Роуз Шепард - Любовь плохой женщины

• Название: Любовь плохой женщины
• Автор: Роуз Шепард
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00035-5

Четыре женщины дружны уже более двух десятков лет, еще с тех пор, когда снимали вместе квартиру в Лондоне. Знакомьтесь: Кейт — разведенная, добросердечная, ответственная; Элли — бесстрашная журналистка, ведет одну весьма ядовитую и остроумную рубрику; Джеральдин — жена и мать, столп общества в своей деревне; и, наконец, Наоми — прекрасная, беспомощная Наоми.

Все триумфы и невзгоды взрослой жизни они преодолели вместе, всегда готовые прийти на помощь друг другу. Однако одно предательство послужило началом конфликта, из которого ни одна не вышла невредимой. Этот конфликт стал жестокой проверкой их дружбы.

Ведь как правда становится первой жертвой войны, так и дружба становится первой жертвой любви.

---

— Четвертая власть, — ляпнула Кейт, не имея точного представления о том, что значило это выражение, но надеясь, что в нем был оттенок презрительности. Она коротко, невесело рассмеялась. — Разумеется, ты можешь спросить. — Хотя она и представить не могла, к чему были подобные расспросы.

— Скажи, ты когда-нибудь задумывалась… — Элли подняла стакан, чтобы официант наполнил его вином, рассмотрела его на свет, взяла в рот небольшое количество, раздумчиво покатала во рту и наконец шумно глотнула. — То есть тебе никогда не казалось странным, что из нас троих он выбрал тебя?

«Выбрал», — повторила про себя Кейт. Выбрал? Но ведь Элли отлично знала — и они об этом часто говорили, — что выбор здесь был совершенно ни при чем.

Воспоминания об этом приносили с собой ощущения подавленности и того, что ею воспользовались. Все это было так давно и казалось более далеким и менее настоящим, чем детские годы, словно жизнь действительно шла по кругу, и теперь Кейт приближалась к тому месту, откуда начала свой путь.

Она зажмурилась, напрягла мозг и выдавила тонкую серую струйку памяти. Она помнила, с какой гордостью Джеральдин знакомила их со своим братом, показывала им — как показывают породистого жеребца — наилучший образчик племени Гарви. Действительно, в Дэвиде было много породы: физически он был совершенен; и все же характер его тогда еще не определился.

Конечно, он глаз не мог оторвать от Наоми. Конечно, по отношению к Элейн он испытал по крайней мере мимолетное влечение. Но Дэвид был молод и кипел амбициями, его обуревало чувство высшего предназначения, он был уверен в своих необыкновенных талантах и тревожился, что они останутся непризнанными.

К тому времени он уже три года как окончил университет и начинал свою публицистическую карьеру, намереваясь метеором взлететь в высшие журналистские эшелоны. А потом должен был появиться Роман — труд настолько великий, что он почти боялся приступить к нему.

И — да-да — Кейт умиротворяла его своим терпением, своей ласковостью. Она сидела на коленях возле неровного пламени газовой горелки и, хотя огонь обжигал ее кожу сквозь ткань джинсов, боялась пошевельнуться — лишь бы не спугнуть поток его сознания.

Наоми могла зевнуть и отвлечься, Элли была полна своими идеями и мечтами, а Кейт всегда была рядом, всегда слушала его, слегка склонив голову, с искренним интересом и полнейшим доверием, кивая, когда нужно было, и вздыхая над его дилеммами.

Наконец она пошла с ним в постель — но не с мужчиной, а с его монументальным, требующим внимания, жадным эго. Он использовал ее (теперь ей стало ясно) как мусорный мешок, как вместилище, куда он изрыгнул непереваренное им беспокойство. Беспокойство и сперму.

— Я хочу сказать, что… — снова начала Элли.

— Ты хочешь сказать, что, по-твоему, я, как наименее привлекательная, была наименее вероятным объектом его страсти.

— Дорогая, не впадай в паранойю. — Брезгливо, состроив гримасу, Элли кончиками пальцев стряхнула с коленей хлебную крошку. — Но все же признай: ты была не совсем в его вкусе.

— Это верно. Но ты знаешь не хуже меня, что никто ничего не выбирал, это просто случилось.

Элли продолжила болтать все о том же, развивая какую-то довольно сырую идею о том, почему Дэвид Гарви так никогда и не женился, а Кейт стала рассматривать ее лицо. «Без волос она выглядела бы ужасно, — непочтительно заключила она. — Хотя я тоже. Да почти все, по правде говоря. Пожалуй, только очень немногие — например, Наоми — не пострадали бы от такой перемены. Но если бы женщины лысели так же, как мужчины, то это стало бы мощным уравнителем».

Затем, чтобы занять себя чем-нибудь, пока Элли говорила (все эти обсуждения Дэвида для Кейт были настоящим проклятием), она обратила свое внимание на других посетителей ресторана и принялась воображать, как эта женщина, а потом вот эта, потом эти две коварные интриганки за соседним столом выглядели бы с голым, гладким, блестящим черепом. Ого, вот это забава!

— …Нужна совершенно особая женщина, — говорила тем временем Элли, — чьи интеллект и характер были бы равными его интеллекту и характеру.

«Элли идет быть блондинкой, пусть даже крашеной, — размышляла Кейт. — Это создает вокруг нее какую-то ауру».

— Вот Наоми ему не подошла бы. Раньше я думала, что они созданы друг для друга — два этаких нарцисса. Но теперь я пришла к выводу, что…

— Прошу тебя, хватит об этом, — отчаянно взмолилась Кейт, когда она вновь, без особого желания, прислушалась к тому, что говорила ей Элли. — Дэвид давно стал для меня историей.

— Так тебя это не заденет? Если он кого-нибудь встретит?

— Ни в малейшей степени.

— О! — Казалось, Элли была разочарована. Какая-то часть энергии покинула ее. — А вот и наши спагетти. Почти вовремя. К трем мне нужно вернуться в офис. Я записываю интервью на радио.

— У тебя потрясающе интересная жизнь.

— Эта язвительность тебе не идет. — Пятая леди Флит-стрит потянулась к ведерку со льдом и вынула оттуда мокрую бутылку вина. — Да, кстати, а как Наоми? Все еще топчет изящными пятками твои полы?

— Ты и сама отлично знаешь.

— Значит, нельзя надеяться, что ты выдворишь ее, да? А то тогда Джуин могла бы пожить у тебя вместо Горстов. Уверена, она была бы рада.

— Я бы тоже. В качестве гостя она куда приемлемей, чем Наоми. Хотя должна заметить, что с удовольствием пожила бы немного без гостей — для разнообразия. Мне нужно отдохнуть.

— А под твоей крышей, кто знает… — Элли принялась накручивать спагетти на вилку с такой целеустремленностью, с такой сосредоточенностью, как будто она была Паркой, прядущей нить жизни.

— Кто знает что? — спросила Кейт, ковыряясь вилкой в своей тарелке.

— Ну-у… ты знаешь, Джуин и Алекс могли бы… Близкое соседство споспешествует…

— Спо… что делает?

— Благоприятствует. Близость и доступность благоприятствуют развитию любовных отношений.

— Пожалуй, да.

— Не пожалуй, а точно. Именно поэтому в офисах так часто трахаются.

— В офисах?

— Конечно, здесь я имею в виду развлечения и времяпровождение, имеющие место быть вне стен офисов. Но все эти интрижки заводятся на рабочих местах, где люди вынуждены тереться друг об друга день за днем, неделю за неделей. Хочешь не хочешь, а все эти старые инстинкты дадут о себе знать.

— Да, наверное, — допустила такую возможность Кейт, которая всегда работала почти в полном одиночестве.

— И в связи с этим, — продолжала Элли в своей поучающей манере, — чем раньше ты избавишься от Наоми, тем лучше. Иначе страшно подумать о том, к чему они с Алексом могут прийти. Ну ладно, ладно, не смотри на меня так, я просто пошутила. В конце концов, она ведь ему в матери годится.

— Да, я знаю. Но мне кажется…

Когда Кейт была еще подростком, с ней стали случаться странные приступы. Она как будто удалялась от того, что происходило в конкретный момент времени и в конкретном месте, и к ней вдруг возвращались обрывки давно забытых разговоров, реальных или выдуманных, но не в виде смутных воспоминаний, а звучными, гремящими фразами. И появлялся запах гиацинтов — сырой рыбы? влажного подвала? — нестерпимо сильный, и все же неуловимый. Завороженная, в плену таинственности происходящего, Кейт замирала в ожидании, когда она вернется в себя, что неизменно сопровождалось головокружением, тошнотой и крайне неприятным ощущением сухости в ноздрях.

И сейчас с ней происходило то же самое — этот уже привычный синдром.

— Извини, — пробормотала она, когда к ней вернулась речь, — мне надо выйти на минутку…

Черные тучи неслись в ее голове, пока она добиралась до туалета. Там она закрылась в кабинке, тяжело села на стульчак и опустила голову в ладони. Она справится. Она всегда справлялась. Но на секунду ей представилось, что она действительно может покинуть ресторан, лежа на носилках.

Джеральдин Горст обедала в городе — это был ее небольшой подарок самой себе, маленькая компенсация за дневные труды. Она любила есть одна, в успокоительной тишине, без притязаний и помех со стороны семьи. Она любила приступать к еде, когда ее ничто не отвлекало, любила доедать все до последней крошки, так как до сих пор где-то в ее подсознании хранились образы из детских книжек — Джек Хорнер со сливовым пирожком, мисс Маффет с творогом и сывороткой, королева с хлебом и медом[18] — воспевающие чревоугодие в одиночестве.

А еще она обожала атмосферу старинного шарма, аутентичный тюдоровский стиль шестидесятых годов, столь преданно поддерживаемый в Бэй-Три-кафе. Она устроилась в своем любимом уголке, на мягкой скамье и, подхватив меню, пробежала глазами вдоль списка блюд, который был ей так же знаком, как список телефонов старых друзей.

«Телячья отбивная, — решила она с чувством удовлетворения, — с капустой и молодым картофелем в масле. И затем песочное пирожное с крыжовником».