Петр Ростовцев - Размышления одной ночи

• Название: Размышления одной ночи
• Автор: Петр Ростовцев
• Жанр: История

---

"А сейчас двадцатый", - с горечью думал Светов.

* * *

...Генерал Паулюс неистовствовал.

- Мы решительно захватываем все, но наша добыча - ветер, - бросал он в ярости крылатые фразы. - Надо захватить или уничтожить все переправы русских через Волгу, лишить их возможности швырять сюда резервы.

Главный удар наносился по центральной переправе, которую охранял 79-й пограничный полк. Оборона подступов к мосту была выстроена в несколько укрепленных редутов. В каждом был свой узел обороны с разветвленной системой дотов и дзотов. Переправа была хорошо обеспечена зенитными средствами. Упорства и стойкости пограничникам было не занимать.

Впереди пограничников части Красной Армии обороня.ли железнодорожную станцию Сталинград-1. Здесь-то и прорвались в этот день две роты гитлеровских автоматчиков, выйдя на участок 1-го батальона 79-го пограничного полка.

* * *

На позиции батальона был обрушен шквальный артиллерийский и минометный огонь. "Юнкерсы", растянувшись по спирали, челночным способом сбрасывали на позиции батальона сотни бомб. Автоматчики были изрядно подпившие, шли во весь рост каким-то нахальным пьяным гульбищем. Светов поливал гитлеровцев минометным огнем. На всем фронте обороны батальона завязался ожесточенный бой. К переправе, на противоположной стороне, подходила дивизия генерала А. И. Родимцева, которую предстояло перебросить сюда, на правый берег, на поддержку истекающих кровью, оборонявшихся на пределе сил и возможностей наших войск.

Место, где располагалась минометная позиция Светова, было схоже с загородной свалкой - рвы и воронки, искореженный металл, грязный песок, чертополох, полынь, репейник, белена. Хилые деревья, кустарники осоки не выдержали палаческого разгула пришедшей сюда войны, поникли, захлебнулись в пороховом удушье. Волжская вода выбрасывала сюда доски, металлические конструкции затонувших в ее пучине кораблей и самолетов, оставляла жирные нефтяные пятна.

Убитых хоронили здесь же, в прибрежных песках, и Светов не мог привыкнуть к соседству живых и мертвых.

Боем пограничников руководил старший политрук И. Дукин. По ходу сообщения на минометную позицию прибежал сын полка Толя Корниенко, вручил Светову клочок бумаги, на котором карандашом было написано:

"Товарищи, умрем, но не пропустим фашистов к переправе".

- От политрука, - запыхавшись, пояснил он и, выхватив листовку, помчался дальше, по траншеям батальона.

Огонь минометов и прицельная стрельба пограничников нарушили стройную геометрию ротных цепей фашистов. Однако, неся большие потери, они проскочили допустимую зону минометного огня. Светов схватил винтовку. И вдруг земля и небо опрокинулись, он полетел в бездну... Очнулся лишь спустя два дня.

Позже, уже за Волгой, в армейском госпитале, Светов узнает, что 79-й полк не пропустил врага к переправе. В том бою, в котором Светов получил тяжелое осколочное ранение в голову и шею, пограничники обеспечили переправу гвардейцев Родимцева на правый берег Волги в самый критический момент боя за Сталинград.

В стиснутой бинтами голове Светова отдавались вой сирен и снарядов, визг танков и поездов, шум людских потоков, катившихся валом к переправам Дона и Волги. Кадры памяти сменялись стремительным мельканием размытых лиц в траншеях и на перронах вокзалов, за окном санитарного поезда. Его обдавало леденящим ознобом близкой смерти, изматывало уютом покоя белой палаты, пугало ночной заброшенностью, затаившейся за стенами госпиталя. Иногда в горящем сознании он мысленно возвращался к реальной жизни, ощущал свое дыхание и тело, смутно понимал, что еще живой; видел у своей кровати слабо освещенную керосиновой лампой младенческую улыбку сына полка Толи Корниенко. И черные, пропитанные гарью минометных выстрелов, слезы непроизвольно скатывались на белую марлевую повязку.

Значит, он жив, борется, нужен боевым товарищам, и это высокое духовное воплощение отчуждало тесноту бинтов, боль ран, придавало силы и веру...

Светов, как подбитая птица, многие месяцы будет медленно возвращаться к действительности в переполненных стонами госпитальных палатах, улавливая реальные мгновения в своей проясняющейся памяти, став-шеи теперь частицей вечной истории. Из этих мгновении складывалась сага о круговерти его жизни, в которую пока вмещались безоблачное детство и опаленная грозой войны юность.

Имена и даты минувших событий теперь, на расстоянии пространства и времени, казались иероглифами истории, ее величия и бренности, тянущимися своими корнями к истокам сотворения мира...

* * *

Сквозь обратное движение лет, как в перевернутом бинокле, в эту затянувшуюся ночь воспоминаний Светов видел и другой кусок своей жизни, уже после излечения в госпиталях, беспомощного пребывания на больничных койках.

Отгремела сталинградская битва. Германской армии на Курской дуге был нанесен смертельный удар. Советские войска в неудержимом порыве вырвались к границам Польши.

Светова потряс ослепительностью красоты старинный Львов, походивший на архитектуру древнего Рима если смотреть на него с холмов Стрийского парка. В отсветах заходившего солнца готика соборов, ратуши и костелов барокко роскошных театров, двухъярусные каменные строения с узкими улочками создавали удивительный мираж ажурной архитектурной вязи римского амфитеатра, его колоннад и арок, дворцов Нерона, Тиберия храмов Юпитера и Капитолия, домов и бань которые тоже двоятся этажами, когда взираешь на город с Эквилинского холма.

Светов прибыл сюда в составе 42-го пограничного полка нашедшего себе пристанище в огромном сосновом бору близ Великих Мостов, западнее Львова. Кругом располагались хутора и села, в которых было тихо и безлюдно.

Полк неистово метался из хутора в хутор, стремясь остановить разгул озверелых банд, хотевших превратить Западную Украину в националистическое капище. Полк расставлял небольшие гарнизоны, пограничники несли патрульную службу, политработники и чекисты совместно с местными партийными и советскими органами создавали группы самообороны - истребительные отряды.

У Светова, как и его однополчан, сомнений не было: бандиты будут уничтожены.

Светов часто задумывался над истоками ослепляющем разум жестокости и неизменно находил их в зловещем союзе ненависти и страха. История ведет свой отсчет жестокости. В ее анналах от древних греков и римлян осталась вергилиевская Алекто - одна из богинь проклятия, мести и кары; от французов - Вандея - место палаческого разгула реакции в период Великой Французской революции; от испанцев - притчи о бесах-инквизиторах, которые не покидали своих жертв и тогда. когда их лизали языки пламени.

В помойной яме истории рядом с Гитлером останутся Степан Бандера, главарь украинских националистов, современные мракобесы, "крестоносцы".

Светову нравился разлет пространства от львовских равнин до Карпатских гор, бледно-зеленые луга и тихие голубые речки, лиловый, холодновато-огненный закат и темно-зеленый фон лесов - все краски вечности, воспетые Иваном Франко.

Вскоре банды, столкнувшись с пограничниками и отрядами самообороны, отхлынули в леса, где дневной сеет сливался с ночью. Стремясь укрыться, бандиты забрались в бункеры, в сплошной беззвездный мрак, совершали ночные набеги, когда вокруг все притихало, уступая место одному только трепету перед темной силой, которая посылала людям ужасы. Прижавшись к зашторенным окнам, испуганные женщины и дети слышали в соседних домах выстрелы и слабеющие голоса заклинаний "Матка боска..."

* * *

Красноармеец Светов стоял часовым на посту на площадке между школой и разрушенным, очевидно, взрывом бомбы или снаряда кирпичным зданием в центре большого села. Здесь в несколько рядов выстроились крытые брезентом темно-зеленые "форды" - резерв командира полка. Это и был объект, вверенный под охрану часовому Светову. Стрелки и автоматчики полка "прочесывали" прилегавший к селу неприветливый, хмурый, в осеннем густом тумане лес. Село, как всегда в таких случаях, было внешне безучастно к происходившим событиям и казалось вымершим. На самом же деле оно жило своей, скрытой от посторонних глаз, жизнью - с приглушенным дыханием следило за исходом поединка немалых противоборствующих сил.

На пустынной улице Светов увидел торопливо шагавшего солдата с автоматом, насторожился.

- Кто такой? - строго окликнул Светов.

- Не отвлекайся, старина, от службы, автопарк твой спалят, миролюбиво ответил солдат-одиночка.

- Документы! - не уступал Светов.

- Не видишь? - солдат ткнул в свои погоны

- Напялить форму любой может.

- Светов, ты, что ли? - взревел обрадованно Толя Корниенко.

Из настороженных окон жители наблюдали братание двух солдат. Бывший сын полка, ныне красноармеец Корниенко, скороговоркой поведал Светову свою историю. В ходе "прочески" леса они с напарником взяли немного вправо, оторвались от ядра, наткнулись на засаду бандеровцев, в перестрелке одного убили, другого ранили. Пленный бандит, спасая свою шкуру, выложил важную информацию.