Александр Горохов - Приговоренный к власти

• Название: Приговоренный к власти
• Автор: Александр Горохов
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-85585-265-2

Герои новой книги Александра Горохова отчаянно рвутся к славе, власти и большим деньгам. Однако погоня за благами жизни принимает извращенные формы и герои попадают в жестокие объятия криминальных разборок, шантажа, убийств и бандитизма. И вырваться из этого мира практически невозможно…

---

— Говори, что хочешь, только под мое имя не подписывай финансовых документов.

— Зачем же? Но я просто решил, что лишняя популярность тебе здесь не помешает.

Алик ляпнул последнюю фразу, что называется «от фонаря», ничуть не задумываясь о ее смысле. Ему и в голову не могло прийти, что он на много дней вперед предугадал движение событий, а все, что он со своим оркестром делал, все суетливые действия и поступки Лешки в дальнейшем имели очень и очень далеко идущие последствия.

— А где Журавлев, ты его видел?

— А как же! Он свое дело сделал и помчался в Москву, готовить отснятый материал к выходу в праздничный эфир. По-моему, и ты, и я попали к нему в кадр.

И это сообщение тоже имело в дальнейшем серьезные последствия, о которых ни Алик, ни Лешка и подумать не могли. Еще около часа Лешка завершал свои дела, и каждый раз приходилось во имя этого завершения принимать где рюмку, где стакан, так что к финалу он почти ничего не соображал.

В обнимку с Рокотовым они добрели до его машины, и Рокотов глянул на нее удивленно.

— А разве мы не пропили эту тачку?

— До этого не дошло. У меня еще осталось ваших сто пятьдесят долларов.

— Так добьем! Чего мы время теряем?

— Домой, — сказал Лешка бесцеремонно. — Домой.

Когда через несколько часов они вкатились в Москву, весь город сиял, пел, грохотал музыкой, переливался фейерверками, но сил у Лешки принять участие в этом празднике уже не осталось. Он выгрузил Рокотова в каком-то узком Арбатском переулке, сдал артиста на руки его сыну и попросил водителя отвезти его домой. Тот вздохнул, но за доллары согласился.

Лешка дополз до своего дивана и повалился на него не раздеваясь. День прошел шумно, дико, нелепо и совершенно впустую. Ни для работы, ни для перспективы, ни для души эти праздники ничего ему не дали. Он заснул, не подозревая, что в рассуждениях своих глубоко не прав. Но праздник — кончился!

Феоктистов с разбега влетел в кабинет (появился и кабинет в жизни Лешки!) и, не присаживаясь, выпалил:

— Мне только что звонил мэр Каменска. Результаты праздника блистательные! Двое убитых, шесть человек в больнице, по ходу дела милиция зацепила двоих бандюг, находившихся в розыске.

— Двоих убили? — поморщился Лешка.

— Для события подобного масштаба — цифры мизерные, успокойся. К тому же одна смерть — бытовая, в семейке передрались, а вторая — мужик упал с моста в реку, но, может быть, ему в этом и помогли. Не в том дело, Алексей Дмитриевич…

Он вернулся к дверям, плотно прикрыл их, сел к столу и сказал сосредоточенно:

— Пока вы весело гуляли, я пересмотрел жизнь банка под углом твоих расследований по делу моей постельной стервозы. У нас утекает информация, Алексей Дмитриевич. В стройных и преданных рядах сотрудников банка есть враг.

— По-моему, он — был. Но закончил свою жизнь в Яузе.

— Нет. Я уже узнал результаты вскрытия, то, что она была пьяна в дым, стало фактом. Я придерживаюсь твоей версии, что, возможно, рядом с ней и сидел какой-то каскадер, но Антонина была дура! Красивая, жадная, стервозная дура! Ни один сколь-нибудь разумный человек не рискнул бы поручить ей такую шпионскую работу. Да она же за год не могла освоить и понять разницу между «инвестицией» и «депортацией», куда уж ей заниматься сбором данных и передачей их врагу. Я даже думаю, допускаю мысль точнее, что ее и убрали, чтобы прикрыть этой смертью фигуру настоящего информатора. Мне хочется, чтобы ты покопался в этом деле.

— Дайте хоть какую-то отправную точку, Сергей Павлович.

Феоктистов подумал.

— Хорошо… Самое простое, чтоб ты понял. Год назад я пришел к выводу, что в банковском деле в конце концов победит не тот, кто не играет бумажками-деньгами на валютной бирже, а тот, кто прижмет свои деньги к металлу, к нефти, углю, бетону. Это и называется «инвестировать деньги в промышленность». Короче говоря, появилась группа молодых людей, которые решили недалеко от Москвы построить кирпичный завод. Я просчитал перспективу. Сам знаешь — строительство коттеджей, дач разворачивается с диким напором. Начали переговоры. Дело выгодное, условия хорошие, парни внушали доверие. Все прекрасно, в последний момент срыв. Полный отказ клиента! Через полгода случайно узнаю, что клиент перехвачен другим банком, заводик запустил первую очередь, и сами гребут деньги лопатой, и банк сорвал свой куш. А переговоры велись конфиденциально. Сожрать нас конкурент мог, только имея информацию об этих переговорах.

— А может, клиент и выдал эту информацию вашим конкурентам?

— Им нет смысла это делать. Банк называется «Демпинг-Экстра». А сегодня ночью ты сделай вид, что на пробу хочешь подежурить со своими орлами, я оставлю тебе от кабинета ключи, так ты и перешерсти все личные дела сотрудников. Понюхай, пощупай, может, на что и нарвешься.

— Подождите, Сергей Павлович, ведь в таком деле должна быть какая-то система поиска! Личные дела штука формальная, в них много не разглядишь, это как игральные карты: туз есть туз, король — король, и не более того.

— Вот ты и изобрети систему! — засмеялся Феоктистов. — От мэра Каменска тебе благодарность. Сейчас иди отдыхай, а ночью приступай к поискам вражины. Гадину надо найти, иначе нас до банкротства доведут.

Он шагнул к дверям, но остановился, повернулся и сказал грустно:

— Конечно, Алексей Дмитриевич, существуют всякие конторы, которые специализируются на поисках виновных в утечке информации, но мне неохота платить деньги на сторону, да и не верю я, что они умнее тебя, к примеру. Иди погуляй, подумай, погода хорошая.

Погулять Лешка планировал и без советов Феоктистова. Хотя повод для прогулки у него был несколько иной.

Он вышел из банка и пешком пошел к Разгуляю. Город освобождался от мишуры окончившегося праздника. Снимали иллюминацию, подбирали мусор, ненужными и нелепыми казались все лозунги и плакаты, еще висевшие на стенах. Лешку охватило то ощущение грусти по минувшему празднику, какое бывает в семье, когда торжества окончены, в квартире пустота и разорение, хозяева убирают столы, подметают, моют посуду, самые близкие гости, понурые и похмельные, домой не уехали, еще ждут чего-то, ведут уже будничные, скучные разговоры, а в окно заглядывает мутный, повседневный рассвет. Праздник кончился — надо жить дальше.

От Разгуляя перед Лешкой блеснули золотом купола Богоявленского собора, и он вспомнил, что это был первый храм в его жизни, куда его еще мальчишкой привела мать. Храм испугал Лешку, и этот легкий страх перед Богом и церковью он так и сохранил в своей душе, тем более что верующим матушка его не воспитала, а отец только фыркал, когда речь заходила о вещах подобного рода.

Он обогнул храм, вышел на Спартаковскую, углубился в бывшую Немецкую слободу, сверился по бумажке с адресом и вскоре нашел нужный дом.

Нужная квартира оказалась на втором этаже, на грязной и обшарпанной лестнице пахло пережаренной рыбой и дешевым табаком. На подоконнике лестничной клетки стояли консервные банки-пепельницы, а стены были расписаны мелом и карандашами, и при желании можно было обнаружить в этой наскальной живописи как признания в любви, так и обещания кровавой расправы.

Нужная дверь была отделана старым черным дерматином, местами продырявленным, из дырок торчала вата. Лешка нажал на звонок и долго держал кнопку, памятуя, что при телефонном разговоре старушка продемонстрировала изрядную глухоту.

Двери раскрылись, и переломленная в поясе старуха, опираясь на клюку, взглянула на него снизу вверх — как из подвала.

— Тебе чего, милай?

— Светлана Доманова здесь живет? — задал он безнадежный вопрос и увидел, что из глубины квартиры появился маленький и сухонький старичок, с острыми, яркими глазками сплетника и всезнайки.

— Кто живет-то? Громче говори.

— Светлана! — рявкнул Лешка.

— Да нету таких и не было. Ходют тут, звонят, то им Васю подавай, то Машу, теперь Светлану, а здеся я живу и мой сожитель, любовник, как по телевизору нонче говорят.

Лешка хотел задать еще какие-нибудь вопросы, в надежде хоть что-нибудь выжать из старухи, но заметил, что сожитель заговорщицки корчит свое морщинистое личико, подмигивает, скалится, дергается всем телом, тычет пальцем куда-то вниз, и в конечном счете Лешка понял, что ветхий любовник древней подруги предлагает ему спуститься вниз и подождать для конфиденциальной беседы, которую вести при глухой старухе совершенно не представляется возможным.

— Ладно, мамаша, извините.

— Спаси тебя Бог, — ответила бабуся и с неожиданной силой захлопнула дверь.

Лешка спустился во двор — тенистый, сырой и неуютный. Все здесь отдавало старостью, все доживало свой век, в таких дворах почему-то не живут дети, а быть может, они попросту убегают играть в другие места.

Старик появился минут через десять и был облачен в чистенький, выгоревший мундирчик неизвестного ведомства. Он подал Лешке сухую, птичью ладошку, оглянулся и многозначительно проговорил: