В Розанов - Люди лунного света

• Название: Люди лунного света
• Автор: В Розанов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Но как бы то ни было, есть подозрительность к полу в общечеловеческом сознании, у всех народов, во все времена. "Похабщина", т. е. цинизм в отношении пола, всегда и всюду существовавшая, доказывает совершенно определенно, что всегда и везде затрагивать пол1, хотя бы в разговоре, было щекотливо, что от этого смущались, что этого стыдились. Вот эта сторона пола, нечто для общенародного сознания темное в нем (как в гоголевской русалке-мачехе) и послужило источником возникновения общенародной брезгливости к полу, выразившейся в создании монастырей, безбрачного духовенства и т. д., вне христианства, - и кое-что отсюда, из готового, бытовым образом, перешло к нам (католический целибат и т. п.)2.

--------------

(продолжение сноски со стр. 375)

мучительные, хотя законно не мотивированные, - однако все сошлись в один уголок: что остался хотя где-нибудь, в одной частице христианского населения, древний lepot; тоцо?, "священнобрачие", не по предшествующему обряду, а по характеру течения. Совсем другое само-осязание, самообоняние, само-вкушение, само-мышление, само-воображение!!! Тут бы еще подлить нечто от "Песни Песней"... нечто от омовений... из немного "священных курений"... Но как трудно, в христианстве, изречь словесно-положительное. Ведь и в духовенстве все совершилось "бытовым образом", все вошло "фольклором", а не через "Свод законов". В "Своде законов" указаны только "нельзя" (дни)... Может быть, только через 500 лет зазвучит и в законе: "следует", "должно", "желанно". В. Р-в.

1 "Трогать его" так же нельзя, как "трогать", обнажать, выводить "к свету" и "на открытый воздух" корни растений, деревьев. Вредно, убивает и, наконец, "грязно" (копаться в земле). Отсюда всемирный инстинкт отвращения к такому "копательству около корней". В. Р-в.

2 Если бы только так, т. е. не принципиально... Но не будем спорить, до того удобна и "спасительна" эта точка зрения. Следуя ей, нужно бы стремиться к справедливым и неизбежным переменам в церкви, особенно касательно брака, и не юридическим способом, а бытовым способом, все погашая и умягчая вражду и преследования к "нарушениям" закона, слишком от древности "жестоковыйные". Мне, напр., известен случай, когда один вдовый священник никак не мог расстаться с любимой им женщиной, с которой он жил. Тогда епископ местного града - лицо высокого (общерусского) авторитета, узнав все от священника, пожалел

376

Мне хочется рассказать вам нечто об авторе напечатанных (стр. 144) у вас "Воспоминаний", которого и я знавал. Это по наружности очень неуклюжий, худощавый и высокий человек. Но собственно женского1 в лице ничего особенного нет. Теперь здоровье его весьма пошатнулось, память ослабла, внимание ему трудно сосредоточивать на изучаемом; но ранее способности его были превосходны: сообразительность, память, интерес - все отлично, и вообще какая-то врожденная (говорю о крестьянине, заметьте) интеллигентность. Явное уклонение от ручного труда, мало, думается мне, любви к природе, но весьма большое стремление и вкус к труду умственному, к учительскому слову, к изобретению и к чтению книг, к эстетике, искусственной жизни2. Сердцем он весьма добр, нищелюбив (и его любят нищие), охотно всем помогает, услужлив. Не любит, не выносит грубостей3, пошлостей, руготни, очень терзается даже одним неприветливым словом и несколько дней не может после успокоиться.

На свою особенность ("S") он смотрел сперва просто, но

-------------

(продолжение сноски со стр.376)

его и сказал: "Ну, что делать, я вас переведу в глухой приход, и там разговоров не будет". Т. е. позволил епископской властью. Другой подобный случай был с одним южно-русским епископом: его полюбила одна (увы, замужняя) женщина и, оставив мужа (чиновника не крупного), следовала за епископом, куда его ни переводили. Мне передавали о грубых словах ("возите с собой бабу"), в которых кричал на него Победоносцев, уволивший его "на покой". Но другие епископы мне о нем говорили, качая головой: "И какой он прекрасный человек, воспитанный, деликатный, к священникам был милосердый". Явно, не будь святого гонения, они "товарищеской иерархией" смежили бы глаза на "случай" и "исключение". Точно так же следует, "не споря с канонами" и не "нарушая закон", - вообще погружать в темноту и безмолвие "случаи", никогда не расторгать счастливых супружеств, как бы "неправильно" они ни были заключены, и расторгать все несчастные; внебрачных детей "привенчивать" (как было постоянно но Петра Великого)... Века через два тогда картина семьи вовсе бы изменилась, и изменилась без всякого "консисторского скрипа" около нее. Последний идеал, однако, полное восстановление библейской семьи, библейского многочадия, гладкости и тишины. Сюда надо внести правило: "надломленной трости не преломи". В. Р-в.

1 Ведь он активный и, след., женского в нем ничего и не должно было быть. В. Р-в.

2 Вот люди или, вернее, категория людей, которые и по Библии "первые изобрели музыкальные инструменты", и мастерство "ковать", и Построили "города"... В. Р-в.

3 Совсем "начало цивилизации": эй, да ищите же вы, историки, начало великих городов и замечательных царств не в "преимущественном географическом положении реки Тибра", а в урнингах, в средних формах пола, в странном осложнении их талантом, музыкальностью и художеством. В. Р-в.

377

чем более приглядывался к себе самому и к людям, ему подобным в половом отношении, тем более отвращался от своей организации, ужасался своих влечений и теперь не может говорить о них без слез и содрогания. Чувство глубокой оторванности от всего человечества, от чина природы, от естества - не покидает его, и на лице его всегда какая-то тень, тревога, печать. Это совсем не чувство сердечного покаяния (есть у него и оно), но внутренний протест и темная тайна. Что есть что-то за ним, это, как я заметил, чуют люди; и многие, особенно женщины, выражали мне о нем свое недоумение: - "Что-то есть на душе". - "Что с ним такое". - "Совесть не чиста". А он сам говорил мне не раз, что посторонний взгляд сего не усматривает и не усмотрит, но они, "свои" с первого же момента угадывают своего: "какая-то словно искра проходит" и неудержимо начинает влечь к греху, вопреки воле, рассудку, убеждениям и даже чувству. Но, по его словам, у всех людей такой организации на лице словно "каинова печать", и по ней-то он и понял, что их жизнь - Богопротивная, мерзкая, преступная, хотя и сам не может сказать, в чем именно она такова, или, лучше сказать, его объяснения слишком формальны и заимствованы из "нравоучения". Он уверен, что с женитьбой все это пройдет, и именно из-за этого очень хочет женитьбы. Но остаться в тяжелом материальном положении, избалованный монастырем, тоже не решается и мечется, не находя себе покоя, и страдает ужасно. Довольно давно уже послушник этот решил во всяком случае отвратиться от тех своих влечений, и держится на этом, кажется, без слишком больших усилий.

Несколько слов еще о препод. Моисее Угрине1. Уверены ли вы в вашем толковании? Не слишком ли это - не верить прямому свидетельству его самого: "Могу, но не стану", и утверждать - "не может"? Мне думается, прежде всего, что всякий мужчина - именно мужчина, а не полу-женщина - поступил бы так, ибо мужчина в высшей степени не дозволяет женщине звать его и, в особенности, требовать его2. Мужчина может

1 Со всем объяснением касательно преп. Моисея Угрина я глубоко согласен. Прежде всего почтим его страдание, вспоминая поистине при них припев к чтениям 12-ти Евангелий в Великий Четверг: "Слава долготерпению Твоему Иисусе"... Мне было и самому неприятно это писать, и я рад отказаться от всякого нарекания или подозрения в анормальности Преподобного. Но одно - он, и другое - окружающие словеса около него написателя "Жития". Случай естественного сопротивления мужчины перед бесстыдной бабой переведен, благодаря неосторожной речи, в какое-то уранистическое исповедание вражды вообще к жёности, к бабству, к женственности, и это положительно несносно, еретично и было исторически глубоко вредно. В Р-в.

2 Глубоко верно! Даже "звать", именно .. И настоящая "женственность", вот нежнейшая и страстнейшая, никогда не "позовет", а только тихо ожидает.. Но "тихие ожидания" ее через воздух Передаются мужчине: и это сильнее всяких зовов. В. Р-в.

378

быть насильником, может быть, слегка (мне делали признают) - всегда насильник. Но именно потому он, будучи агрессивен, не терпит ни малейшей агрессивности в женщине и ищет в ней лишь пассивности, страдательности. Для мужчины не "чистого", с примесью бабоватости, требуется, чтобы не он насиловал, а его насиловали, насиловала женщина. Он хочет не требовать, а лишь сдаваться, быть взятым, чуть не принужденным. Но настоящий мужчина в высшей степени оскорбляется даже намеком на то, что инициативу может проявить не он, а женщина, и если она будет настойчива, то мужская гордость будет прямо пропорциональна квадрату ее настойчивости. Мужественность тогда будет возрастать гораздо быстрее, чем женское алкание, и возбуждаемая, тоже усиленно, чувственность, и будет настолько обгонять последнюю, что вместо притяжения будет все усиливающееся отталкивание. Современная психопатология приводит поразительные примеры, как известная идея или чувство, раз начав парализовать какое-либо естественное влечение, крепнет до такой степени, что даже голод и жажда, сон и половое влечение и т. п. оказываются задержанными на долгое время; и лишь специальное уничтожение задерживающей идеи или чувства возвращает в нормальное состояние угнетенную функцию. Однако эта задержка функции может длиться месяцы, годы и даже всю жизнь. Так у мужчины, раз мужская гордость затронута, половое влечение будет парализовано, и чем больше будет насилия над мужчиной, тем несокрушимее будет его отпор. У препод. Моисея было сперва затронуто его религиозное убеждение, что незаконна связь; была затронута гордость его рабством; было чувство непристойности состоять в весьма двусмысленном положении раба-удовлетворителя похоти взбалмошной хозяйки. Если бы она отнеслась к этому спокойно и осторожно и была сама скромнее, слегка намекнув ему, что он может жениться на ней, то очень может быть, что Моисей почувствовал бы влечение к ней и все обошлось бы благополучно. Но когда его хватают, требуют, подкупают, оскорбляют, пытают, - что, скажите, оставалось ему делать, как не то, что сделал он? Да, именно "могу, но не хочу". "Не стану... убирайся... Лучше умру, чем коснусь тебя"... Дивлюсь кротости преподобного: этим он святой, а не воздержанием. Всякий другой на его месте не то бы ответил подобной особе. И ничуть не содомит Иосиф, когда жена Пентефрия искушала его, в негодовании вырвался от нее; когда же сам он действовал, тогда он был силен: доказательство сему - дети его. Осмелюсь думать, что и В. В. Розанов, если бы его схватила на улице какая-нибудь особа и, то предлагая денег, то колотя по голове зонтиком, стала требовать, чтобы он лег с нею, и это нахально, громогласно, перед всеми, - то В. В. обругался бы и плюнул, предпочитая попасть в участок по наговору навяз