Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

• Название: Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
• Автор: Пелам Вудхаус
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43303-0

Молодой британский джентльмен решает вложить деньги в постановку пьесы, успех которой должен превзойти даже шедевры Голливуда…

Повеса и ловелас неожиданно оказывается в центре сенсационной истории с похищением и ограблением…

Замученный сварливой женушкой американский магнат пытается бежать в Англию – но его втягивают в водоворот интриг и шантажа…

У любого другого писателя такие сюжеты превратились бы в драмы, детективы и даже триллеры. Но если за дело берется Пелам Г. Вудхаус, значит, речь идет об искрометном, не знающем себе равных, юморе!

---

Уоддингтон опять обмяк, глаза у него потускнели. Философы уверяют, что ни один человек по-настоящему не познал себя, но Сигсби познал себя достаточно, чтобы понять: у него и в помине нет хладнокровия, необходимого для такого поступка. Кража ожерелий не для любителя. Заняться кражами в зрелом возрасте, без предварительной тренировки – немыслимо. Для достижения успеха тренаж требуется тщательный, упорный, с раннего детства. Начинать с бутылок молока или чемоданов на вокзале и потихоньку продвигаться по пути к вершинам. Короче, для столь тонкой операции необходим профессионал высокой квалификации. И тут, с горечью понял Сигсби, встает проблема, крайне осложняющая жизнь, даже, скажем, трагическая: где раздобыть специалиста, когда он вам позарез нужен? Все эти книжки вроде справочника по профессиям не включают самых важных мастеров, оказывающих помощь в кризисных ситуациях. Там есть нарезчики стекол – кому они нужны, даже если их и найдешь? Есть производители пивных дрожжей, лоскутных одеял… А человеку позарез требуется производитель отмычек и специалист по краже фальшивых жемчугов!

Уоддингтон застонал в полнейшем отчаянии. Да, странно устроена жизнь! Изо дня в день газеты вопят о преступности; изо дня в день тысячи удачливых мошенников удирают на машинах с тюками награбленного. И вот на тебе! Ему требуется один-разъединственный преступник, а он знать не знает, где же его отыскать.

В дверь несмело постучали.

– Войдите! – раздраженно крикнул Уоддингтон.

И, подняв глаза, увидел долговязого полисмена, топчущегося на пороге.

2

– Извините, сэр, если побеспокоил, – попятился полисмен. – Я к мистеру Бимишу. Конечно, надо было сначала договориться…

– Эй! Эй! Куда же вы?

Полисмен нерешительно застрял у дверей.

– Так если мистера Бимиша нет…

– Проходите, поболтаем. Присаживайтесь, дайте роздых ногам. Разрешите представиться. Уоддингтон.

– А я Гарроуэй, – любезно ответил офицер.

– Приятно познакомиться.

– И я, сэр, очень рад.

– Сигару не желаете?

– Спасибо, с удовольствием.

– Интересно, где же он их держит? – Поднялся, осматривая комнату, Сигсби. – А, вот они. Спичку?

– Благодарю. Спички у меня есть.

– Отлично.

Сигсби Уоддингтон снова уселся и ласково оглядел нового знакомца. Всего секунду назад он скорбел о том, что не ведает, где ему раздобыть вора, и что же? Посланцем Небес явился, можно сказать, ходячий справочник по этой части.

– Я люблю полисменов, – дружелюбно заметил Уоддингтон.

– Очень приятно слышать, сэр.

– И всегда любил. Что доказывает, какой я честный, ха-ха! Будь я мошенником, перепугался бы, наверное, до чертиков. Не стал бы сидеть да разговаривать с вами. – Уоддингтон пыхнул сигарой. – Наверное, полным-полно преступников встречаете? Э?

– К несчастью, да, – вздохнув, подтвердил Гарроуэй. – Буквально на каждом шагу. Только вчера вечером сижу себе, подыскиваю подходящее прилагательное, а меня срочно вызывают – надо арестовать какую-то сомнительную личность, изготавливающую самогон. Она, то есть он врезал мне по подбородку, и все мое вдохновение улетучилось.

– Да, плачевный случай, – посочувствовал Уоддингтон. – Но я-то говорю о настоящих преступниках, которые пробираются в дома и крадут жемчужные ожерелья. Таких вам доводилось встречать?

– Сколько хочешь! Выполняя свой долг, полисмен вынужден, помимо собственной воли, сталкиваться с сомнительными личностями. Может, моя профессия оказала влияние, но у меня острая неприязнь к ворам.

– Однако, не будь воров, не было бы и полисменов!

– И то правда, сэр.

– Спрос и предложение.

– Да, именно.

– Меня, – Уоддингтон выпустил облако дыма, – интересуют преступники. Хотелось бы познакомиться с экземпляром-другим.

– Заверяю вас, знакомство вряд ли покажется вам приятным, – покачал головой офицер. – Пренеприятные, невежественные личности, абсолютно не желающие развивать душу. Исключение я делаю, однако, для Муллета. Вот он человек как будто неплохой. С таким можно бы встречаться почаще.

– Муллет? А кто это?

– Бывший заключенный, сэр. Работает у мистера Финча в квартире наверху.

– Не может быть! Бывший заключенный, и работает у мистера Финча? На чем же он специализировался?

– Кражи в домах, сэр. Насколько я понимаю, теперь он перевоспитался и стал достойным членом общества.

– Но грабителем был?

– Да, сэр.

– Тэк, тэк-с!

Наступило молчание. Офицер Гарроуэй, старавшийся вспомнить подходящий синоним (он слагал стихи), рассеянно уставился в потолок. Уоддингтон энергично жевал сигару.

– Тэк, тэк-с! – повторил он. – Сэр!

Полисмен вздрогнул и очнулся.

– Предположим, – начал Уоддингтон, – предположим, так, для разговора, что какой-нибудь безнравственный человек пожелал бы, чтобы преступник выполнил для него грязную работенку. Ему придется платить?

– Несомненно, сэр. Эти люди крайне корыстны.

– А сколько?

– Думаю, сотню-другую долларов. Зависит от объема предполагаемого преступления.

– Сотню-другую?

– Да. Долларов двести, а то и триста.

Снова наступило молчание. Офицер Гарроуэй возобновил обзор потолка. Ему требовалось слово, характеризующее улицы Нью-Йорка. «Мерзкие» и «гнусные» он уже использовал во второй строфе… О! «Бесстыдные» – вот оно, в самую точку! Он обкатывал словечко на языке, когда до него вдруг дошло, что новый знакомый вновь обращается к нему.

Глаза Уоддингтона зажглись особым блеском. Подавшись вперед, он постучал Гарроуэя по колонке.

– Тэк, тэк-с! Мне нравится ваше лицо, любезный Ларраби.

– Простите, я Гарроуэй.

– Не важно. Мне нравится ваше лицо. Тэк, тэк-с! А не хотите ли вы огрести кучу денег?

– Неплохо бы, сэр.

– Могу признаться вам, вы сразу пришлись мне по душе! И я сделаю для вас то, чего не сделал бы для других. Слыхали про кинокомпанию «Лучшие фильмы»? В Голливуде, штат Калифорния?

– Нет, сэр.

– Поразительно! – чуть не ликуя, воскликнул Уоддингтон. – Ну никто про нее не слыхал! Да, она, конечно, не из тех затрепанных, что у всех уже в зубах навязли. Компания новехонькая. И знаете, что я сейчас сделаю? Продам вам пакет акций, буквально по номиналу. Для вас было бы оскорбительно, отдай я вам их даром. Да я и так, считай, даром отдаю. Вот этот пакет акций стоит тысячи и тысячи долларов, а вы получите его всего за триста. У вас есть триста долларов? – обеспокоенно осведомился Уоддингтон.

– Да, сэр. Такая сумма у меня найдется, но…

Уоддингтон помахал сигарой.

– Никаких «но»! Знаю, что вы пытаетесь сказать! Что я граблю самого себя. Да, граблю, ну и что с того? Что такое для меня деньги? Я рассуждаю так: когда человек уже нажил себе состояние, если ему хватает на семью, самое малое, что он может сделать как истинный гуманист, – отдать лишек людям. Вы наверняка нуждаетесь в деньгах, как и прочие?

– Конечно, сэр.

– Так вот вам! – И Уоддингтон помахал пачкой акций. – Вот на этом вы и сделаете деньги! Уж поверьте мне: после изобретения Маркони кинокомпания – самое выгодное вложение!

Офицер Гарроуэй, взяв акции, задумчиво их перебрал.

– Да, напечатаны красиво…

– А как же! Какие знаки на обороте! А печати! Бросьте-ка взгляд на подписи! Да их миллион! Кое-что все это да значит! Что такое кино, вы знаете. Индустрия похлеще мясной! А «Лучшие фильмы» – величайшая кинокомпания. Она не то, что другие! Во-первых, не транжирит деньги на дивиденды.

– Нет?

– Что вы, сэр! Не выбрасывает попусту ни цента.

– Все деньги там?

– Да, все там. Мало того, она не выпустила ни одного фильма.

– Все там?

– До единого цента! Лежат себе на полках, полеживают. А возьмем сверхрасходы – то, что разоряет другие компании. Громадные павильоны… дорогие режиссеры… высокооплачиваемые звезды…

– А у них – все там?

– Нет, сэр. В том-то и соль! Не там. Эти «Фильмы» не нанимают всяких там Гриффитов или Глорий Свенсон, съедающих их капиталы. У компании даже и студии нет…

– Даже студии?

– Нет, сэр. Ничего. Только компания. Говорю же вам, прибыльное дельце!

Добрые голубые глаза Гарроуэя расширились.

– Такой шанс, сэр, выпадает раз в жизни!

– Раз в десять жизней! – поправил Уоддингтон.

– А ведь так и завоевывают мир, ухватив за хвост шанс! Что такое Биг-Бен, если разобраться? Простые часы, разглядевшие свой шанс и вцепившиеся в него! – Уоддингтон приостановился. Лоб у него заиграл морщинками. Выхватив пачку акций из рук собеседника, он положил их в карман. – Нет! Не могу! Все-таки не могу их продать!

– Сэр!

– Нет! Слишком велик куш!

– Но, мистер Уоддингтон…

Сигсби X. Уоддингтон словно очнулся от транса. Встряхнувшись, он уставился на полисмена, будто спрашивая: «Где это я?» – и издал глубокий, скорбный вздох.

– Да, деньги – бесовское искушение, – заметил он. – Как подрывают они все принципы, все добрые намерения! Вот и меня искусила жадность, или, если хотите, алчность. Ведь у меня в банке миллионы – и что же? Я чуть не воспротивился великодушному порыву! Кошмар! – Он выхватил из кармана пачку и перебросил полисмену. – Вот, держите! И скорее, пока я опять не поддался слабости! Быстро давайте мне триста долларов, и я бегу…