Джудит Тарр - Огненный столб

• Название: Огненный столб
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00259-7

Если бы девочка Нофрет из древней страны Хатти, попавшая в рабство к египетскому фараону и ставшая служанкой царицы Египта, могла заглянуть в будущее, она увидела бы себя на берегу Средиземного моря, рядом с пророком Моисеем, который, по преданию, освободил еврейский народ из неволи. Но дар предвидения приходит к ней намного позже…

---

— Я не чувствовала ничего, кроме того, что должна оставить свои обязанности.

— Свои обязанности, — повторила старая женщина. — Да.

Она видела даже это: Нофрет сказала правду, но не всю. Ей хотелось скрыться. Но она уже один раз убежала, струсила и оказалась здесь. Больше бежать было некуда — разве только в пустыню — но это означало смерть, а Нофрет не так отважна и не так труслива, чтобы решиться на такое.

— Царя не любят, — сказала старая женщина.

«Как же ее зовут, — подумала Нофрет. — Если у нее вообще есть имя».

— Меня зовут Леа, — произнесла та, повергнув Нофрет в изумленное молчание ума и тела, и печально улыбнулась. — Это было написано на твоем лице, дитя. Здесь нет никакой тайны.

— Я не верю тебе, — пробормотала Нофрет.

— Нет, — сказала Леа. — Правда бывает неприятной. Это знает каждый царь.

— Разве важно, что люди его ненавидят? — спросила Нофрет. — Он царь. Бог. Никто не смеет его тронуть.

— Возможно, — сказала Леа, — но у него есть стражники, есть люди, которые пробуют его пищу, и шпионы в каждом кабачке.

— Значит, он знает, — согласилась Нофрет.

— Царь может предпочесть не знать, — продолжила Леа. — Но он сверг их великого бога, повелителя Фив, могущественного Амона. Храмы Амона закрыты, имя под запретом — а ведь сам царь звался в его честь Аменхотепом, прежде чем принял имя Эхнатона. Людям это не по душе, не нравится им и то, как он повернулся спиной к Фивам и ко всем городам своего царства и построил новый город там, где прежде не было ничего.

— Они его не убьют, — сказала Нофрет. — Люди не поступят так со своим царем.

— Напрасно ты так думаешь. Он убил их богов, покинул их города. А теперь не скрывая заявляет, что ни одна их женщина не годится, чтобы родить ему наследника — только его собственного семени. Если не получится у одной, вторая сделает еще одну попытку, и это станет еще более страшной неудачей. Тогда он наверняка будет проклят.

Возразить было нечего. Та же мысль гнала Нофрет из дворца, то же убеждение, что поступок царя в конце концов погубит его. Она не знала, каким словом назвать человека, предавшего богов своего народа, но это ужасное слово, всегда означавшее зло и только зло.

— У тебя тоже есть глаза, чтобы видеть, — сказала Леа.

— Нет, — возразила Нофрет. — Мне не снятся сны, и у меня не бывает видений.

— Ты видишь правду, — настаивала Леа.

— Я не хочу, — Нофрет сдалась, чувствуя холод внутри. — Царь ужасен. Я не хочу быть такой.

— Скорее всего, он безумен, — предположила Леа. — Или близок к тому. Ты же здорова. В этом твоя беда.

— Что же с ним будет?

Леа вздохнула.

— Не знаю. Это слишком страшно. Он умрет или будет свергнут, как все цари, которые не считаются с желаниями своего народа.

— Царей Египта не свергают, — вмешался Агарон, испугав Нофрет. Она уже забыла, что в комнате, кроме них с Леа, есть еще кто-то. — Их не свергают, как и богов. Они умирают и становятся богами мертвых.

— Либо умирают, и их имена забывают, стирая с каждой стены или изображения. — Взгляд Леа снова стал непроницаемым, как каждый раз, когда она видела, по ее словам, правду.

— Может быть, — размышлял Агарон, — царица наставит его на путь истинный. Она внучка Юйи. Она не глупа и не безумна.

— Царица не сказала ни слова против, — заметила Нофрет, — когда ее муж вздумал жениться на собственной дочери.

— Она не сказала ничего, что слышала бы ты, — возразил Агарон. — И не скажет. Она — слишком царица. Ты же не знаешь, что она говорила, когда они были наедине.

— Царь ее не слушал, сказала Нофрет. — А если они и поссорились, то он взял верх.

— Взяла верх необходимость, — произнесла Леа. — Она не хочет, чтобы сын другой женщины занял место ее дочерей. А с сыном ее дочери еще можно смириться.

— Она никогда не одобрит этого, — сказал Агарон.

— Одобрит. — В голосе его матери, таком мягком, появилась нотка нетерпения. — В достаточной мере. Что бы она ни думала, подчиняясь его воле, с последствиями придется столкнуться всем нам.

— Почему? — спросила Нофрет. — Вы-то здесь в безопасности. Вельможи могут драться между собой, но простой народ они не заденут.

— Заденут, если свергнут Эхнатона и сравняют его город с землей. — Большие кулаки Агарона сжимались и разжимались. — Здесь наше обиталище. Другого в Египте у нас нет, а пустыня, дом наших предков, слишком далеко. Большинству из нас туда не добраться. Если он погибнет, у нас не останется ничего.

— Царица защитит вас, — сказала Нофрет. — Вы же ее родственники.

— Хотелось бы надеяться, — вздохнул Агарон.

6

Леа оказалась слишком хорошей предсказательницей. Атон благословил царевну Меритатон, и та зачала.

Но царь увидел в этом обещание двойного благословения: в тот же день, когда стало известно, что Меритатон беременна, у второй царевны, Мекетатон, начались месячные. Когда у нее закончились дни очищения, царь взял ее в жены, утром, в Великом Храме.

Они стояли перед алтарем в шестом дворе, в самом внутреннем доме Атона. Величие Бога сияло им обоим. Царь был полностью захвачен им. Невеста стояла прямо, голову держала высоко, как и подобает царевне, но Нофрет она показалась маленькой и испуганной.

Нофрет была в свите царевен, стоя возле Анхесенпаатон. Третья царевна была еще ребенком. Нофрет не сводила с нее глаз, в который раз стремясь увериться в этом. Не намечаются ли округлости на плоской детской груди? Не проклюнулся ли пушок внизу, между тонкими детскими ножками?

Анхесенпаатон была следующей за Мекетатон, она родилась годом позже, между временем разлива и урожаем. Вскоре она тоже станет женщиной. И, когда это произойдет, отправится вслед за сестрами.

Если ребенок Меритатон не окажется сыном… Она стояла рядом с царицей. Мать и дочь были одеты похоже, увенчаны почти одинаковыми коронами, и красота их была схожей — дочь являла собой уменьшенную копию матери. Беременность Меритатон была еще совсем незаметна; она была стройна, как всегда.

Нофрет не могла разгадать выражения их лиц. Ревновали ли они? Смущались? Боялись?

Никто не скажет. Они ничего не выдадут постороннему.

Удивительно, когда царевны успевают научиться так скрывать свои чувства. Младшие были обычными детьми, конечно, воспитанными лучше многих, но такими же шумными и капризными. От огорчения они плакали, а когда им было страшно, приходили к Нофрет и искали у нее утешения и ласки.

Девочки не понимали, что происходит. Нефернеферуатон, которая была уже достаточно большой, чтобы задавать вопросы, звонким и ясным голосом настойчиво выясняла, когда она сможет, как Мекетатон, надеть платье и стоять на солнце. Нянька утихомиривала ее.

Свадьба — событие радостное; должно быть много веселья, смеха, песен и шуток. Здесь веселья было не больше, чем на любой храмовой церемонии, и никакой живости. Вся царская семья была спокойна, почти равнодушна, кроме самого царя, чрезвычайно возбужденного. Высокородные вельможи, присутствовавшие в храме со своими свитами, надели те же маски, что и царица. Многие вообще не явились. Это были самые дерзкие, или те, кто нашел какой-то предлог: болезнь или неотложные дела, потребовавшие их отсутствия в городе.

Нофрет уже успела запомнить лица и имена всех вельмож, часто бывавших в обществе царя. Тут были не все. Появился какой-то незнакомец, одетый как вельможа, и все относились к нему с почтением, но Нофрет прежде никогда его не видела. Такое лицо нелегко забыть.

Египетские царевичи, даже те, кто преуспевал в охотничьем и военном деле, выглядели так, что любой хеттский солдат пришел бы в полное расстройство. Они были слабыми, вялыми и никогда не забывали подводить глаза колем на любимый египетский манер. Даже отправляясь на войну — а они не делали этого с тех пор, как царем был еще отец Эхнатона, — они ухитрялись каждый день принимать ванну и сбривать и выщипывать все волосы на теле.

Тот человек, с египетской точки зрения, выглядел достаточно опрятным, и одет был тщательно, вероятно, благодаря слугам. На нем был нубийский парик — такие носили и мужчины, и женщины, как самые удобные. Украшений на нем было много, но довольно простых: браслеты из яркого чеканного золота, янтарное ожерелье из крупных, с яйцо, бусин, головной обруч из серебра, редкого в Египте. Лицо у него было сильное, с твердыми чертами, словно высеченными в граните. Его тело было телом солдата. Еще по отцовскому дому Нофрет знала, каким оно должно быть: узлы мускулов, густой загар, шрамы.

Она наклонилась к своей госпоже и прошептала:

— Кто это?

Царевна не шевельнулась, не обернулась, но ответила едва слышно, так, что уловила только Нофрет:

— Полководец Хоремхеб. Он командует войском в Дельте.