Глеб Елисеев - Лавкрафт

• Название: Лавкрафт
• Автор: Глеб Елисеев
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9533-5141-6

О Говарде Филлипсе Лавкрафте, одном из величайших писателей не только США, но и всей мировой литературы XX века, напридумано столько странных сплетен, что просто диву даешься. Например, утверждают, что он ненавидел людей, предпочитая им кошек, и не общался ни с кем, выходя из дому лишь на ночные прогулки. И это про человека, у которого к концу жизни одних «друзей по переписке» было более девяноста! А еще присутствует обязательная байка о ненависти и отвращении к женщинам — про человека, который в течение ряда лет был вполне счастливо женат и развелся не по своему желанию, а по просьбе супруги. Про человека, у которого было множество друзей-женщин, в которого влюблялись, которого почти боготворили, но который всю жизнь хранил верность только одной — своей единственной жене и возлюбленной. И, наконец, вершина всех сплетен и мифов — история о «великом посвященном», члене масонских и оккультных орденов, проповедовавшем в своих сочинениях «великия и сокровенныя тайны». Миф о Лавкрафте почти ни в чем не совпадает с его реальной жизнью. И все-таки он продолжает жить и здравствовать. Эта книга не претендует на победу над мифом. Он в одиночку создал целую мифологию.

И сам стал мифом.

---

Формально этот рассказ можно отнести к текстам про Глубоководных, число которых столь увеличит О. Дерлет в своих «дописках» за Лавкрафта. Но явление загадочного существа из океана выглядит настолько невнятным, что относительно его сущности можно выдвигать любые гипотезы и предположения. Да и в отличие от «Тени над Инсмутом» океанские монстры не играют значительной роли в тексте. Самое важное в истории — создание атмосферы саспенса и ожидания, успешных намеков на нечто сверхъестественное и ужасающее. Лавкрафт в очередной раз показал, что остается неподражаемым мастером нагнетания чувства страха без непосредственной демонстрации его источника.

Рассказ был издан в 1936 г. в любительском журнале «Калифорниэн» уже упоминавшегося X. Брэдофски.

Однако ставшая уже хронической проблема с деньгами заставила Лавкрафта вновь обратиться к литературным обработкам мало интересных ему текстов. Заказ пришел от Э. Реншоу, старой знакомой фантаста, в свое время также занимавшейся любительской журналистикой. Она возглавляла «Школу речи» в Вашингтоне и захотела, чтобы ее приятель обработал образовательную брошюру «Культурная речь». Работа над довольно беспомощным текстом потребовала больше усилий, чем предполагал сам Лавкрафт, и была завершена лишь к октябрю 1936 г. При этом за все про все он получил только сто долларов.

Даже в последние годы жизни число корреспондентов Лавкрафта продолжало увеличиваться. В 1936 г. их круг опять пополнился, и в числе его новых адресатов можно найти имена, громко прозвучавшие в последующей истории американской НФ.

Среди тех, кто хорошо известен отечественному читателю, в первую очередь необходимо отметить Генри Каттнера. Переписываться с Лавкрафтом он стал в начале 1936 г. Популярный автор научной фантастики 40—50-х гг. XX в., Каттнер начинал как создатель «рассказов ужасов». Впрочем, первый и наиболее известный из таких его текстов — «Кладбищенские крысы», повествующий о монстрах, напавших на смотрителя кладбища, и по тематике, и по стилю далек от лавкрафтовских сочинений. Зато в более поздних рассказах, в том числе и написанных после смерти старшего друга, вроде «Тени на стене», «Семени Дагона» или «Гидры», явно присутствует влияние и лавкрафтианской мифологии, и стиля фантаста из Провиденса.

Знакомство с Лавкрафтом сыграло судьбоносную роль в жизни Каттнера, хотя и совершенно неожиданным образом. Однажды старший друг по переписке попросил молодого писателя передать несколько фотографий Марбльхеда и Салема, присланных ему раньше, К. Мур. Так Каттнер почти случайно познакомился со своей будущей женой. Их супружеский дуэт вошел в число самых заметных фантастов «золотого века». Мур и Каттнер совместно написали такие известные романы и рассказы, как «Ярость», «Темный мир», «Механическое эго», или цикл о Хогбенах, по праву считающиеся классикой американской НФ.

Еще одним будущим титаном фантастической литературы, завязавшим переписку с Лавкрафтом в подростковом возрасте, оказался Джеймс Блиш (в эти годы он жил в Нью-Джерси). Их общение длилось недолго, и непосредственного продолжения лавкрафтианских тем и сюжетов в творчестве Блиша, тяготевшего к более строгой сайнс фикшн, найти нельзя. Однако в стиле и атмосфере отдельных эпизодов его книг, вроде финального момента романа «Черная Пасха», проскальзывает нечто неуловимое, роднящее их с наследием мастера кошмаров из Провиденса.

В том же 1936 г. Лавкрафт познакомился (как и обычно, по переписке) с автором, ухитрившимся оставить заметный след во всех трех главных направлениях фантастики — ив НФ, и в фэнтези, и в хорроре. Речь идет о Фрице Лейбере, связавшемся со старшим коллегой через «Уиерд Тейлс». Его общение с Лавкрафтом не ограничилось только обменом дружескими посланиями — в декабре 1936 г. Лейбер прислал ему свои стихи и повесть «Гамбит адепта». Этот текст стал первым шагом, с которого началось победное шествие по книжным страницам двух лейберовских героев — Фафхрда и Серого Мышелова. Шествие, не прекращавшееся до 1988 г.

Конечно, влияние Р. Говарда и его бессмертного Конана-варвара на этот фэнтезийный цикл Лейбера более заметно. (Вплоть до того, что оба героя — тоже воры, как и Конан в начале его жизни, а Фафхрд по происхождению — варвар из северного региона Стылые Пустоши.) Лавкрафтианское воздействие тоньше и касается, как и в случае с Блишем, скорее атмосферы, нежели прямых заимствований. Причем именно на таком, неявственном влиянии настаивал и сам Лавкрафт, попросивший вычеркнуть из первого варианта повести все ссылки на «ктулхианскую мифологию». (К этому моменту он осознал, насколько некогда занимательная литературная игра превратилась в изготовление шаблонов и затверженных сюжетных ходов. И попытался отвлечь от этого очередного молодого писателя. К счастью, в случае с Лейбером ему это удалось.)

Реальность «Саги о Фафхрде и Сером Мышелове» нередко выглядит так, будто героев Говарда насильно затолкали в мир ранних, «околодансенианских» рассказов Лавкрафта. Но при этом оба жулика здесь прекрасно обустроились. Храня верность не букве, а духу, Лейбер сумел создать воображаемый мир, где за внешним фасадом скрываются неизмеримые и непонятные силы, равнодушные, а то и прямо враждебные человеку. Такой взгляд на Вселенную всегда был близок Лавкрафту. И разумеется, есть нечто неуловимо лавкрафтианское в облике и поведении двух колдунов, периодически раздающих задания Фафхрду и его другу — Нингобля Семиокого и Шильбы Безглазого.

До конца жизни Ф. Лейбер тепло вспоминал о короткой (всего полугодовой) переписке с Лавкрафтом. Позднее он стал одним из самых именитых авторов в истории американской НФ, рекордсменом в получении жанровых премий — ему было присуждено шесть премий «Хьюго» и четыре — «Небьюла». Классикой научной фантастики стали его романы «Собирайся, тьма» и «Скиталец», а упомянутая сага о Фафхрде и Сером Мышелове — классическим образцом того американского фэнтези, основы которого заложил Р. Говард. Вклад Лейбера в хоррор кажется менее значительным, но и здесь он сумел создать текст, оказавшийся безусловной классикой направления, — роман «Богородица тьмы». Это произведение тоже выглядит очень лавкрафтианским. И опять-таки не из-за непосредственного заимствования имен, мифов или вымышленных книг, а по умению сгустить в тексте атмосферу почти непереносимого ужаса.

Еще один корреспондент Лавкрафта, завязавший с ним переписку в 1936 г., стал выдающейся фигурой в своем роде, хотя и не в области литературы. Пятнадцатилетний Уиллис Кларк Коновер-младший из Мэриленда задумал издавать любительский журнал «Сайнс-Фэнтези Корреспондент». Нисколько не смущаясь, он пригласил участвовать в своем издании не только приятелей-графоманов, но и вполне профессиональных авторов, вроде Лавкрафта и О. Дерлета. К чести Лавкрафта, в очередной раз нужно сказать, что он не проигнорировал настырного мальчишку, а ответил ему вполне радушным письмом.

У. Коновер не превратился в знаменитого фантаста, он получил известность как джазовый продюсер и радиоведущий. Причем именно в последнем амплуа его лучше всего знали жители нашей страны и других стран Восточной Европы. Ведь Коновер больше сорока лет вел передачи о джазе на «Голосе Америке». Если не считать новостных программ, то среди всего репертуара радиостанции они пользовались наибольшей популярностью у слушателей за «железным занавесом».

О своей короткой дружбе с Аавкрафтом Коновер оставил интересную книгу воспоминаний.

В целом же к концу жизни число корреспондентов фантаста из Провиденса выросло до почти невероятной цифры — девяносто семь адресатов. Переписка съедала кучу времени и сил, и все же Лавкрафт не отказывался от нее, подчеркивая, что не хочет прослыть ни грубым, ни чванливым.

На день рождения 1936 г. он получил от двух приятелей по переписке отличный подарок — Д. Уоллхейм и У. Шеперд, издававшие фэнзин «Фантаграф», напечатали и прислали в Провиденс тридцатый сонет «Истоки» из «Грибов с Юггота», оформленный в виде № 1 журнала «Лавкрафтер». Этот дружеский сюрприз и развеселил, и порадовал писателя. А осенью 1936 г., в другом любительском журнале Уоллхейма и Шеперда — «Фэнсифул Тейлс оф Тайм энд Спэйс» — был издан его рассказ «Безымянный город» (к сожалению, с чудовищным количеством опечаток).

Столь же обильное число опечаток сопровождало и выпуск первой (и единственной) полноценной книги Лавкрафта, которая все же вышла при его жизни. В начале 1936 г. У. Кроуфорд сумел оплатить набор и печатание «Тени над Инсмутом» в типографии газеты «Сэкстон Геральд» в его родном городке Эверетт (штат Пенсильвания). Иллюстрации для книги создал художник Ф. Утпэйтэль. Эти мрачноватые и пугающие гравюры привели Лавкрафта в восторг.

Куда меньший энтузиазм вызвал у него окончательный вариант «Тени над Инсмутом» — количество опечаток и типографских ошибок было столь велико, что в экземплярах для друзей Лавкрафт вынужден был исправлять их от руки. Книга продавалась по одному доллару за штуку, но расходилась плохо. И хотя было напечатано всего четыреста экземпляров, Кроуфорд приказал переплести и пустить в продажу лишь двести. Остальные копии вскоре были отправлены на переработку в качестве макулатуры.