Виктория Холт - Знак судьбы

• Название: Знак судьбы
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9910-1046-7

Новорожденную Кармел Март нашли под кустом азалии в усадьбе, принадлежавшей чопорной английской семье Марлинов. Кармел считали цыганским ребенком и кормили только из милости. А затем в доме разыгралась трагедия и маленькую Кармел отправили в Австралию.

Вернувшись в Англию спустя много лет, девушка узнает о том, что в усадьбе было совершено убийство, в котором обвинили доктора Марлина. Кармел убеждена, что настоящий убийца не найден. Может быть, ответ скрыт в ее воспоминаниях? Только узнав правду, Кармел откроет свое сердце для любви...

---

Она стала рассказывать мне, как оказалась здесь.

— Это самое последнее место в мире, которое я могла представить своим пристанищем. Понимаешь, я старею. Вижу, ты собираешься возразить мне, но я действительно стара — для танцев. А я всегда была именно танцовщицей. Пение… это было как-то между прочим. Я не очень хорошо пою. Мне хотелось уйти со сцены на пике моей славы. Понимаешь?

— Да, конечно.

— Харриман всегда был моим верным другом. У меня было много друзей, но Харриману я доверяла больше всех. А когда ты уже не молод, тебе нужны именно доверие и надежность. Я знала его с детства. Он приезжал к нам в табор, чтобы изучать нашу жизнь. Именно тогда мы с ним и подружились.

— Роза рассказывала мне.

— Однажды вечером… на сцене… я почувствовала боль в ноге. Я поняла, что не могу вытянуть ногу. Конечно, мне удалось это скрыть. Тогда это еще не было очень серьезно… только первые признаки болезни. Я пошла к врачу. Он сказал, что я потянула мышцы. Если я не буду напрягать ногу, все будет хорошо. Нужно поберечься. Этого было достаточно. Я сказала Харриману: «Я не могу ждать, пока меня освистают!»

«Розалин, — ответил он, — ты должна выйти за меня замуж». Он всегда называл меня Розалин. Это мое настоящее имя. Зингара — псевдоним для сцены. Это было так неожиданно. Я как-то не думала об этом. Но Харриман быстро принимает решения. «Я хочу иметь замок, — сказал он. — А единственный способ его получить — построить самому. Розалин должна оставить сцену. Значит, она должна выйти за меня замуж».

— И вы вышли за него?

— В конце концов я поняла, что это правильно. Он был нужен мне. Я была подавлена. Так долго у меня в театре была бурная, волнующая, полная событий жизнь. Как можно со всем этим расстаться? Да, у меня есть некоторые средства. Но что я буду делать? Вернусь к цыганам? Меня всегда к ним тянуло. Всю свою жизнь я ни на минуту не забывала о них. Харриман сказал: «Нет, ты не будешь счастлива. Ты будешь вспоминать о прежней жизни на сцене так же, как до этого вспоминала о жизни с цыганами. Ты должна выйти за меня и поехать в мой замок в Йоркшире. Там ты сможешь бродить по пустоши, чувствовать прелести вольной цыганской жизни и в то же время наслаждаться комфортом, к которому привыкла».

— Вы так и поступили?

— Сама видишь. Так… ты съела две булочки. Ну, хоть что-то. Они не сильно расстроятся. Теперь я покажу тебе твою комнату. Ты можешь распаковать вещи, вымыть руки, а потом я представлю тебя Харриману.

Моя комната оказалась просторной, с большими окнами с видом на пустошь. Меня заворожила открывшаяся панорама. Я была очень взволнована. Моя мать совершенно очаровала меня. Теперь я ждала новых откровений.

Следующим сюрпризом оказалось знакомство с Харриманом. Он действительно был очень стар. Позже он сказал мне, что ему семьдесят лет. Это был высокий худой человек с резкими чертами лица, немного похожий на орла.

Он протянул мне руку и энергично пожал мою ладонь, внимательно всматриваясь мне в лицо.

— Я не могу подняться, — произнес он. — Теперь я превратился в старую развалину. Розалин подтвердит это.

— И вовсе ты не развалина, — возразила моя мать. — Просто у тебя больные колени.

Очевидно, Харриман Блейкмор был очень необычным человеком. Искусственные руины свидетельствовали об этом. И чем больше я наблюдала за обитателями этого дома, тем сильнее мне хотелось узнать еще больше.

Харриман и моя мать были самыми живыми и веселыми людьми, которых я когда-либо встречала. Они постоянно разговаривали друг с другом. Моя мать потрясла меня глубокими знаниями во многих областях. Я догадывалась, что это результат ее общения с Харриманом. Как-то он сказал мне, что ездил изучать жизнь цыган и нашел Розалин, которая сильно отличалась от всех остальных. Конечно, именно он обучил ее и сформировал ее характер, сделал мою мать такой, какая она теперь.

Харриман Блейкмор был довольно состоятельным человеком и принимал участие в нескольких деловых предприятиях, много путешествовал. Когда ему исполнилось пятьдесят лет, он отошел от дел и посвятил себя своим хобби. Одним их них, очевидно, было изучение цыган и написание трактата об их жизни. Другим было строительство Замка Фолли. Теперь его тело одряхлело, но голова по-прежнему оставалась ясной, а ум — пытливым. Он рассказывал мне, что прожил интересную жизнь и теперь так же доволен ею, как и всегда.

— Это была счастливая жизнь, моя дорогая Кармел. Счастливая и интересная. Разве не к этому мы все стремимся? Слава, состояние, сиюминутные блага… Какой толк от этих эфемерных вещей? Каждый человек хочет счастья. Многие допускают ошибку, добиваясь того, что приносит лишь мимолетное удовлетворение. У меня была замечательная жизнь, и теперь я постарел. У меня есть замок, который я вижу из окна. Мои искусственные руины, как они его называют. Думаю, этот замок суммирует все мои достижения, мои успехи. Видите, Кармел, я счастливый человек.

Правда, он не часто говорил о себе. Его очень интересовали другие. Мать рассказывала мне, что ему интересен каждый человек, которого он встречал. Он хотел знать о людях все. Харриман Блейкмор мог рассказывать подробности о жизни Дейзи и Тома Аркрайтов, которые он, к их удивлению, выуживал из них — ни Дейзи, ни Том не отличались разговорчивостью.

Ему хотелось послушать о моей жизни в Австралии, и я сама не заметила, как рассказала ему о Форманах, включая эпизод с бродягой и поездкой Джеймса на опаловые прииски.

Я была совершенно очарована всем, что видела в Замке Фолли — впервые после смерти Тоби я ни разу не вспомнила о нем.

Моя мать показала мне свой фургон. Харриман установил его специально для жены.

— Он говорит, что во мне настолько сильны цыганские черты характера, что я никогда не смогу утратить или изменить их. Я никогда не забуду, что родилась в фургоне и все детство провела в нем. Во мне течет цыганская кровь. А это значит, моя дорогая, что в тебе она тоже есть, ведь ты — часть меня. Иногда мне хочется побыть одной. Я прихожу сюда и сижу на ступеньках фургона, наедине с природой. Потом возвращаюсь в дом, где есть Харриман, мой учитель, наставник и покровитель. И тогда я понимаю, что он был прав. Я принадлежу разным мирам… и благодаря ему могу жить в обоих. Потому что Харриман знал, что иначе я не смогу быть счастлива.

— А вы счастливы? — спросила я. — Наверно, эта жизнь очень отличается от той, когда вы выступали в театре и были всеобщей любимицей.

— Я никогда не была настолько знаменитой, — рассмеялась моя мать. — У меня был довольно скромный успех. Но я срывала аплодисменты и в Лондоне, и в Париже, и в Мадриде. Это опьяняет. Однако Харриман всегда предупреждал меня: не стоит придавать слишком большое значение таким эфемерным вещам, как слава. Он напоминал мне, что любовь толпы непостоянна. Любимцы публики приходят и уходят. Быть поверженным идолом очень горько. Лучше вовсе не становиться идолом. Харриман научил меня, как относиться к подобному успеху.

— Должно быть, он был прекрасным учителем.

— Я благословляю тот день, когда он решил приехать в наш табор!

— Думаю, и он тоже.

— Но тебе это кажется странным, не так ли? Этот старик — и такая женщина, как я. Видишь ли, Харриман вовсе не стар. Он никогда не станет по-настоящему старым. У него яркий ум, и он всегда восхищает меня. Что же до меня, моя жизнь была полна приключений, и в сорок пять я, так сказать, удалилась от мирской суеты. Разве это не потрясающе? О Кармел! Нам столько нужно рассказать друг другу!

Каждый день был насыщен интересными событиями и разговорами. Мы с Розалин — я теперь в мыслях именно так ее и называла, потому что Зингара — это псевдоним танцовщицы, — очень сблизились, сроднились. Между нами наконец восстановились родственные отношения, и мы спешили наверстать годы, которые жили в разлуке.

Мы много гуляли. Розалин хотела, чтобы я почувствовала магию пустоши. Моя мать распускала волосы, и они развевались на ветру. Мы находили какой-нибудь валун, прислонялись к нему спиной, сидели и говорили. Она рассказывала мне о Тоби. Я с удивлением заметила, что могу участвовать в разговоре о нем без разрывающего душу горя, как раньше.

— Он был прекрасным человеком, — говорила мама. — Я любила его, и он по-своему любил меня. Он был из тех мужчин, которые могут любить многих в одно и то же время. Но самой большой любовью в его жизни оказалась любовь к дочери. Я была не такой уж юной, когда мы встретились — мне исполнилось двадцать три. То есть я была старше, чем ты сейчас. Я делала свои первые шаги на сцене. И хотя Харриман уже был в моей жизни, наши с ним отношения еще не были такими, какими они стали позже. Он интересовался мной, но у него было много других интересов. В то время он находился за границей. Всю жизнь время от времени я мечтала о цыганской жизни… Скитания с места на место… бесконечная дорога… свежий ветер… свобода. Я возвращалась. Роза всегда понимала меня. Она так гордилась тем, что я делала! Думаю, она считает, что мои успехи гораздо больше на самом деле. Она всегда радовалась, когда я приезжала.