Ольга Погожева - Я стану твоим врагом

• Название: Я стану твоим врагом
• Автор: Ольга Погожева
• Жанр: Фэнтези

Эта история начинается там, где обычно заканчиваются все остальные.

Война между двумя государствами окончена, но судьбы тех, кто побывал на полях сражений, навсегда изуродованы болью и ненавистью. Возможно ли рождение из самой настоящей ненависти самой искренней любви?

От перемирия на бумаге к перемирию в собственном сердце, о том, можно ли простить врага, о кровной мести и, конечно, о любви.

---

Слова вырвались неожиданно. Ликонт с удивлением глянул в сторону старого монарха, съёжившегося в кресле.

— Мне таить нечего, — грустно усмехнулся король, не глядя на молодого генерала. — Я уже стар, и могу говорить, что мне вздумается. Ты сохранишь мои слова в тайне, я знаю. Нестор, я бы многое отдал, чтобы ты был моим сыном. Моим наследником. Андоим… — лицо монарха исказила гримаса не то отвращения, не то боли.

Ликонт подался вперёд, положил левую ладонь поверх покоившейся на подлокотнике руки короля, пальцами чувствуя сухую, сморщенную старческую кожу.

— Я понимаю, — тихо сказал он. — Я счёл бы большой честью называть вас отцом, ваше величество.

Некоторое время оба молчали, затем Харитон неловко пошевелился, заставляя его опустить кисть.

— Ступай, Нестор, — велел король. — Тебе нужно многое подготовить перед отбытием.

— Вот, — очнулся герцог, доставая из кармана приготовленную Янушем микстуру. — Мой лекарь приготовил зелье, оно поможет уснуть. Вам следует хорошо выспаться, ваше величество, хотя бы один раз. Впереди долгий день…

Харитон кивнул, рассматривая снотворное на свет, и Нестор, поклонившись, вышел из опочивальни, заново осмысливая всё сказанное за этот поистине необычный вечер.

Флорика притянула к себе Михаэля, крепко обняла, целуя в макушку. Фео прислонился к стене, позволяя сестре проститься первой.

— Я увижу вас снова? — отстранившись, спросил Михо.

— Ну конечно, — улыбнулась Фло, положив руки ему на плечи. Михо был достаточно высоким для своих лет, едва ли не догнав её в росте, и смотрел сейчас внимательно и серьёзно, тем знакомым тяжёлым взглядом, которым не раз смеряла близнецов его мать, Синяя баронесса Марион. — Просто какое-то время нам с Фео лучше пожить отдельно. Так будет лучше, Михо. Прости…

— А когда мы сможем увидеться? — упрямство баронета оказалось не так-то просто сломить. — Скоро?

— Нет, — пришёл сестре на помощь Фео, оторвавшись от стены. — Не скоро. Но увидимся, обещаю. Мы ведь не чужие. Мы никогда не оставим тебя, Михо, и если когда-нибудь тебе потребуется помощь…

— Она мне требуется сейчас, — неожиданно резко перебил его Синий баронет. — Вы оставляете меня одного! Совсем одного!

— С тобой сэр Эйр и госпожа Ами. И мама твоя часто приезжает…

Михо закусил губу, скрещивая руки на груди. Все, все оставляют его! Вначале отец, затем сэр Кеннет, и вот теперь — Фео и Фло… Похоже, он обречён на одиночество. Близнецы пытались утешить его, объяснить необходимость ухода, но оставались непреклонны и твёрдо вознамерились покинуть поместье, несмотря на все его уговоры.

— Пожалуйста, попрощайся за нас с Плошем и Кешной, — попросила Флорика, снова притягивая к себе Михо. — И с сэром Эйром… госпожой Ами…

— А мама?

— Передай леди Марион, — глухо заговорил Феодор, — что нам очень жаль. И что она сама всё поймёт в скором времени.

— Нам правда очень жаль, — добавила Флорика, опуская глаза. — Твоя мама была очень добра к нам. И мы очень, очень благодарны ей за всё! Просто… так получилось… нам нельзя здесь больше оставаться. Это опасно, опасно для тебя, Михо! Передай это леди Марион… скажи, что мы всегда будем помнить её доброту. И постараемся отблагодарить…

— Если выживем, — тихо буркнул Феодор. — Прощай, Михо.

— Вы обещали, что мы увидимся, — напомнил Михо, едва сдерживая готовые прорваться слёзы. — Я буду ждать!

— Обязательно, — сквозь слёзы улыбнулась Флорика, растрепав пепельные кудри баронета. — Прощай, Михо.

Близнецы выбрались из его комнаты так же, как пришли — через окно. Михо проследил, как две темные фигуры с заплечными мешками перелазят через изгородь, спрыгивая с уличной стороны, и быстрым шагом уходят в ночную тишину спящего Галагата.

— Так значит, светлый герцог Ликонт покидает Галагат?

— Временно, — с готовностью кивнул принц Орест, устраиваясь в кресле поудобнее. — Отец назначил его главнокомандующим…

— Я слышал, — неприязненно отозвался Андоим, останавливаясь напротив брата. — Церемонию назначения проведут на днях, и Ликонт уедет прочь, проводить смотр наших войск. Наконец-то… думал, придётся его отравить, чтобы избавиться от этой вездесущей самодовольной рожи. Как думаешь, о чём могли беседовать отец и этот ублюдок каждую проклятую ночь?

— У отца бессонница, — робко возразил Орест, съёживаясь от неожиданного гнева старшего брата. — Присутствие Нестора просто скрашивало отцу бессонные ночные часы… мы с тобой могли бы тоже…

— Скрашивало, как же, — Андоим рухнул в соседнее кресло, подцепив со столика бокал вина. — Мне донесли, что Ликонт приподнёс отцу сонное зелье… уж не решил ли блистательный генерал скосить несколько лет его жизни?

— Отравив отца? — глаза Ореста расширились. — Андоим, ты серьёзно? Нет, я не думаю…

— В этом и проблема, — зло сощурился крон-принц, делая большой глоток. — Ты не думаешь. А Ликонт давно всё просчитал! Устранит отца, потом меня, посадит тебя на трон и будет вертеть тобой, как ему вздумается.

— Андоим, — поражённо выдохнул младший брат, выпрямляясь в кресле. — Что ты такое говоришь! Если бы… нет, я отказываюсь верить!..

— Ты глуп и наивен, — отрезал крон-принц, залпом допивая свой бокал. — Но не переживай: тебе нечего опасаться Ликонта. Я позабочусь о том, чтобы он никому не причинил вреда.

— Уж не собираешься ли ты…

— Собираюсь! Дед и отец оказались недальновидны, да что там — откровенно глупы, оставив в живых единственного потомка Ликонтов! Вырезать бы их род до единого… — Андоим плеснул ещё вина, сделал глоток. — Но я не могу убрать его именно сейчас… Войско поддерживает его, при дворе у него слишком большое влияние, выслуженный годами авторитет, уйма скрытых рычагов, горы компромата на меня… Но будь уверен, светлый герцог долго не протянет! Не при мне!

Орест тряхнул головой, поднимаясь с кресла. Когда брат начинал пить, агрессия и желчь пропитывали, казалось, каждое его слово. Не было никаких сил слушать грязные обвинения и угрозы.

— Я пойду, — сказал он. — Прогуляюсь по саду, вечер сегодня теплый…

— Иди-иди, — криво усмехнулся Андоим, допивая свой бокал, — может, встретишь там главную аверонскую шлюху! Таира тоже полюбила вечерние прогулки… уж не гуляете ли вы с нею вместе, мой драгоценный братишка? Впрочем, не могу сказать, что возражаю — может, хоть от тебя эта бесполезная кукла сможет зачать наследника…

Орест размахнулся и врезал ему — наискось по подбородку. Звякнул бокал, разбиваясь о мраморный пол, дорогое вино потекло по лицу крон-принца, смешиваясь с кровью из разбитой губы. Андоим поднял голову, глядя на младшего брата со смесью удивления и стремительно растущего бешенства.

— Заткнись, — дрожащим голосом велел Орест, глядя на медленно поднимавшегося крон-принца. — Не смей так говорить о своей супруге! Ты не стоишь и мизинца на её руке! Как твой грязный язык только поворачивается! Как ты смеешь?! Таира…

Удар опрокинул принца навзничь. Андоим был крупнее брата, и во много раз злее, не собираясь ни щадить его, ни хотя бы смягчить удара. Орест катался по полу, корчаясь и прижимая ладони к быстро вспухавшему подбородку.

— Ещё раз, — прошипел крон-принц, присаживаясь рядом с ним, — ещё раз ты позволишь себе… поднять на меня руку! Или ты забыл, — Андоим встряхнул брата, приподнимая его с пола, — своё место? Мне напомнить? Напомнить, как я наказывал тебя в детстве? Ещё только один раз, мой дорогой брат, и ты станешь следующим… после Ликонта!

Андоим с силой опрокинул его на пол, ударяя затылком о твёрдый пол, и, перешагнув через стонущего принца, вышел из покоев.

Герцогиня Наала прибыла к церемониальному назначению брата главнокомандующим валлийской армии вовремя. Первое появление молодой герцогини при дворе вызвало бурный ажиотаж среди придворных: по слухам, девушку держали в монастыре Единого долгие годы, не выпуская и в годы затянувшейся войны.

Марион ожидала появления младшей сестры Ликонта едва ли не с большим нетерпением, чем остальные придворные, и, стоя в задних рядах расфуфыренных дам, ощущала в полной мере всю отвратительную иронию жестокой судьбы. Когда-то, ещё в Ренне, она ходила по императорскому дворцу в полном вооружении, в запыленных, пропахших потом латах, глядя на яркие наряды придворного воронья презрительно, даже высокомерно, зная, что ей дозволено то, чего никогда не посмеют преступить заключенные в рамки этикета высокорожденные. Она с брезгливостью наблюдала за их поведением, с отвращением подмечала в них поголовную жажду развлечений, сплетен и интриг — но мало-помалу сама становилась частью дворцовой жизни. И вот теперь и вовсе скатилась на самое дно, оказавшись в толпе придворных зевак, более того — в самых задних рядах, среди мелких сплетников и сплетниц, жадно высматривая поверх колышущихся голов прибывшую во дворец молодую герцогиню.