарова-Ульянова дала теоретическое, марксистское и научно-антропологическое обоснование. По ее мнению, наличие у Ленина еврейской родни не противоречит установкам партии о равенстве всех национальностей. Напротив, семейство Бланков являет собой неоспоримое доказательство сугубо марксистского представления о развитии наций при капитализме. Бланки служили отличным подтверждением тому, насколько важны ассимиляция и слияние наций. Этот процесс привел к такому замечательному результату, как сам Ленин, в ком соединились немецкая, русская, еврейская и, возможно, татарская кровь.

Елизарова-Ульянова была убеждена, что найденные ею документы подтверждают научное представление о гениальной человеческой личности, для появления которой необходимо несколько предшествующих поколений, получивших хорошее образование. Ульяновы являют одно такое поколение до Ленина, Бланки — два. Кроме того, еврейская генеалогическая ветвь подтверждает марксистское представление о неисчерпаемом потенциале народа, простых людей, способных произвести таких выдающихся личностей, как Ленин. Наконец, подытоживает Елизарова-Ульянова, Ленин ценил революционные наклонности евреев, подчеркивал их стойкость в революционной борьбе и считал еврейский элемент важной составляющей спаянной революционной организации.

Елизарова-Ульянова определенно полагала: чем скорее станет известно о еврейских корнях Ленина, тем лучше. Она недоумевала: «Зачем партии скрывать факт еврейских генеалогических связей Ленина?» Коммунисты подняли бы шум, обнаружь они, что Ленин был итальянцем, — откуда же у партии причины молчать о его еврействе? Она уверенно заявляла, что партии следует дать собственное концептуальное представление о генеалогии Ленина: всеобъемлющее, научное и тщательно документированное. В конце концов, верила она, информация о Бланках неизбежно появится в будущих, одобренных партией, томах ленинской биографии. Словом, сведения о еврейской родословной Ленина станут всеобщим достоянием — и это будет правильным решением с психологической, биографической, культурной, научной, политической и марксистской точек зрения.

Сталин в свою очередь решил, что ее предложение неприемлемо со всех точек зрения. Как фактический главный редактор многих важных партийных трудов (включая Краткую историю ВКПб), Сталин не предполагал никаких упоминаний о Бланках ни под каким видом ни в какой официальной биографии Ленина. Такое упоминание противоречило бы политике партии, как международной, так и внутренней. В 30-е годы шло решительное сокращение представителей этнических меньшинств в высших кругах коммунистической партии и государственного аппарата. В связи с ротациями и чистками процент представителей различных национальностей среди руководителей Советского государства теперь исчислялся не двузначными числами, а десятичными дробями.

Если в 20-е гг., например, аппарат государственной безопасности охотно эксплуатировал еврейскую преданность большевистскому режиму, враждебное отношение евреев к представителям царизма и почти поголовную еврейскую грамотность, и потому доверял евреям самую ответственную работу, то в 30-е гг. из НКВД евреев вычистили. В 1934 г. среди руководящих кадров НКВД русские составляли 30 %; евреи, разумеется — не все, а только те, кто был исключительно предан делу коммунизма, 37 %; украинцы 5 %; поляки 4 %; латыши 7 %; немцы 2 %; грузины 3 %; белорусы 3 %. К 1941 году русских стало 65 %, украинцев 28 %, грузин 12 %, в то время как количество евреев сократилось до 10 %, латышей до 0,5 % а азербайджанцы исчезли совсем.[146] Евреи, оставшиеся работать в органах безопасности, не участвовали ни в каких революционных партиях до 1917 г. Все сотрудники, когда бы то ни было состоявшие в Бунде, партии социалистов-революционеров, РСДРП или Поалей Цион, были удалены из органов.[147]

Намерение Сталина вычистить евреев из Комиссариата иностранных дел и органов госбезопасности представляло собой лишь внешнюю сторону дела. Другая, внутренняя сторона происходящего была интеллектуально-философской. Бланки представляли собой серьезный вызов Сталину, поскольку наличие еврейских корней у Ленина противоречило сталинской национальной теории. В своей известной работе «Марксизм и национальный вопрос», написанной в Вене в 1913 г. и, скорее всего, тщательно отредактированной Лениным (а может даже, написанной под его диктовку), Сталин выдвинул свою собственную национальную теорию и предложил теоретический подход к еврейскому вопросу.[148] Евреи, писал он, не связаны с определенной территорией или национальным рынком. Они «бумажная» нация, лишенная своей национальной почвы.