Леон Пиллар - Реквием линкору «Тирпиц»

• Название: Реквием линкору «Тирпиц»
• Автор: Леон Пиллар
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06211-4

Эта книга была написана Леоном Пилларом, когда после окончания Второй мировой войны прошло немногим больше двадцати лет. Были живы еще многие из участников описанных здесь событий. Автор не только воспользовался материалами и официальными документами, хранящимися в архивах исторического отдела Британского адмиралтейства, но и побывал в разных уголках Европы — и в Лондоне, и в Осло, и в Гамбурге, и в Киле, и в Тронхейме, и в Тромсё. Ему удалось лично встретиться и побеседовать со многими английскими и немецкими моряками и летчиками, с деятелями норвежского Сопротивления, с вдовами многих людей, погибших в те кровавые годы. История о том, как английские подводные лодки-малютки пытались потопить гигантский немецкий линкор «Тирпиц» и почти достигли намеченной цели, наверняка никого не сможет оставить равнодушным.

---

Гросс-адмирал молчал. Смысла возражать не было. Человек, сидевший напротив него, ничего не понимал в вопросах войны на море, и многие его представления были не более чем фантазией. В действительности все — туманы, штормы, хорошо вооруженный и упорный противник — было иначе.

Гитлер продолжил свой монолог:

— В этой войне Норвегия была и продолжает оставаться основным звеном. Именно там будет решаться ее исход. Союзники еще не отказались от плана высадки своих войск в Норвегии… На Швецию положиться нельзя… Следует иметь в виду, что полярная ночь будет благоприятствовать попытке высадки союзников… На этот случай мне хотелось бы иметь «Тирпиц» в резерве… Крупные корабли будут отныне выходить в море только по моему приказу. Во всяком случае, решение будет зависеть от меня.

Гросс-адмирал продолжал молчать. У него и прежде возникали сомнения насчет гениальности фюрера, сомнения, которые он тут же отбрасывал. Теперь же ему было абсолютно ясно, что он сидел напротив человека, одержимого навязчивой идеей, человека, взглянувшего впервые в пропасть, охваченного страхом, в появлении которого не сознавался даже самому себе, и принимающего безумные решения. Что можно ему ответить?

Было бесполезно приводить какие-либо аргументы, даже базирующиеся на опыте и фактах. Пока Гитлер не принял окончательного решения в отношении «Тирпица» и других крупных кораблей, можно было выжидать. Но вот он отдал не укладывающееся в голове распоряжение: «Крупные корабли будут отныне выходить в море только по моему приказу». Это же просто безумие!

Несмотря на быстроту передачи информации, как Гитлер в Берхтесгадене или в Восточной Пруссии узнает о том, что, например, флот метрополии англичан вышел в море или что один из британских линейных кораблей подошел к норвежскому побережью слишком близко, чтобы отдать приказ о выходе в море «Тирпица»?

Гросс-адмирал Рёдер откланялся. Горькие мысли овладевали им, когда он спускался к Берхтесгадену. С одной стороны, военно-морской флот должен был одерживать победы, с другой же, не имел права идти на риск. И он решил проигнорировать указание Гитлера о том, что крупные корабли должны выходить в море только по его личному распоряжению. Он отдаст лишь приказ, чтобы ни один корабль не отваживался вступать в сражение с равным по силе, а тем более превосходящим противником. Если же сложится такая обстановка, корабли должны будут отходить, избегая столкновения, и возвращаться на базу. «Тирпиц», как и прежде, должен связывать флот противника одним только своим присутствием в северном регионе. Втайне же гросс-адмирал надеялся на достижение успеха в ближайшем будущем, что привело бы к изменению ситуации.

1 января 1943 года.

— Кейтель!

— Да, мой фюрер.

Генерал-фельдмаршал встал навытяжку. Он видел, что фюрером вот-вот овладеет приступ ярости. Ему было ясно, что в подобных случаях надо было гнуть спину и время от времени вставлять словечки «Так точно!» или «Слушаюсь!».

Утром, когда он поздравлял Гитлера с Новым годом, тот был в прекрасном настроении. За последние два дня он получил бесчисленное количество телеграмм, лежавших ворохами на большом столе, за которым обычно проводились совещания, рядом с букетами цветов, умело расставленных Евой Браун.[49]

Гитлер молча расхаживал по кабинету взад и вперед, заложив руки за спину. Вдруг он разразился гневной тирадой:

— Из передачи британского радио я узнал о вчерашнем морском сражении! Мои крупные корабли вышли в море, но опять потерпели поражение! Би-би-си трубит об этом на весь мир. Если бы англичане не проболтались бы об этом, я ничего не знал бы о выходе кораблей в море, а я бы этого, конечно, не разрешил. Англичане сообщают, что вывели из строя «Хиппер» и потопили эсминец, имея в своем распоряжении всего два легких крейсера. Я же об этом ничего не знаю, абсолютно ничего. Об этом поражении мне не доложили, умолчав о случившемся, как умалчивают обо всем, что идет не так, как должно бы. Притащите сюда Рёдера. Я хочу видеть гросс-адмирала. Я скажу ему все, что думаю о его «Тирпице», его «Шарнхорсте» и обо всем этом железном хламе.

Примерно через час Гитлер успокоился и, казалось, забыл о военно-морском флоте. Он встречал близких друзей, но тем не менее какая-то тень омрачала в Бергхофе новогодний прием. Все задавались вопросом, что могло произойти в Ледовитом океане? Подробности стали известны только на следующий день.

31 декабря тяжелые крейсера «Хиппер» (флагманский корабль вице-адмирала Кумметца) и «Лютцов» с эскортом из шести эсминцев вышли в море на перехват союзного конвоя ЙВ-51, шедшего в Мурманск. Охранение конвоя было слабым, и он, по сути дела, был обречен. Капитан первого ранга Шербрук, проявив большое мужество, поставил свой «Онслоу» между «Хиппером» и судами конвоя, открыл с расстояния в 8000 метров огонь и вызвал на помощь эсминцы сопровождения. Корабли «Обедиент» и «Обдюрат» открыли огонь по немецким эсминцам. В 10 часов 6 минут утра снаряд попал «Хипперу» в машинное отделение, из-за чего его скорость упала до 17–18 узлов. Но и «Онслоу» получил тяжелые повреждения. В 10 часов 20 минут у него была сорвана дымовая труба, зависшая над бортом корабля. Радарная установка была разбита, в корпусе зияли пробоины, носовые орудия уничтожены… Шербрук, потерявший глаз, продолжал с залитым кровью лицом оставаться на капитанском мостике и отдавал приказы.

Находившийся неподалеку от «Онслоу» «Ахатес» также сильно пострадал от огня «Хиппера», командир его был убит. Положение англичан стало безнадежным. «Хиппер», несмотря на повреждения, оставался грозным противником, «Лютцов» и эсминцы подошли к конвою на дистанцию открытия огня. Несколькими орудийными залпами и пуском торпед были сразу же потоплены четырнадцать торговых судов.

В 11 часов 33 минуты вице-адмирал Кумметц увидел на горизонте дымы, которые принял за подходивший к месту боя флот метрополии, а два корабля, сразу же открывшие огонь, за его передовой отряд. В соответствии с полученным распоряжением не ввязываться в сражение с превосходящими силами противника он прекратил бой и повернул назад.

Из сообщения Би-би-си, прославлявшего героизм командиров «Онслоу» и «Ахатеса», следовало, что так называемый флот метрополии состоял всего из двух крейсеров — «Шеффилда» и «Ямайки», шедших под командованием адмирала Бернетта.

Офицеры и матросы «Тирпица» ощутили всю тяжесть войны. По возвращении в Фаэттен-фьорд он сменил место стоянки и встал на якорь в Лоо-фьорде, где вражеской авиации было труднее обнаружить его. Увольнения на берег происходили теперь реже, так как Тронхейм был уже далеко. Но они и без того устали от этого города, в котором знали чуть ли не каждый закоулок. С родины приходили письма с подробными рассказами о бомбардировках городов с пожарами, вызывавшимися фосфорными бомбами, и большим числом погибших. Гамбуржцы обменивались новостями: большие разрушения в Альтоне и Вандбеке…

Известия с Восточного фронта нисколько не радовали. В Сталинграде были окружены десятки дивизий, и по всей Германии начались разговоры, что «Сталинград стал кладбищем немецкой молодежи».

Предстоявшие новогодние праздники — выпал снег, и можно было опять становиться на лыжи — немного отвлекли команду от трагических событий.

На палубе «Тирпица». была установлена рождественская елка, выглядевшая под снегом сказочно. 31 декабря офицеры поснимали форменную одежду и облачились в черные блузы, надев на головы бумажные шапочки. В таком виде они появились в кают-компании, превращенной в зал «судебного заседания». Один из унтер-офицеров привел «подсудимых», которым предъявлялись самые различные обвинения. Наряду с судейской коллегией был представлен и защитник. Приговоры были строгими: проскакать на одной ноге по верхней палубе, выпить два литра пива за десять минут и выставить судьям по кружке пива.

На судопроизводстве присутствовал «лично фюрер». Капитан второго ранга Роберт Вебер приклеил себе усы и начесал на лоб челку. На рукаве у него была повязка со свастикой. Хотя среди офицеров присутствовал убежденный национал-социалист, старший врач запаса Хаман, он промолчал, и об оскорблении «его величества» никто не сказал ни слова.

Каждый член команды получил по бутылке красного вина, коробку со сладостями, табак, кекс и книгу. Даже погода была великолепной. Суровая северная зима как бы расслабилась. Над фьордом стояло бледное солнце, освещая горы, заснеженные берега и чужеземный линейный корабль.

Пополудни был вывешен специальный номер стенгазеты «Прожектор» и дано объявление, что вечером к команде обратится капитан. Ужин прошел как обычно: офицеры и матросы ели вместе привычную пищу. Все выпили, раздавались смех и пение. В полночь по динамику было объявлено о выступлении командира корабля, который начал словами: