Николай Зенькович - Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.

• Название: Михаил Горбачёв. Жизнь до Кремля.
• Автор: Николай Зенькович
• Издательство: Издательство «ОЛМА-ПРЕСС»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-224-01324-0

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

Известный представитель «литературы факта» Николай Зенькович впервые в российской историографии составил хронику жизни М.С. Горбачёва до его избрания на пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

В книге много малоизвестных фактов о ставропольском периоде его деятельности, о семейных корнях, работе в комсомольских и партийных органах края. Кто давал М.С. Горбачёву рекомендацию для вступления в КПСС? Кто сидел вместе с ним в одном кабинете на начальных ступенях комсомольской и партийной карьеры? Как сложилась дальнейшая судьба этих людей? Каких результатов достиг будущий генсек и президент за 23 года руководящей работы в крае?

Немало нового узнает читатель и из тех глав, в которых повествуется о деятельности М.С. Горбачёва в качестве «рядового» секретаря ЦК и члена Политбюро.

÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷÷

---

К моменту посадки в томском аэропорту письмо было закончено. Я отдал его из рук в руки заведующему общим отделом обкома Г.Ф. Кузьмину, чтобы напечатать. В тот же день фельдсвязью отправил письмо в Москву.

Через два дня мне позвонил Черненко:

— Леонид Ильич прочитал письмо. Вопрос решён в твою пользу. Можешь спокойно работать.

Вот так, наконец, была закрыта проблема с моим переходом на дипломатическую службу. В МИДе я ни у кого побывать не успел, никто из мидовцев со мной бесед не вёл в связи с возможным назначением. Но Громыко, видимо, хорошо помнил всю ту историю и мой отказ воспринял по-своему. Андрей Андреевич предпочитал направлять послами профессиональных дипломатов, прошедших основательную школу в его департаменте. Но аппарат ЦК порой навязывал ему иные кандидатуры. Мой категорический отказ от работы за границей — да вдобавок речь-то шла о престижной европейской стране! — был, видимо, единственным в своём роде. И он крепко запал в память Громыко.

Впоследствии, когда мне пришлось близко общаться с Громыко, я выяснил, что мои предчувствия оказались верными. Но даже и в ту пору, в 1984 году, я не мог предположить, насколько доверительным окажется его отношение ко мне. Ведь в самый драматический момент, когда умер Черненко и со всей остротой встал вопрос об избрании нового Генерального секретаря, Андрей Андреевич решил посоветоваться именно со мной.

Каково, а? Руководителя захолустной Томской области в связи с возрастом решили сместить с должности и даже утвердили послом в зарубежную страну, причём всё это варилось в кадрах ЦК, которыми ведал тогда Капитонов. И вдруг — поворот на сто восемьдесят градусов: этого же руководителя назначают главным кадровиком партии, а Капитонова переводят на другой участок. С чего бы это? Почему выбор Горбачёва, а именно он предложил Андропову кандидатуру Лигачёва, остановился на шестидесятидвухлетнем томиче?

Какую же миссию выбрал Горбачёв для провинциального Егора Кузьмича? Правильно, бульдозерную. Расчёт был на то, что благодарный томский секретарь, которого под старость так возвысили, будет рыть землю рогом, выслуживаясь перед новыми кремлёвскими хозяевами, и пощады к прежним коллегам у него не будет. Пока он семнадцать лет прозябал в Сибири, многие областные руководители сделали блестящие карьеры благодаря покровительству Брежнева и его команды. Лигачёва же, несмотря на то, что в ЦК он занимал должность заместителя заведующего орготделом, не двигали. Это не могло не задеть его самолюбия. И вот пришло время расплаты за долгие годы унижений, замалчивания его имени, безвестности.

Е. Лигачёв:

— Встречаясь в дни пленумов, партийных съездов и московских совещаний, секретари обкомов, конечно, обменивались мнениями, у каждого из нас были свои привязанности, свои дружеские связи, и цену друг другу мы тоже знали. Как-то само собой получалось, что «трудяги», люди истинно деловитые, группировались вместе. А те, кто добивался почестей и постов через личные связи, угождения и славословия начальству, тоже держались друг друга. Короче, за семнадцать лет секретарства в Томской области я хорошо узнал и многих других секретарей обкомов, причём в нашей партийной среде были известны и личные склонности каждого: знали мы, кто имеет пристрастие к спиртному, кто особо отличается по части подхалимажа и так далее. Это знание людей основательно пригодилось мне позднее при решении кадровых вопросов.

А именно с обновления партийных кадров и начал Андропов. Эта же политика, несколько притормозившись при Черненко, продолжилась при Горбачёве.

Конечно, мне выпала неприятная миссия: сообщать людям о том, что им предстоит подать в отставку. Во многих случаях, когда шла речь о руководителях неплохих, но изживших себя в силу возраста, здоровья, я сильно переживал, долго готовился к удручающему разговору. Всегда вёл его доброжелательно, обязательно вспоминал все плюсы, какие числились за человеком, чтобы хоть как-то смягчить для него неизбежную горечь.

Однако бывали и другие случаи, когда приходилось вести разговоры жёсткие.

Роли были распределены чётко. Когда речь шла о том, чтобы кому-то посоветовать уйти в отставку, с этим человеком сначала беседовал я, принимая на себя всю моральную тяжесть его первой реакции. Когда же речь шла о назначениях, о выдвижениях, то с этой целью людей приглашал к себе Горбачёв, именно он объявлял им приятную новость. В такой раскладке ролей я не усматривал ничего обидного для себя, считал её совершенно необходимой. Горбачёв был на десять лет моложе меня, он был уже членом Политбюро, и я, как само собой разумеющееся, считал, что в интересах партии, в интересах страны должен помогать ему, поддерживать его. В 1983 году при Андропове именно Горбачёв стал просматриваться как возможный преемник Юрия Владимировича, и в этих условиях моя задача вырисовывалась вполне определённо. Ту часть работы по обновлению кадров, которая включала неприятную её составляющую, я обязан был брать на себя. В моём понимании это был важный элемент дружной совместной работы, и кто мог тогда знать, что эта работа впоследствии сильно осложнится, прервётся и мы окажемся на разных позициях, что называется, по разную сторону баррикад.

Да нет, всё объясняется просто: Егор Кузьмич выполнил возложенную на него функцию — обновил, как он говорит, партийные кадры, и надобность в нём отпала. Но он, вкусив сладости верховной власти, уже не мог оторваться от её дурманящей чаши. Результаты деятельности Егора Кузьмича по смещению старой гвардии как в центре, так и на местах впечатляют.

Из книги финского политолога Й. Иивонена «Портреты нового советского руководства», вышедшей во второй половине 80-х годов:

«Первостепенной задачей Лигачёва было осуществление «революции Андропова» среди руководства областных и краевых партийных организаций. К концу 1983 года было сменено около 20% первых секретарей обкомов партии, 22% членов Совета Министров, а также значительное число высшего руководства аппарата ЦК (заведующие и заместители заведующих отделами). Эти перестановки в значительной степени упрочили возможности осуществления нововведений Андропова. В декабре 1983 года Лигачёв стал полноправным членом Секретариата ЦК. Так же расширилась сфера его деятельности: теперь ему чаще приходилось занимать позицию и по подготовке и рассмотрению идеологических вопросов…»

Е. Лигачёв:

— Что касается приведённых финским политологом процентов смены руководящих кадров, то они близки к истине.

Смена кадров превратилась в кампанию: эти люди были отправлены в отставку за полгода. Вместо них выдвигались другие. Кто? Те, кого лично знали Горбачёв и Лигачёв. Были ли они лучше прежних, можно порассуждать на примере свердловского партсекретаря Бориса Ельцина, которого вскоре перевели в Москву. К сожалению, и обновление руководящего состава приобрело характер кампании.

И ещё. Читая сегодня откровения Лигачёва о брежневской команде, удивляешься неприязни и даже ненависти к некоторым политическим фигурам. А ведь это была одна идеологическая система. Разоблачая старую гвардию, новый кадровик партии невольно способствовал разочарованию населения не только в вождях, но и в коммунистической идеологии в целом. Повторялась, только с поправкой на другие обстоятельства, та же картина, что и при Хрущёве, который разогнал сталинские кадры.

Из итальянской газеты «Корьере делла сера»:

«Лигачёв был инициатором «великих чисток», призванных вовлечь в руководящие партийные органы новых руководителей, способных реально оценивать положение и знающих, как надо действовать».

Е. Лигачёв:

— Издавна в аппарате ЦК КПСС существовала так называемая инспектура — небольшое подразделение, своего рода «райский этаж», где отсиживались по «высочайшему дозволению» слабые работники, у которых ещё не вышли пенсионные сроки. При Андропове мы решительно и быстро избавились от таких людей, и я предложил набрать в группу инспекторов молодых, энергичных, перспективных руководителей, которые в будущем могли бы стать политическими лидерами.

Когда я изложил свой план Генеральному секретарю и попросил для этого девять ставок в штатном расписании, Юрий Владимирович поддержал безоговорочно. Потом добавил:

— Сколько надо ставок, столько и бери! Надо пятнадцать — дадим тебе пятнадцать ставок. Очень стоящее дело!

И действительно, дело оказалось стоящим. Мы установили, что будем на десять — двенадцать месяцев зачислять в инспектуру наиболее перспективных работников в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Сегодня, с дистанции времени, с полным правом можно сказать, что выбор наш оказался удачным. Чтобы подтвердить это, достаточно перечислить некоторых из тех, кто прошёл через инспектуру ЦК КПСС. Это В.А. Купцов, Е.С. Строев, Л.В. Шарин, К.С. Салыков, И.С. Болдырев, Ю.И. Литвинцев, С.М. Байжанов, И.И. Никулин, В.В. Григорьев, А.А. Ружицкий, Г.П. Харченко и многие другие. Все они, как говорится, мужики крепкие, в трудных политических условиях последних лет они заметно проявили себя.