Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.2 Иван Иванович

• Название: Собрание сочинений. Т.2 Иван Иванович
• Автор: Антонина Коптяева
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1973

«Иван Иванович» — первая книга трилогии о докторе Аржанове — посвящена деятельности хирурга-новатора на Севере в предвоенные годы.

---

— Кто это «мы»? — спросил Скоробогатов.

— Я, Сергутов, глазной врач Широков, наш невропатолог и Хижняк как председатель месткома. К вашему сведению могу сообщить: у нас есть немало людей, которых мы вылечили.

В этот же вечер Иван Иванович перелистал последние журналы по вопросам нейрохирургии и перечитал, пересмотрел статьи об отеке мозга. Он с пристрастием проверял еще раз, все ли было сделано им сегодня для спасения больной, припомнил свою практику в нейрохирургической клинике в Москве, тему кандидатской диссертации, над которой тогда работал, представил, что в таком случае предпринял бы сам Николай Нилович Бурденко.

Да, это Бурденко сказал однажды: «Тот, кто научится бороться с отеком мозга, будет королем нейрохирургии». Действительно, важнейшая проблема! Но в свое время и остановка кровотечения была неразрешимой задачей, над которой долго напрасно бились хирурги. А проблема наркоза! А борьба с заражением ран, открытие микробов и асептики!

В конце концов, так и не найдя душевного облегчения, Иван Иванович пришел к выводу: он действовал правильно, виновата проклятая, глупая случайность. Да не одна! Если бы Гусев не рванул кровеносный сосуд, если бы не погас свет…

— Может, правда тебе не надо заниматься здесь нейрохирургией? — сказала Ольга, тоже расстроенная.

Иван Иванович, ходивший по комнате большими шагами, остановился, точно налетел на неожиданное препятствие, и с минуту грозно смотрел на притихшую Ольгу.

— Ты еще! Ты-то что понимаешь в этом деле! — промолвил он со сдержанным гневом. — Вы уж с Павой Романовной занимайтесь своими пустяками и не лезьте, куда не следует.

— Разве я занимаюсь только пустяками? — сказала Ольга, с трудом сдерживаясь от слез.

— А чем же? Кастрюльками да сковородками… Тоже деятельность!

Тут уж Ольга не могла вытерпеть и заплакала. Слезы, хлынувшие из ее глаз, сразу погасили неожиданную злую вспышку Ивана Ивановича.

Он растерялся, ему стало стыдно.

— Милая моя! Прости, пожалуйста! Я совсем не думаю о тебе плохо. Тяжело мне и больно очень, а тут ты попадаешь под горячую руку!

Воспоминание об этом все время угнетало Ольгу.

«Пнул, как собаку… — думала она, выходя из дома Пряхиных. — И правда, что я такое по сравнению с ним!»

День выдался светлый, но облачный и ветреный. Разорванные тени облаков быстро бежали по дороге, но глыбам камней, среди которых качались пучки высокой травы. Свернув на косогор, чтобы прямиком пройти к руднику, Тавров неожиданно увидел Ольгу. Она стояла вполоборота к нему и, придерживая парусивший на ветру подол платья и разлетавшиеся волосы, смотрела вдаль на дома поселка, на долину, заново открытую ею с этой стороны.

Заслышав шум шагов, она медленно повернула голову. Ничто не изменилось в ее лице, когда она увидела Таврова.

— Сколько баллов сегодня? — пошутил он.

— На воле около четырех… На душе буря.

— Что случилось?

— Да ничего особенного! — сказала Ольга уже с усмешкой. — Буря в стакане воды. Нет, в самом деле ничего, — продолжала она, присаживаясь на камень, но опущенный взгляд ее с минуту оставался задумчиво-неподвижным.

Тавров ожидал терпеливо.

— Садитесь! — пригласила она, точно впервые заметила его. — Садитесь же! Представьте: вы у меня в гостях. Нет, я у вас в гостях: эти горы — ваши владения. Свои, с той стороны, где больница, я уже облазила. Мне здесь нравится, не зря меня тянуло сюда. Особенно хорошо идти по нагорному хребту, между небом и землей, и сознавать, что ты молод, здоров и можешь без усилия брать любые подъемы. Идешь и дышишь всей грудью, но иногда вдруг станет тревожно…

— Медведь померещится в кустах, — тихонько подсказал Тавров.

— Да, я уже пуганая! Раза два, правда, померещилось, а однажды — настоящий медведь. Счастье, что увидела его издалека и у него не было настроения бежать за мной вдогонку. Но не это отравляет мои походы.

— А что же?

Ольга помолчала, преодолевая какое-то сомнение или недоверие.

— Плохо, когда приходит мысль… о незаслуженности отдыха.

— Почему вы так думаете? Ведь вы скоро сдадите диплом на повариху!

Казалось, вся кровь бросилась в лицо Ольги, ресницы ее задрожали, и она отвернулась. Но Тавров даже не подозревал, как больно могла задеть ее сейчас его добродушная ирония.

— Кастрюльками да сковородками занимаются не от хорошей жизни, — сказала Ольга с таким видом, словно обращалась к кому-то третьему, стоявшему между ними. — Если бы вы знали, как я жалею, что у меня нет ничего настоящего! Теперь особенно поняла значение своей ошибки в прошлом. Могла стать врачом, геологом, механиком, кем угодно и осталась ничем.

— Все звучит так, будто ваша жизнь уже кончена! Но можно еще столько сделать, если захотите. Вы любите ходить, поездки вас тоже не пугают, умеете наблюдать и разбираться в событиях. Сколько раз вы смущали меня своими фантазиями, и я думал: чего вам не хватает? Бродит скрытая душевная сила, беспокоит, не дает почить на лаврах всеми уважаемой хозяйки дома. И вот вы мечетесь, ничего не доводя до конца, тратя массу времени и не испытав ни разу радость самостоятельного труда. Почему бы вам не сделаться газетным работником? Для начала попробуйте писать маленькие заметки.

— Стать рабкором? — спросила Ольга недоверчиво и настороженно.

— Ох, какая вы! — воскликнул Тавров, которому вопрос ее показался пренебрежительным. — Вы хотели бы сразу сделаться писателем?

— Даже не думала. Когда я приехала сюда и увидела, что здесь творится, какая природа особенная, у меня, правда, промелькнула мысль… Мне стало обидно: почему никто не описал этого? Но чтобы мне самой… Нет, представить себе не могу!

— Ведь я не советую вам написать целую книгу, — сказал Тавров серьезно. — Но стать хорошим рабкором вы сможете, если захотите. Это большое дело: газета служит миллионам людей. Занимайтесь изучением английского языка, преподавайте его в кружке, но пишите в газету. У вас будет и живая связь с действительностью, и целеустремленное занятие.

— Смешной вы, право! — сказала Ольга, но лицо ее осталось хмурым.

— Почему смешной? Хотя я догадываюсь, что вас смущает. Вдруг выйдет плохо, узнают… Напишите не для здешней районной, а для областной газеты. Для начала не под своей фамилией. Хотите, тему дам для заметки? Когда я был в Укамчане, мне пришлось разговаривать с редактором. В области интересуются сейчас новыми методами работы горняков. Напишите им о наших бурильщиках.

— Я совсем не знаю, как они работают!

— Пойдемте со мной на рудник к Логунову, он ждет меня сегодня. У нас с ним свои разговоры будут, а вы скажете, что зашли по пути, полюбопытствовать.

30

Логунова в рудничной конторе они уже не застали. Напрасно прождав Таврова битый час, по выражению сменного мастера, Платон ушел на правый фланг рудника.

— У нас там заложена вспомогательная выработка для вентиляции и выхода на поверхность, — говорил Таврову мастер, густобровый, чернобородый, немолодой с виду человек. Мы хотим предложить сбойку той выработки с центральной, чтобы потом начать подачу руды через один ствол. Вот об этом и пойдет разговор у вас Платоном Артемовичем. Так как мы поставщики руды для вашей фабрики, то надо иметь договоренность, сколько мы можем дать, сколько вы осилите.

— Правильно! — подтвердил Тавров. — Не отрабатывать же две фланговые шахты на одном рудном теле. А какая предполагается проходка до сбойки?

— По пятьсот метров…

Сменного мастера звали Петр Мартемьянов. Он был и парторгом рудника. За большую бороду молодые рабочие называли его «дедушкой». Мартемьянов не возражал против почтительного, но не очень приятного обращения, — дедушка так дедушка! Хотя хитренькая его усмешка иной раз и наводила собеседника на размышления: очень уж молодело тогда лицо сменного мастера. А собеседников у него находилось много. И темы для разговоров были самые разные: как организовать работу в бригаде, как лучше использовать твердые сплавы для бурения, почему Ганди против требования, предъявленного Англии Индийским национальным конгрессом, каковы условия перемирия, подписанного Гитлером и французской делегацией в Компьенском лесу. Обращались и по семейным, интимным вопросам. Даже сейчас, пока Мартемьянов разговаривал с Тавровым, к нему приходило человек пять. С людьми он обращался просто, вдумчиво, на месте разрешая вопрос и никого зря не задерживая. Это сразу расположило к нему Ольгу, и она благодарно и обрадованно посмотрела на Таврова, когда тот сказал:

— Мартемьянов, ты познакомил бы Ольгу Павловну со своим хозяйством, с народом. Она под землей сроду не бывала и хочет знать, как добывается золото. Сделай милость, а я пойду искать Логунова.

— Нынче получили, — с гордостью сообщил Ольге Мартемьянов, показывая на переходящее красное знамя. — У нас сейчас движение за многостаночную работу — один бурильщик становится на три-четыре перфоратора. Мало того, идет совмещение профессий: бурильщики делаются и запальщиками.