Юрий Гальперин - Воздушный казак Вердена

• Название: Воздушный казак Вердена
• Автор: Юрий Гальперин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1990
• ISBN: 5-235-00997-5

Второе, дополненное издание книги о русских летчиках-добровольцах, героически сражавшихся во время первой мировой войны в небе Франции, о русских авиаторах первого поколения. В повести показана романтическая эпоха зарождения и становления авиации, рассказывается о первых русских «летунах», их товарищах и учителях. Автор книги — писатель Юрий Гальперин, в прошлом военный летчик, ветеран Великой Отечественной войны.

---

Приз этот я считал бы уместным и необходимым назвать именем гениального родоначальника русской авиации Н. Е. Жуковского.

Конечно, сумма эта незначительна, но мы считаем, что все… любящие русскую авиацию, а также те, кому дорога память нашего Великого Учителя, присоединятся к ней… Москва, 26 декабря 1921 года».

Хотелось узнать — состоялись ли эти соревнования, кто первым получил приз Жуковского? В авиационной литературе ничего не нашел. Звоню одному из старейших планеристов, летчику-испытателю и автору книг о том времени писателю Игорю Шелесту. И он впервые слышит об инициативе Славороссова:

— Вот это интересно!.. Вот ведь беда, нет подлинной истории отечественной авиации, куда это годится?! Хорошо, ты что-то нашел, я нашел, другие, а кто же все вместе соберет, архивы неведомые никому поднимет, документы?.. Историков целые институты…

— Верно, верно, тут наша общая боль, но скажи, соревнования планеристов состоялись?

— В двадцать втором году — нет, в начале следующего. Арцеулов был глазным закоперщиком. В Коктебеле летали.

— А приз Жуковского?

— И приза такого не было, никто о нем и не слышал. Другие — были. Обидно, про Славороссова никто и не вспомнил…

Тем и закончился наш разговор. Вернемся к беседе с генералом Пышновым. Я тогда спросил:

— Вы, начиная с института, все время в армии?

— Да, нас же всех зачислили, да не просто, а сам начальник Главвоздухофлота Акашев принимал, беседовал, когда в академию переходили.

— Акашев?

— Да, чему вы удивляетесь?

— А вы, Владимир Сергеевич, его биографию знаете?

— В общих чертах: участник Октябрьской революции, боевой, заслуженный летчик, весьма образованный человек… Что еще?

— Так он же учился и воевал во Франции вместе со Славороссовым, потом они у заводчика Лебедева служили в Петрограде.

— А-а, то-то он его тогда особо приветствовал, говорил о чем-то, я подумал, что просто как с известным авиатором, знаменитостью. Вот ведь Славороссов ничего мне не сказал, что с самим главкомом приятели, поскромничал…

Потом мы смотрели старые фотографии. Все слушатели академии носили по три кубика в петлице, кто раньше не был военным. Шинели «с разговорами» — поперечными планками, к выпуску летчикам защитные кители надели, ботинки с лакированными крагами…

— А вы не помните, какой дипломный проект был у Славороссова?

— Видите ли, мы все где-то уже сотрудничали и диплом чаще всего был приближен к этим занятиям. Славороссов разрабатывал тему воздушных линий Добролета.

— Вы и потом встречались со Славороссовым, бывали у него?

— Конечно, очень хороший был дом, гостеприимный. Люди приходили интересные…

Квартира в Козловском переулке была в те годы знакома многим: журналистам из «Гудка», где иногда сотрудничал Харитон Никанорович, корреспонденту «Юманите» и его друзьям-коминтерновцам, которые охотно посещали дом, где жизнерадостные хозяин и хозяйка свободно говорят по-французски, знают немецкий.

«Никогда мы не жили так интересно и весело, как в те годы, — вспоминает Татьяна Александровна Славороссова спустя более полувека в письмах из Пятигорска. — У Харитона Никаноровича был приятель Этьен Лакост, коммунист, эмигрировавший из Франции. Мы дважды в месяц собирали у нас друзей-политэмигрантов на вечера, назвав их «Вуа лякте» — «Млечный Путь». Читали стихи и прозу, пели «Марсельезу» под аккомпанемент Харитона. Итальянская супружеская пара играла на губной гармонике, потом все вместе хором пели «Стеньку Разина». Слова песни перевел на французский все тот же Этьен. Иногда бывала Анна Александровна Луначарская.

Часто приходил к нам поэт Василий Каменский, необычайно остроумный, веселый человек. Тогда они с мужем создавали нечто вроде прототипа современного джаза. На бамбуковую палку прикрепляли сигарную коробку, натягивали струну и играли, как на скрипке смычком, а итальянец на губной гармошке, еще звучало и пианино…

Каменский познакомил нас с Маяковским. Мы с Харитоном Никаноровичем часто бывали на диспутах в Политехническом. Жили мы тоже неподалеку от Владимира Владимировича, иногда встречались на Чистых прудах, потом на даче в Пушкине, где отдыхали. Несколько раз Харитон Никанорович был дома у Маяковского. К сожалению, исчезла книга поэта, которую подарил он Славороссову с трогательной надписью, как исчезли и множество других интереснейших фотографий, документов… У Харитона Никаноровича было очень много талантов: он все сам делал и мастерил в доме, увлекся радио и собрал изумительный для того времени приемник, на который все смотрели с удивлением…»

— Да, отец очень любил мастерить, — подтверждает Алексей Харитонович Славороссов, редактор одного из столичных технических журналов. — Вот уж точно золотые руки. Все умел. И на кухне любил возиться, даже куличи сам пек. А вот на меня сердился, что к рукоделию всякому равнодушен.

— Какой же ты парень, если ничего сделать своими руками не можешь, ну-ка давай помогай… Больше всего тратил денег на инструмент и радиодетали. До поздней ночи, бывало, сидит с наушниками, с какими только коротковолновиками не устанавливал связи… Увлекающийся, очень интересный человек был отец. Хоть и поругивал меня, но дружили, единственный сын…

В Академии имени Жуковского хранится копия диплома № 17 военного инженера-механика воздушного флота Славороссова.

После перечня изучавшихся дисциплин указано, что пройдены специальные курсы «экономики аэротранспорта, испытания самолетов, электро-и радиооборудования самолета и аэродромов». В процессе учебы им были разработаны проекты «самолета, авиационного двигателя, авиационного завода».

Весьма основательная подготовка!

Харитон Никанорович Славороссов из академии был направлен в Добролет, где продолжал заниматься изысканиями новых линий для гражданских самолетов. По пальцам тогда можно было пересчитать в стране все аэропорты и воздушные трассы. Многие люди, да что люди, города, районы, целые края еще никогда не видели аэроплана.

А Славороссов одержим проектом грандиозного группового перелета из Москвы до Пекина! Должны полететь самолеты главным образом советские и на отечественных моторах. Через Урал, Сибирь, горы Забайкалья, Монголию, зловещую пустыню Гоби, через хребты Укалгана — 6500 километров!

Мировая история авиации еще не знала такого колоссального группового перелета. Нет по всей трассе аэродромов, запасных площадок, линий связи. Нет? Подготовим!

Самолеты разных марок, с разными скоростями, каждому свой запас деталей, инструментов, не в одном, а в десятках мест.

— Это нереально! — возмущаются скептики. — Маниловщина!

— Сделаем! — коротко отвечает Славороссов. — Дайте срок.

И подготовили. В трудах неимоверных, в бедной, встающей на ноги из разрухи стране. Год 1925-й. С газетных полос не сходят имена героев-летчиков М. Громова, А. Волковойнова, А. Екатова, И. Полякова, П. Найденова, А. Томашевского. Долетели, прошли через все испытания!

Никто не знает имен инженеров, техников, механиков, без которых был бы невозможен этот успех. Полетел бы и Славороссов, если бы мог. Впрочем, летчик Томашевский — это тот самый матрос, которого нелегально выучил летать Славороссов в императорском аэроклубе. И сам он, человек, вложивший в подготовку и проведение перелета весь свой опыт пилота, механика, инженера, вдвойне в полете!

А через год участник этой эпопеи летчик Волковойнов выпустит книжку, где скажет: «Проект перелета был разработан одним из старейших русских летчиков, инженером X. Н. Славороссовым». Узнаем мы из этой же книжки, что Харитон Никанорович был к тому же «начальником земного обслуживания самого трудного — четвертого участка от Кяхты до Пекина».

Посмотрев на географическую карту, найдите этот отрезок пути, вспомните, каким транспортом и какой техникой располагали тогда, и вы поймете, чего все это стоило.

Годы заслонили собой многие события, уходят из жизни их участники и свидетели, не все документы попали в архивы, да и сами архивы испытали невосполнимые потери в минувшей войне. Вот почему так дорог и ценен каждый документ, попадающий в руки биографа Славороссова. Телефонный звонок.

— С вами говорит старый летчик-наблюдатель Смирнягин. Услышал о ваших поисках и хочу показать редкую фотографию Славороссова, если вам это интересно. Я служил с ним в Добролете.

— Конечно, конечно, большое спасибо…

И вот мы вдвоем с Евгением Павловичем рассматриваем необычный снимок: у развороченного, разбитого мотора старого самолета со сказочным названием «Конек-горбунок», первой советской учебной машины, стоят двое. Один, я узнал его сразу, Славороссов, а другой?

— Миша Водопьянов.

— Водопьянов?.. Тот самый?

— Именно он, Михаил Васильевич, Герой Советского Союза, высадивший на Северный полюс папанинскую четверку. Но начинал он в авиации с моториста, работал у Славороссова.