Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

• Название: Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...
• Автор: Петр Мультатули
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-061688-6, 978-5-271-25087-3

Прошло 90 лет с тех пор, как в полуподвальном помещении Дома Ипатьева в Екатеринбурге были убиты свергнутый с престола Император Николай Александрович, его семья и четыре верноподданных. Сами организаторы преступления сделали все, чтобы скрыть истинные обстоятельства этого убийства. Убийство Царской Семьи является не просто умышленным убийством, но величайшим злодеянием, оказавшим огромное влияние на судьбы мира. В своей книге автор доказывает, что убийство Царской Семьи было давно и тщательно спланированным актом, что убийство не носило характера политического или уголовного акта, оно имело сакральные и духовные причины, подлинная суть которых остается в тайне. Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей России.

---

Но в том-то и дело, что у Мстиславского, по всей видимости, была совсем другая цель. В чем же она заключалась? Ответ на это дает сам Мстиславский. Здесь следует заметить, что Мстиславский писал свои мемуары уже в 20-х годах и дал волю своей фантазии. По воспоминаниям других участников этих событий (полковника Кобылинского, Бенкендорфа, Волкова и других), события происходили совершенно иначе, чем их описывает Мстиславский. Но совершенно точно, что те слова и действия, которые Мстиславский приписывает себе, полностью отражают его истинные намерения. По версии Мстиславского, он прибыл во дворец в неподобающем для приличного человека виде. «Вид у меня был „разинский“, — писал Мстиславский. — Небритый, в тулупе, с приставшей к нему соломой, в папахе, из которой выбивались слежавшиеся всклокоченные волосы… И браунинг, торчавший из кармана».[210]

Со слов Мстиславского, он потребовал от офицеров предъявить ему Царя. Офицеры просили не оскорблять таким действием Государя, но Мстиславский настаивал и грозил применить силу. Мстиславский ясно осознавал, что этот «акт унижения — да, унижения — необходим, что даже не в аресте, а именно в нем существо посланничества. Ни арест, ни даже эшафот не могут убить самодержавия. (Выделено нами. — П. М.) Пусть действительно он пройдет передо мной, простым эмиссаром рабочих и солдат. Он, Император, как арестованный в его былых тюрьмах».[211]

Вот смысл приезда Мстиславского в Александровский дворец: масон Мстиславский унижает православного Царя, унижает по поручению остальных «братьев». Не случайно, что Мстиславский называет эти свои действия «устанавливаемым ритуалом». Не случайно он угрожает убийством. Визит Мстиславского — это попытка повторить с Николаем II то, что сделали победившие якобинцы с королем Людовиком XVI, когда они заставили его надеть фригийский колпак и пройти под скрещенными шпагами, символами торжества масонства.

Далее Мстиславский рисует картину, как он заставил охрану показать ему Царя и тот появился перед ним: «Послышались быстрые шаги, на перекрестке появился Царь с измученным лицом, он остановился и постоял, словно в нерешительности, затем двинулся к нашей группе. Казалось, он сейчас заговорит. Мы смотрели в упор, в глаза друг другу, сближаясь с каждым его шагом… Была мертвая тишина». Масловский прочел в глазах Императора «огнем колыхнувшуюся, яркую смертельную злобу. Николай приостановился, круто повернувшись, быстро пошел назад».

Это описания Мстиславского-Масловского. Главная их линия: Масловский заставил Царя выйти к нему, народному комиссару, и тем самым унизил Монарха, показав всем силу новой власти. Но реальные события отличались от того, что описал Мстиславский.

Генерал М. К. Дитерихс, возглавлявший весь ход следствия по убийству Царской Семьи и наряду со следователем Соколовым владевший всей полнотой добытой в ходе следствия информации, пишет, что после полученного отпора от Кобылинского Масловский «направился все-таки во дворец. Там его встретил командир 1-го полка капитан Аксюта, которому он предъявил свои бумаги Исполнительного Комитета. Однако, заметив, что Аксюта встретил его не особенно дружелюбно, а к бумагам его отнесся с подозрением, он не решился уже повторить ему о цели своей командировки, которую указал Кобылинскому, а заявил, что он желает лишь увидеть своими глазами здесь ли Государь. Тогда капитан Аксюта обыскал карманы полковника Масловского и, убедившись, что при нем нет никакого оружия, показал ему Государя, проходившего в это время в конце коридора, так что Масловский Государя видел, а Государь показа не заметил».[212]

Обратим внимание, что Дитерихс сознательно называет воинские звания Масловского и Аксюты: капитан Аксюта обыскал полковника Масловского! Пытавшийся унизить свергнутого Императора, Масловский был унижен сам: его обыскал офицер ниже по званию, после чего выпроводил вон.

Цель Масловского была двоякой: с одной стороны, унизить Царя, а с другой — произвести как можно больше шума, чтобы показать решительность и бескомпромиссность Исполкома, дабы облегчить Временному правительству возможность лгать о неспособности его к вывозу Семьи из России и ужесточать одновременно режим содержания Августейших узников.

Визит Масловского был своеобразной проверкой: как отнесутся солдаты, охрана и вообще общественность к возможности ужесточения условий содержания Царя или даже к его убийству. Выяснив, что их реакция будет скорее негативной, чем положительной, определенные силы приступили к усилению антицарской агитации, используя для этого все возможные средства.

Примером этому может служить подстрекательская и попустительская политика революционных властей к разгулу хулиганства и глумления по отношению к Царской Семье.

Ю. М. Ломан вспоминал, что в первых же днях после ареста Государя он возле дворцовой ограды «увидел убитую собаку — колли. Раньше я видел, как Царь гулял с этой собакой по парку. Убитая собака произвела на меня большее впечатление, чем все вместе взятые события последних дней».[213]

А. А. Вырубова: «В первый вечер, после перехода дворца в руки революционных солдат, мы услышали стрельбу под окнами. Камердинер Волков пришел с докладом, что солдаты забавляются охотой в парке на любимых коз Государя».[214]

В начале Царскосельского заключения Император свободно гулял по парку, занимался физическими упражнениями, чистил снег, колол лед. Часто с Государем были его дети. Собиравшаяся возле ограды толпа наблюдала за ними. Отношение к Государю и его Семье было в целом доброжелательное. Для Временного правительства создавалась опасная ситуация, когда в глазах простого народа Царская Семья все более приобретала ореол мучеников. Особенно такое отношение усиливалось по мере углубления «великой и бескровной», с ее безобразиями и анархией.

Как же вел себя сам Керенский по отношению к Царской Семье? Может быть, он лично делал от него все зависящее, чтобы облегчить ее жизнь в Царском Селе?

«Лишение свободы Их Величеств, — пишет Н. А. Соколов, — создало особый уклад их жизни. Кто установил его?»[215]

Из имеющихся фактов на этот вопрос можно ответить однозначно: этот уклад был установлен Керенским.

«Согласно воле Временного правительства, — свидетельствует сам Керенский, — я выработал инструкцию, которая устанавливала режим в Царском, и передал ее для руководства Коровиченко[216]. Инструкция, устанавливаемая мной, не касаясь подробностей, вводила: 81

а) полную изоляцию Царской Семьи и всех, кто пожелал остаться с Нею, от внешнего мира;

б) полное запрещение свиданий со всеми заключенными без моего согласия;

в) цензуру переписки.

Установлена была двойная охрана и наблюдение: внешняя, принадлежавшая начальнику гарнизона полковнику Кобылинскому, и внутренняя, лежавшая на полковнике Коровиченко. (…) Вводя указанный режим, я установил в то же время как руководящее начало полное невмешательство во внутренний уклад жизни Семьи. Они в этом отношении были совершенно свободны. Я заявляю, что с того момента, когда Государь отдал Себя и Свою Семью под покровительство Временного правительства, я считал себя по долгу чести обязанным перед Временным правительством оградить неприкосновенность Семьи и гарантировать Ей проявление в обращении с нею черт джентльменства»[217]

Последние слова являются очередной ложью Керенского. С самых первых дней в отношении свергнутого Царя последовательно проводилась линия на его притеснение и унижение. «Я бы охотно поверил в джентльменство Керенского, — писал Н. А. Соколов, — если бы не существовало иных фактов».[218]

Разработанная Керенским инструкция носила оскорбительный для Государя характер. «Указывая, какие блюда может кушать семья, Керенский требовал, чтобы заключенный Царь был скромен, чтобы семья „впредь воздерживалась употреблять горячие закуски“. Своей инструкцией, чуждой, конечно, и тени джентльменства, начал Керенский общение с Царем» (Н. А. Соколов).[219]

Некоторые офицеры и солдаты охраны вели себя по отношению к Государю нагло и оскорбительно. С первых же дней его стали ограничивать в прогулках по парку, демонстративно курить в его присутствии, называть «полковником» и так далее. Ю. Ден вспоминает, как Государь в первый день своего пребывания в Александровском дворце вышел погулять в парк: «Глаза наши были прикованы к Государю, который к этому времени вышел из дворца. Быстрым шагом он направился к Большой аллее. Вдруг словно из-под земли появился часовой и заявил Императору, что ему нельзя идти в этом направлении. Государь махнул рукой, но повиновался и пошел назад. Но тут произошло то же самое: другой часовой преградил ему путь, а какой-то „офицер“ стал объяснять Государю, что поскольку он находится на положении арестанта, то и прогулка должна быть такой же, как в тюремном дворе!».[220]