Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 18

• Название: Миры Клиффорда Саймака. Книга 18
• Автор: Клиффорд Саймак
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-128-6

В завершающий собрание сочинений Клиффорда Саймака 18-й том вошли ранние романы «Космические Инженеры» и «Зачем звать их обратно с небес?», а также рассказы «Последний джентльмен» и «Кимон», первый из которых издается на русском языке впервые.

Содержание:

Космические Инженеры, роман, перевод с английского И. Васильевой, А. Волнова

Зачем звать их обратно с небес?, роман, перевод с английского А. Левкина

Рассказы

Последний джентльмен, перевод с английского И. Найденкова

Кимон, перевод с английского Д. Жукова

---

Он протер перила и, подойдя к дверям, с такой же тщательностью протер ручки, сначала с одной, потом с другой стороны. Потом захлопнул за собой дверь. И только тогда он подумал, что избавился от ужаса и теперь может развязать узел на рубашке.

Харрингтон никого не встретил ни в вестибюле, ни на улице возле здания редакции. Он довольно долго стоял, совершенно спокойный, глядя на уходившую вправо и влево пустынную улицу, всматриваясь в становившиеся все отчетливее в холодном свете разгоравшейся зари силуэты зданий.

Он съежился под хлынувшим на него предрассветным холодом, под недобрыми взглядами темных окон домов. Теперь эта улица навсегда станет символом его подлинной вселенной. И ему послышалось, что на улице кто-то закричал. Наверное, это кричала его вина.

Он знал, что у него оставалась возможность забыть все случившееся, стереть из сознания до мельчайших подробностей память об этом происшествии, оставить все позади. Существовал путь, по которому даже сейчас он мог вернуться в безопасность и комфорт и даже, да, даже в блаженство. И этот путь выглядел весьма соблазнительно. Не было никаких серьезных оснований отказываться от него. Никто, кроме него, Харрингтона, не мог выиграть или проиграть на этом пути.

Харрингтон сердито потряс головой, стараясь отогнать эти мысли, и, переложив молоток из одной руки в другую, перешел через улицу. Подойдя к машине, он открыл багажник и бросил туда инструмент.

Теперь, когда в руках у него больше ничего не было, он не торопился и долго стоял совершенно неподвижно, прислушиваясь, как тишина медленными волнами пульсирует у него в голове, будто холодный безжалостный прилив.

Внезапно Харрингтон вскинул руки и схватился за голову, чтобы не дать ей взорваться. Он почувствовал страшную слабость во всем теле. Было ясно, что это реакция организма на нервное напряжение последних часов. Его нервы сдали, не выдержав наступившего расслабления.

И тогда удушливая тишина вдруг превратилась для него в величественный покой. Он опустил руки.

Подъехал автомобиль. Харрингтон рассеянно следил, как тот остановился у обочины в нескольких метрах от него.

Из автомобиля донесся звук включенного на полную мощность радиоприемника:

«…в письме, направленном президенту, в котором он отклоняет сделанное ему предложение, Энрайт заявляет, что долго прислушивался к голосу своей души и пришел к выводу, что и для страны, и для всего мира будет лучше, если он откажется от предложенного поста. В Вашингтоне политические обозреватели и дипломатический корпус не знают, что и думать. Они ломают головы над вопросом: какова может быть связь между внутренним голосом сенатора и Госдепартаментом?

Вот еще одна полученная сегодня утром новость, последствия которой пока оценить невозможно. Пекин сообщает о перестановках в правительстве и о приходе к власти сравнительно умеренных элементов. Пока еще, разумеется, рано утверждать что-либо конкретное, но эти изменения несомненно могут привести к решительной смене политического курса коммунистического Китая…»

Передача внезапно оборвалась: выключив приемник, водитель выбрался из машины, громко хлопнул дверцей и неторопливо пошел куда-то по улице.

Харрингтон открыл автомобиль и сел за руль. Он испытывал странное ощущение, что забыл что-то очень важное. Он пытался припомнить, что бы это могло быть, но ни малейшего воспоминания ему так и не удалось извлечь из неприятного тумана, словно окутавшего его мозг.

Крепко стиснув руль, он почувствовал, как по всему телу пробежала дрожь, мелкая, словно от небольшого озноба. Нет, это была скорее дрожь облегчения, хотя он и не представлял, почему он должен испытывать облегчение.

Наверное, это связано с новостью об Энрайте, подумал Харрингтон. Потому что это действительно хорошая новость. И совсем не потому, что Энрайт не подходил на пост руководителя Госдепартамента. Совсем наоборот. Но существуют ситуации, когда человек не только имеет право, но и обязан оставаться самим собой.

И человечество тоже имеет это право, подумал он.

А изменения в китайском правительстве были просто поразительным событием. Как будто злые гении человечества с наступлением рассвета внезапно исчезли на всей Земле.

«Кстати, что-то такое я думал в связи с гениями», — мелькнуло в голове у Харрингтона. Что-то такое, что обязательно нужно вспомнить. Что-то о том, в каких формах может проявиться гениальность…

Но он не мог вспомнить ничего конкретного.

Опустив стекло, Харрингтон полной грудью вдохнул живой и свежий утренний воздух. Резко выдохнув, он выпрямился и поднял голову. Мужчина должен чаще вспоминать о своей осанке, с удовлетворением подумал он. Да, в рождении сегодняшнего утра было что-то бодрящее тело и душу.

Он включил сцепление и отъехал от тротуара.

Жаль все же Мэдисона, подумал он. Что ни говори, а все же он был неплохим парнем.

И Холлис Харрингтон, последний джентльмен, двинулся навстречу утренней заре.

Кимон

Он был единственным пассажиром, направлявшимся на Кимон, и на борту космического корабля уже за одно это все носились с ним, как со знаменитостью.

Для того чтобы доставить его к месту назначения, кораблю пришлось сделать крюк в два световых года. Селдону Бишопу казалось, что деньги, которые он заплатил за проезд еще на Земле, не возмещали ущерба и вполовину.

Но капитан не роптал. Он сказал Бишопу, что считает делом чести доставить пассажира на Кимон.

Бизнесмены, летевшие на том же корабле, домогались его общества, платили за выпивку и доверительно рассказывали о перспективах торговли с новооткрытыми солнечными системами.

Но, несмотря на все эти доверительные разговоры, смотрели они на Бишопа с плохо скрываемой завистью и повторяли: «Человек, который разберется в обстановке на Кимоне, сделает большой бизнес».

То один, то другой бизнесмен толковал с Бишопом наедине и после первой же рюмки предлагал миллиарды на случай, если потребуется финансовая поддержка.

Миллиарды… а пока у него в кармане не было и двадцати кредиток, и он с ужасом думал о том, что ему тоже придется угощать других. Он не был уверен, что на свои кредитки сможет угостить всю компанию.

Представительные матроны брали его на свое попечение и осыпали материнскими ласками; женщины помоложе, завлекая его, осыпали ласками отнюдь не материнскими. И куда бы он ни направился, позади говорили вполголоса:

— На Кимон! Милочка, вы знаете, что значит отправиться на Кимон! Для этого нужна положительно сказочная квалификация, надо готовиться годы и годы, а экзамен выдерживает один из тысячи.

И так было всю дорогу до самого Кимона.

Кимон был галактическим Эльдорадо, страной несбыточных грез, краем, где кончается радуга. Мало кто не мечтал о поездке туда, многие стремились осуществить свои мечты на деле, но среди тех, кто пытался добиться своего, преуспевали лишь очень немногие.

Немногим более ста лет назад до Кимона добрался (было бы неправильно говорить, что его открыли или что с ним вступили в контакт) неисправный космический корабль с Земли, который сел на планету и подняться с нее уже не мог.

До сих пор никто так и не узнал, что же там, в сущности, произошло, но в конце концов экипаж разломал свой корабль, поселился на Кимоне, а родные получили письма, в которых члены экипажа извещали их, что возвращаться не собираются.

Совершенно естественно, что между Кимоном и Землей никакого почтового сообщения быть не могло, но письма доставлялись самым фантастическим, хотя и, впрочем, самым логичным способом. И, возможно, этот способ убедительнее всего показал земным властям, что Кимон именно таков, каким он изображался в письмах… Письма были свернуты в трубку и помещены в своеобразный футляр, напоминавший футляр пневматической почты. Он был доставлен прямо на стол руководителя мирового почтового ведомства. Не на стол какого-нибудь подчиненного, а на стол самого главного начальника. Футляр появился, пока начальник ходил обедать, и, как было установлено тщательным расследованием, на стол его никто не клал.

Тем временем чиновники почтового ведомства, по-прежнему убежденные, что стали жертвами какой-то мистификации, отправили письма адресатам со специальными курьерами, которые обычно добывали себе хлеб насущный службой в Бюро Расследований.

Адресаты все, как один, утверждали, что письма подлинные, так как в большинстве случаев узнавали знакомый почерк. И, кроме того, в каждом письме содержались подробности, знакомые только адресатам, и это было еще одним доказательством, что письма настоящие.

Затем каждый адресат написал ответное письмо, их поместили в футляр, в котором прибыли письма с Кимона, а сам футляр положили на стол руководителя почтового ведомства, на то самое место, где его в свое время нашли.