Джудит Тарр - Огненный столб

• Название: Огненный столб
• Автор: Джудит Тарр
• Издательство: Крон-пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-232-00259-7

Если бы девочка Нофрет из древней страны Хатти, попавшая в рабство к египетскому фараону и ставшая служанкой царицы Египта, могла заглянуть в будущее, она увидела бы себя на берегу Средиземного моря, рядом с пророком Моисеем, который, по преданию, освободил еврейский народ из неволи. Но дар предвидения приходит к ней намного позже…

---

— Там стало хуже, да? — спросил Иоханан, пришедший на совет с опозданием, в охотничьей одежде, с волосами, перевязанными шнурком. Он оставил свой лук и колчан у входа в палатку, где собрался совет, но на поясе болтался нож. Иоханан остановился перед Моше, подбоченясь. — Было плохо, когда я уходил — тому уже десять лет? Пятнадцать? Насколько же хуже может быть еще?

— Много хуже. Мне показали… — Моше закрыл глаза, покачиваясь. Протянулись руки, чтобы поддержать его, но он с удивительной ловкостью уклонился.

— Хоремхеб умер.

Звук этого имени, даже через столько лет, словно заморозил Нофрет в дальнем углу палатки. Ей вообще-то не полагалось находиться здесь, но она свела Моше вниз с горы и была исполнена решимости узнать, что же он скажет.

Хоремхеб умер. Странно слышать это. Он стал царем после смерти Аи; получил, наконец, трон и корону, ради которых столько лет строил козни. Хоремхеб был сильным царем, даже жестоким, как говорили многие, но, после стольких слабых правителей, Египет был рад ему.

Но теперь его нет. И у него не осталось сына. Для него это было большим горем, а тем более для апиру. Его преемником был человек с амбициями, захвативший власть в Двух Царствах.

— Рамзес, — произнес Агарон. — Вот его преемник. По слухам, человек суровый, как и Хоремхеб.

— Очень суровый, — подтвердил Моше, — и сильный, и не любит наш народ. Мы напоминаем ему о том, что наш бог жив, бог горизонта, который превыше всех богов.

— Я полагаю, — сказал Иоханан, что он считает апиру слишком гордыми и непокладистыми, но хорошими работниками, слишком умелыми, чтобы их так просто лишиться.

Моше смотрел на него, не понимая. Богам нет дела до соображения трезво мыслящих людей.

— Их надо освободить. Для этого Господь выбрал меня. Он не слушает моих возражений, и вы не сможете его переубедить. Я должен идти. Я должен вывести мой народ из Египта.

— Один?

Моше повернулся лицом к Агарону.

— Нет, брат мой. Когда я кричал ему, что слаб духом и телом, что язык мой запинается, что я не гожусь вести за собой людей или говорить перед ними, он дал мне человека, чтобы тот говорил за меня. Человека, имеющего голос, которого недостает мне, представительность и умение обращаться со словами. Он дал мне тебя.

При этих словах поднялся шум. Но Агарон улыбался.

— Правда?

Моше кивнул. Вид у него был такой, что он едва ли смог бы добраться до выхода из палатки, не то что совершить трудное путешествие в Египет.

— Я спросил его, — продолжал он, — почему, если уж ты можешь говорить, вести за собой людей и делать все остальное, на что у меня не хватает ни сил, ни ума, тебе не стать единственным избранником бога. Он ответил в своей непостижимой мудрости: «Это мой выбор. Иди в Египет и возьми с собой брата своего».

Никто и не пытался возражать этой высшей божественной мудрости. Все были согласны, что бог может послать их пророка, куда пожелает, а в помощь ему дать князя народа. Шум поднялся при решении вопроса о том, кто последует за ними: все старейшины, добрая половина женщин и чуть ли не все племя.

Иоханан утихомирил их и быстро втолковал, что к чему. Решили, что пойдет посольство: Моше, Агарон, несколько старейшин и группа молодых мужчин под началом Иоханана, чтобы защищать их и придать им солидность.

— А как же ваши жены? А ваши дети? — Нофрет, забыв о всякой осторожности, стояла рядом с Иохананом перед старейшинами. — Вы так легко покинете их?

— Любимая… — начал Иоханан.

— Мы тоже пойдем, — сказала она четко и холодно. Во время этого странного разговора Мириам молчала, незаметная, укрывшись в уголке. Теперь же она приковала к себе всеобщее внимание, как умела делать, будучи царицей, и люди не могли отвести от нее взглядов.

— Те из нас, кто пришли из Египта, — пойдут вместе с вами.

— Но, — сказал Иоханан, — дети…

Нофрет поймала его на слове.

— Вот именно! Ты собираешься бросить своих сыновей и дочку, которая так тебя любит?

— А ты?

Мириам стала между ними.

— Дети останутся среди народа. Здесь Зиппора, Кора, Элишеба — матерей им найдется достаточно, братьев и сестер сколько угодно. О детях будет кому позаботиться.

Нофрет обнаружила, что стоит разинув рот, и поспешила закрыть его. Меньше всего ей хотелось снова увидеть Египет. На Синае, среди апиру, она была счастлива. Египет означал рабство, бедствия, смерть.

— Египтяне увидят, кто к ним возвращается. Мертвые идут! Забытый царь, пропавшая царица возвращаются живыми — земля поднимется против вас. Если только… — Она помолчала. — Вы действительно не собираетесь…

— Я оставил посох и плеть, — сказал Моше. — И никогда не возьму их снова. Я принадлежу народу Бога. Он хочет, чтобы я вывел его народ из Египта.

— А если кто-нибудь тебя узнает? Что тогда?

— Мне кажется, — ответил Моше с удивительной мягкостью, — что я немного изменился — с тех пор, как умер в Двух Царствах.

С этим трудно было спорить. Человек, некогда сидевший на троне в роскоши золота, увенчанный двумя коронами, с посохом и плетью в руках, не имел ничего общего с пророком апиру. Длинный надменный рот был скрыт, а длинный нос незаметен среди роскошной белой бороды и пышных вьющихся волос. Но глаза, звенящий голос, частые запинки…

— Это было давно, — вымолвила Мириам, — и давно забыто. Египет увидит пророка апиру, а не человека, когда-то умершего в Ахетатоне.

— Это должен быть ты, — вмешался Иоханан. — Верно? Ведь Египет ни за что не позволит уйти такому количеству ценных работников. И только ты можешь заставить согласиться саму землю, богов и даже царя.

— Или они убьют всех вас. — Нофрет переводила взгляд с одного на другого, но они не обращали на нее внимания. Эти двое могли спорить бесконечно, но не станут обсуждать веление бога. Он сделал выбор, и они исполнят его волю.

Иоханан тоже. Иоханан прежде всего.

— Никогда не знала, — сказала она негромко, чтобы слышал только он, — что ты так ненавидишь Египет.

— Это не ненависть. Это неизбежность. То, что было со мной, прежде чем я ушел из Фив, — мелочь. Некоторые наши люди умерли из-за прихоти или злобы своих хозяев.

— Все люди умирают.

— Но не так, как мой народ.

Нофрет знала, что значит этот взгляд, этот затвердевший подбородок. Иоханана не переубедить. Он пойдет.

Она коротко кивнула.

— Ладно. У нас много дел. Ты собираешься продолжать болтать или поможешь мне?

Казалось, Иоханан готов огрызнуться, но что-то остановило его. Видимо, он заметил на ее лице то же выражение — несокрушимого упрямства.

Решившись на что-то, Нофрет делала это без малейшего колебания или сожаления, за что уважала себя. Но ей никогда еще не приходилось решать такую сложную задачу: покидать место, ставшее ей домом, уходить от своих детей.

Это оказалось даже тяжелее, чем она ожидала. Близнецы и младенцами плакали редко, а теперь, как они объяснили матери, слишком выросли, чтобы плакать. Исхак уже давно ходил на охоту вместе с мужчинами. Анна становилась женщиной. Скоро она захочет замуж.

Не так уж скоро. Нофрет успеет вернуться гораздо раньше, чем ее дети станут взрослыми.

С Иегошуа возникли совсем другие сложности. Он уже вошел в свою пору, по крайней мере, с точки зрения апиру, и ушел к молодым мужчинам. Когда мать и отец собирали вещи, готовясь в путь неведомой длины и немалой опасности, юноша не выказывал особого огорчения. Он казался даже безмятежным, приходя по вечерам к их костру поужинать, что делал довольно часто, отмечая, что стряпня его матери куда вкуснее, чем то, что готовят на своем костре молодые люди.

Нофрет следовало бы чувствовать себя успокоенной, хотя и несколько огорченно: ее старший сын стал мужчиной и вел себя с мужской сдержанностью. Но она исполнилась подозрений и настороженно наблюдала за ним, пытаясь уловить в его словах, некий скрытый смысл. Иегошуа был вылитый отец в юности, нескладный, угловатый, с глазами, не умевшими лгать.

Вечером накануне отправления она поймала его у костра. По случайности, рядом никого не оказалось. Близнецы сидели в шатре Агарона, где играли с осиротевшим ягненком, которого воспитывали ручным. Иоханан был со старейшинами, где, конечно, шел спор, как шел постоянно со времени прихода Моше с горы. Обсуждали, сколько ослов взять с собой и каких, и надевать ли на них лучшую упряжь сразу или подождать, пока доберутся до Египта.

Нофрет собиралась идти пешком, а не ехать на осле. У ее вьючного животного была вполне приличная упряжь, годная и в пустыне, и при дворе египетского даря. Уже успели благополучно обсудить, какая будет одежда у посольства, какие украшения, сколько и когда их надевать. Нофрет была рада, что у ее костра спокойно, из кипящего горшка поднимается вкусный пар. Немного позже, когда стемнеет, все соберутся в середине лагеря, где жарятся бык и жирная овца.