Роберт Пайк - Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…

• Название: Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между…
• Автор: Роберт Пайк
• Издательство: СКС
• Жанр: Детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-86092-008-3

Читателю предлагаются произведения трех англоязычных писателей. Увлекательный полицейский детектив американца Роберта Пайка «Жертва», остросюжетная история Алистера Маклина «Путь к пыльной смерти», герои которой профессиональные гонщики, и загадочный, интригующий роман «Дверь между….» Эллери Квина, чье творчество считается классикой американского детектива.

---

— Бросьте вы разыгрывать комедию, — строго прикрикнул инспектор. — Доктор Макклур такой же вам отец, как я.

— Не отец… Евы! — чуть слышно пробормотал доктор Скотт.

— Из-за мести? — повторила Ева.

— Да, месть за то, что Карен Лейт делала со своей сестрой Эстер: держала ее узницей в течение девяти лет, украла ее литературные труды, украла ее жизнь, семью, ее счастье.

— Мне кажется… — начала Ева. — Мне кажется, я сойду с ума, если мне не объяснят… что…

— А какое ей дело до того, как Карен Лейт поступила со своей сестрой Эстер? — со злостью спросил Терри.

— Какое дело? Я думаю, что ты тоже рассвирепел бы, если бы какая-нибудь женщина вроде Карен издевалась так над твоей родной матерью.

— Ее… матерью? — воскликнул доктор Скотт.

— Да, доктор Скотт, Эстер Лейт Макклур мать вашей невесты.

У Евы вырвался какой-то дикий крик.

— Моя мать?!

Ева пошатнулась. Терри Ринг и Эллери бросились к ней, но первым все-таки оказался загорелый молодой человек.

Часть четвертая

17

— Оставьте меня, — отстранилась от него Ева. — Оставьте меня в покое.

Она откинулась на спинку стула.

— Я вас уверяю, она ничего не знала, — сказал доктор Макклур инспектору Квину. — Поверьте мне, я скрывал от нее…

Но по лицу инспектора было видно, что он ему не верит, и доктор в отчаянии махнул рукой.

— Ева, Ева, милая.

— Вы сказали, моя мать? — спросила Ева, с недоверием глядя на инспектора. Она казалась вполне спокойной.

Но доктор Макклур видел ее глаза. Он оттолкнул доктора Скотта, который беспомощно стоял возле Евы, взял ее за локоть и подсел к кожаной кушетке, стоявшей в углу кабинета.

— Принесите воды.

Терри моментально сбегал куда-то и принес бумажный стаканчик с холодной водой. Доктор стал растирать руки и ноги Евы и смочил водой ее губы. Она посмотрела на него с болью в глазах.

— Извините, — прошептала она, пряча лицо на груди доктора.

— Успокойся, милая, все в порядке. Это я виноват, что не рассказал тебе. Поплачь, милая…

— Он сказал… Тогда, значит, Карен моя тетка. А ты мой дядя. А она… она моя мать.

— Не думал я, что тебе когда-нибудь придется все это пережить. А когда я узнал о смерти Эстер, мог ли я подозревать, что тогда она не умерла? Я считал, что тебе вообще ничего не стоит рассказывать.

— О, папа. Моя родная мать?

«Доктор Макклур стал гораздо спокойнее, — подумал Эллери, — чем в тот понедельник на борту „Пантии“. Его плечи выпрямились, будто на них лежит уже гораздо меньший груз».

— Выпей воды, дорогая.

— Все это очень мило, — сказал инспектор, — но боюсь, что мне придется попросить…

Доктор взглянул на него, и тот прикусил кончик своих седых усов.

— Вероятно, ты хочешь узнать все подробнее, Ева, — говорил доктор, гладя ее по голове. — Да, она действительно твоя родная мать, и это самая красивая и чудесная женщина, какую я когда-либо встречал.

— Я хочу к ней. Я хочу ее видеть, — всхлипывала Ева.

— Мы непременно найдем ее, Ева. А пока полежи.

Он положил ее на кушетку и широким шагом стал расхаживать по комнате.

— Я никогда не забуду телеграмму, в которой мне сообщали о твоем рождении. Телеграмма была от Флойда. Он был безумно счастлив и горд. Это было в 1916 году, в год смерти твоего деда, Хью Лейта. Через два года произошло несчастье с Флойдом, и твою мать сразила душевная болезнь. Карен, — при этом имени его лицо потемнело, — написала мне. Я все бросил и немедленно поехал в Японию. Было это в конце 1918 года, вскоре после заключения перемирия.

Ева лежала на кушетке и видела на потолке образ своей матери. Странно, как это получается, когда перед твоим взором вдруг отчетливо вырисовывается образ человека, которого ты никогда не видела… Высокая и стройная, с великолепными белокурыми волосами, конечно, красивая, со слегка волочащейся ногой. Она так ясно ее видела…

— Эстер была в больнице. После смерти Флойда при столь трагических обстоятельствах нервы ее окончательно сдали. На некоторое время она вообще как бы лишилась рассудка. Но потом снова стала вполне нормальным человеком. И все же в ней произошла какая-то перемена. Она потеряла… жизненный интерес, что ли, или вкус к жизни… я не знаю, как лучше охарактеризовать это состояние.

— А она помнила, что произошло? — спросил Эллери.

— Собственно, она больше ни о чем и не думала. Я понял, что ужас перед тем, что она убила Флойда, будет преследовать ее до конца жизни. Это была очень тонкая натура, необычайно чувствительная, клубок нервов, и уже в те дни — многообещающая поэтесса.

— Но почему она так настойчиво терзала себя подобными мыслями, доктор? Она воображала себя виновной или была виновна на самом деле?

— Я все тщательно выяснил. Это действительно был несчастный случай. Но во всей этой истории было что-то совершенно для меня непонятное. Не знаю, что именно. Но что-то мешало ее окончательному выздоровлению. И я ничего не мог сделать. Казалось, на Эстер постоянно воздействовала какая-то враждебная сила, растравляющая ее рану, препятствующая выздоровлению и навеки лишающая ее покоя.

«Бедняжка, — думала Ева, — бедняжка». Она всегда втайне завидовала подругам, имеющим матерей, даже если эти матери — нерадивые, тщеславные и пустые. Ведь несмотря на все их недостатки, дочери имели самое дорогое на свете: материнскую ласку. Глаза Евы снова наполнились слезами. И теперь, когда мать к ней почти вернулась… Что теперь будет? Скандал. Арест. И может быть…

— В Японии я оставался до тех пор, пока мне позволяли дела. Карен… Карен была очень мила. Она заверила меня, что теперь, когда умер отец, она будет работать и позаботится об Эстер. Эстер требовала постоянного Внимания к себе. Жизнь для нее потеряла смысл. Вряд ли в таком состоянии ей можно было доверить воспитание ребенка. Теперь я понимаю, что уже тогда, — воскликнул доктор, сжимая кулаки, — в голове Карен зародился этот дьявольский замысел. Но откуда я мог знать? — добавил он упавшим голосом.

Инспектор неловко заерзал на кресле. Он заметил, что Морель воспользовался замешательством и удрал, Все шло не так, как следовало. Он сердито закусил губы.

Доктор Макклур наклонился к Еве.

— И тогда именно Карен предложила мне взять тебя с собой, милая, удочерить тебя. Тебе тогда было меньше трех лет — маленькое худенькое созданьице с длинными локонами. Я знал, что ты очень мала и все позабудешь. И я взял тебя. Надо было оформить все законным порядком. К моему величайшему удивлению, Эстер дала свое согласие. Она даже настаивала на лишении ее материнских прав и хотела, чтобы я забрал тебя с собой.

После небольшой паузы он добавил:

— Да, вот, пожалуй, и все.

Ева продолжала смотреть в потолок. И впервые все ее существо пронзило чувство стыда. Ева Макклур — убийца. Ее мать тоже… Скажут, что это у нее наследственное, что убийство было в ее крови, в крови Эстер и в крови ее дочери. Как теперь глядеть людям в глаза? Как взглянуть в глаза Дику?

Она медленно повернула голову. Дик стоял у двери, переминаясь с ноги на ногу. У него был такой вид, будто он проглотил что-то очень мерзкое. Ева подумала, что ее жених никак не проявил своего отношения к ней, он ничего не сделал. Даже не пытался ее успокоить. Был нем как рыба. Он целиком погрузился в мысли о своей судьбе, о том, как ему лучше выпутаться из этого положения.

— Дик, почему ты не уходишь? У тебя работа… госпиталь…

Она наблюдала за ним. Точно так же доктор Макклур когда-то наблюдал за поведением морской свинки, которой сделали инъекцию. Ева присутствовала при этом опыте.

Доктор Скотт неловко пробормотал:

— О чем ты говоришь, Ева. Ведь над тобой нависло это совершенно сумасшедшее обвинение…

Он подошел к ней и нагнулся, чтобы поцеловать. Ева ощутила на щеке холод его губ.

«Вот и все, — думала Ева. — Я, как подопытное животное, распластана на столе на глазах у этих мужчин…» Вдруг она села, с шумом опустив ноги на пол.

— Вам не удастся запугать меня, — зло крикнула она инспектору. — Я все время действовала, как испуганный ребенок. Но больше вы меня не запугаете. Я не убивала Карен Лейт. Я не знала, что моя мать жива. Я даже не знала, кто моя мать. Я дала вам правдивые и совершенно разумные объяснения относительно отпечатков пальцев и носового платка. Почему вы так несправедливы ко мне?

— Вот это я понимаю, беби! — улыбнулся Терри Ринг. — Ну-ка, укажите этому старому бабуину его место!

— А что касается вас, — гневно продолжала Ева, — то если вы знаете, где моя мать, почему вы не скажете нам об этом? Отведите меня к ней немедленно!

Терри виновато моргнул.

— Слушайте, детка, успокойтесь. Я ведь не говорил определенно, что знаю, я только сказал…