Джудит Тарр - Огненный столб

• Название: Огненный столб
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00259-7

Если бы девочка Нофрет из древней страны Хатти, попавшая в рабство к египетскому фараону и ставшая служанкой царицы Египта, могла заглянуть в будущее, она увидела бы себя на берегу Средиземного моря, рядом с пророком Моисеем, который, по преданию, освободил еврейский народ из неволи. Но дар предвидения приходит к ней намного позже…

---

Нофрет похлопала его по мускулистому плечу.

— У меня уже есть охранник, — похвасталась она.

Стражник засмеялся.

— Египтянин? А почему бы тебе не завести еще одного из нас?

— Мой брат не может защищать мою честь от египтянина, — сказала Нофрет, блеснув зубами, и, оставив стражника размышлять над ее словами, отправилась искать Лупакки.

Лупакки был доволен, что его отвлекли от работы по устройству посольства в доме для гостей. Его взгляд был еще несколько растерянным, но он, по-видимому, уже пережил первое потрясение от встречи и приветствовал ее нарочито беззаботно.

— Ах, чудесно спасшаяся! Если бы ты не пришла, сестренка, мне пришлось бы разгружать вещи.

— Ты и в детстве был лентяем, — заметила Нофрет. Они шли через двор для иностранцев. Теперь там было пусто, каменные плиты чисто выметены, никаких следов от толп людей и животных. Лупакки глазел по сторонам, пораженный его размерами, превосходившими царский дворец в Хатти, внушительными колоннами, напоминавшими стволы огромных деревьев. А ведь это был двор далеко не из самых больших.

— Все египетские постройки такие огромные, — удивлялся он. — Как здесь жить?

— Как и всюду. — Египтяне едят, спят, иногда ссорятся.

— Наверное, под такими высокими потолками, в таких больших залах бывает эхо.

— Цари и царицы не повышают голоса. Чем больше они сердятся, тем тише говорят.

— Это опасно, — заметил Лупакки, шагнул к столбу и попытался обхватить его руками. Он был высоким, длинноруким, но не смог сделать этого и смерил взглядом столб, раскрашенный под связку папируса.

— А если он на нас упадет?

— Лучше не надо, — ответила Нофрет. — Как отец? Здоров ли он?

Лупакки повернулся к ней.

— Он умер четыре года назад.

Ее сердце на миг остановилось, потом снова забилось, пронизывая грудь острой болью. Этого следовало ожидать. Воины никогда не живут долго, а отец был уже немолод, когда оплакивал ее мнимую смерть. И все же для нее это тяжкий удар.

— Он погиб в бою?

Лупакки кивнул.

Нофрет глубоко вздохнула.

— Тогда хорошо. Он не хотел бы умереть в собственной постели.

— Разве только с женщиной. — Лупакки помимо воли улыбнулся. — Все остальные живы и здоровы. Пиассили теперь глава семьи.

— Он все такой же зануда?

— Еще хуже, и очень занятый. А жена еще нуднее его. Но сыновья у них настоящие разбойники.

Нофрет грустно улыбнулась.

— Есть справедливость на небесах.

— Мы тоже любим так говорить, — сказал Лупакки и помолчал, набираясь решимости. — А как ты? Хорошо ли ты живешь?

— Неплохо. — Она пошла, сама не зная куда. Лупакки шел следом. Его молчание свидетельствовало о том, что он ожидал более подробного рассказа. Это ее брат, надо отвечать.

— Я служу царице. Она добра ко мне и прощает мне мои странности.

— Должно быть, очень необычная женщина, — заметил Лупакки.

Он подшучивал над ней, но Нофрет была серьезна.

— И царь, и царица Египта необычные люди. Скоро сам увидишь ее. Она вернется еще до наступления новолуния.

— А царь?

— И он с ней. Они везде вместе.

— Даже на войне?

— Нет, конечно, — улыбнулась Нофрет. — Но пока ему не нужно ехать на войну. Для этого у него есть полководцы.

Лупакки поднял брови.

— Правда? Здесь не почетно быть воином?

— Египет стар, — ответила Нофрет. — Он уже перерос порывы юности. — Она защищала царя, а зачем — сама не знала.

— Да, но, говорят, царь молод, — сказал. Лупакки.

— Он может пожелать того, что свойственно молодым: любить женщин, охотиться на львов, сражаться с врагами.

— Он любит свою царицу и охотится на львов — и убивает их.

— Но если царь настоящий мужчина, он должен сражаться.

— Ты кровожадный дикарь!

Лупакки ухмыльнулся, показав крепкие белые зубы. Один был сломан. Когда-то, защищаясь от него в потасовке, она бросила камень и угодила лучше, чем ожидала. За это ее высекли. Отец был справедлив и порол дочерей так же, как сыновей, если они того заслуживали.

Брат тогда вовсе не обиделся. Мальчишки делали страшные вещи и иногда серьезно ранили друг друга, демонстрируя свою мужественность. Им совсем не нравилось, когда девчонка стремилась делать то же самое, но Лупакки задавался перед ней меньше всех. Он был даже доволен. Похоже, так было и теперь, брат смотрел на нее с явным восхищением.

— Боги! — воскликнул он. — Если бы отец видел тебя сейчас, вот порадовался бы!

— Тогда ему повезло, что он умер, — заметила Нофрет.

— Вот что еще я скажу Пиассили, — говорил он, не замечая ее помрачневшего лица. — Наша сестренка не только жива, но и стала правой рукой царицы Египта. Помню, как он клялся, что с таким острым языком ты умрешь в тюрьме для рабов, если отхлещешь им своего хозяина после того, как он выпорет тебя.

— Это же когда-то сказала моя госпожа, а потом приказала мне всегда говорить откровенно.

— Она все-таки великолепна! И действительно так красива, как рассказывают?

— Еще лучше, — ответила Нофрет, поборов, наконец, скованность. Спорить с Лупакки всегда было бесполезно — он только смеялся и продолжал твердить свое. — Она дочь своей матери. На свете никогда не было женщины прекраснее Нефертити.

— А ты видела ее собственными глазами, — вздохнул Лупакки. — Какое везение! Я уже почти готов пожелать стать рабом.

— Ты бы был еще хуже меня, — заметила Нофрет и потащила его за собой в зал приемов. — Вот. Послушай, какое здесь эхо.

Лупакки с удовольствием послушал. Пустой зал был освещен лучами солнца, падавшими через отверстия в крыше. Эхо его голоса бежало от колонны к колонне, от каменного пола до балок крыши: переливы песен, вой шакала, боевые вопли хеттов.

Сердце Нофрет дрогнуло. Но это не было предзнаменованием. Однажды, лишь однажды, захватчики правили в Египте. Их изгнали, их имена преданы забвению Хетты никогда не сделают ничего подобного.

В этом не было также ни насмешки, ни угрозы. Просто невинное развлечение молодого человека в месте столь чуждом ему, что оставалось только изумляться.

Нофрет казалось, что, глядя на него, она будет чувствовать себя старой — старой и отчужденной. Странно, но ничего подобного не случилось. Она больше не принадлежала стране Хатти и не могла, но это все равно был ее брат. Странное ощущение.

Странное, немного тревожное, но все же обнадеживающее. Она владела большим, чем думала, и, считая себя такой одинокой в мире, на самом деле имела свое место и свою родню.

35

Хетты не пробыли в Мемфисе и десяти дней, когда вернулись царь, и царица. Между ними чувствовалась какая-то напряженность: это Нофрет заметила сразу же. Ничего очевидного, но уезжали они в одной колеснице, Тутанхамон обнимал жену и ее руки, державшие поводья, а вернулись в разных. Оба улыбались, как и всегда, рука об руку вошли во дворец, демонстрируя все признаки хорошего расположения духа, но в их поведении явственно проглядывал обряд, а не искренняя симпатия.

Нофрет узнала причину еще до конца дня. Царь собирался воевать.

Анхесенамон говорила об этом с холодным бесстрастием, обращаясь больше к стене, чем к Нофрет, пока та очищала от краски лицо своей госпожи и готовила ее ко сну.

— Все очень просто. Хатти напала на Митанни и одолела ее. Царь Тушратта мертв. Тебе это известно?

— Да, — ответила Нофрет, стараясь, чтобы ее голос звучал невыразительно.

— Я уверена, — продолжала Анхесенамон, — что ты порадовалась. Хатти стала еще более могущественной, чем прежде. Однако для нас все усложняется. Митанни была нашим союзником. Хатти, сокрушив ее, стала нашим врагом.

— Хетты полагают, что нет, — сказала Нофрет. — От них прибыли послы. Они в гостевом доме и ждут, когда их вызовут.

— Пьянствуют, вероятно, — заметила Анхесенамон, — и поднимают очень много шума. — Она покачала головой. — Вряд ли мой господин станет слушать их. Они проехали всего лишь в Мемфис. Кое-кто другой добрался даже до Абидоса, застал нас, когда мы совершали обряд поклонения богам, обнял колени моего мужа и умолял помочь его народу.

— И твой муж поднял его и пообещал все мечи и копья Египта.

Анхесенамон бросила на Нофрет свирепый взгляд.

— Не смейся над ним. Он отправил просителя отдохнуть и подкрепиться — а сам заперся с господином Аи и остальными членами совета.

— И сказал, что они могут советовать все, что угодно, но он собирается драться на войне. — Нофрет повесила парик своей госпожи на подставку, пригладив многочисленные, украшенные бусинами косички.

— И кто же союзник?

— Ты когда-нибудь слышала об Ашуре?

— В стране Хатти его называют Ассирией. Тамошний царь не старше египетского. Говорят, он полон стремления драться и полагает, что если Египет и Ашур будут воевать вместе, то смогут раздавить Хатти.