Даниил Тумаркин - Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»

• Название: Миклухо-Маклай. Две жизни «белого папуаса»
• Автор: Даниил Тумаркин
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03395-5

В самой фамилии Николая Миклухо-Маклая слышится эхо дальних странствий, звучит голос судьбы, отправившей потомка украинских каза­ков и немецких врачей на далекую Новую Гвинею, жители которой до сих пор вспоминают о русском «человеке с Луны». Первым из ученых посетив труднодоступные районы Океании и Юго-Восточной Азии, Миклухо-Мак­лай самоотверженно, порой с опасностью для жизни, изучал их природу и население. Его исследования имеют не только научную ценность — в эпо­ху колониальных захватов он неустанно призывал видеть в «дикарях» людей, беречь их самобытную культуру. «Белому папуасу» посвящено немало книг, вышедших в России и за рубежом, но многие моменты его биографии до сих пор остаются непроясненными. Новое жизнеописание Миклухо-Маклая, созданное известным этнографом Даниилом Тумаркиным, — итог многолетних изысканий, подробно освещающих недолгую, но яркую жизнь выдающегося ученого-гуманиста.

---

Остен-Сакен одобрительно отнесся к проекту Миклухо-Маклая. Он рекомендовал внести в проект некоторые уточнения и дополнения и, возможно, сам редактировал текст, чтобы сделать его более приемлемым для совета РГО. Мне довелось обнаружить в бумагах ученого письмо Остен-Сакена, которое проливает свет на причины его энергичной поддержки замысла Миклухо-Маклая. Сделав замечания по тексту, он обратил внимание на геополитическое значение проекта: «Это будет особенно кстати, потому что Тихий Океан со временем должен быть Русским Океаном»[230].

Процитированная фраза отражает сокровенные взгляды Остен-Сакена. Он был единственным сотрудником МИДа, кто открыто выступал в декабре 1866 года против подготавливаемого решения о продаже Русской Америки. Узнав о созыве секретного совещания с участием царя для решения этого вопроса, молодой сотрудник Азиатского департамента представил записку, в которой доказывал, что Аляска в будущем принесет большую пользу России, и в завершение заявил: «Казалось бы, что нынешнее поколение имеет святую обязанность сохранить для будущих поколений каждый клочок земли, лежащий на берегу Океана, имеющего всемирное значение»[231]. Федор Романович решил споспешествовать, как тогда выражались, исполнению проекта Миклухо-Маклая прежде всего потому, что многолетние исследования русского путешественника на островах Южной Пацифики могли способствовать — пусть в отдаленной перспективе — упрочению позиций России на Тихом океане.

Остен-Сакен ознакомил с проектом Миклухо-Маклая Семенова и заручился его поддержкой. В недатированной записке, также находящейся в бумагах Миклухо-Маклая, Федор Романович рекомендовал ученому «на днях утром» навестить Семенова на дому. «Он очень заинтересован нашим делом, — многозначительно добавил Остен-Сакен, — и будет содействовать»[232].

Готовясь к рассмотрению этого вопроса на совете РГО, Остен-Сакен запросил мнение академика Брандта о Миклухо-Маклае. В отзыве академика содержалась весьма высокая оценка деятельности молодого ученого как «очень талантливого и ревностного молодого человека, предпринявшего два путешествия», уже обогатившего науку своими исследованиями, «столь деятельного и даровитого»[233].

Однако предстояло еще преодолеть довольно упорное сопротивление самого вице-председателя РГО графа Литке. «Он опасался, — вспоминает Остен-Сакен, — что планы Миклухи завлекут нас слишком далеко, и долгое время не хотел даже с ним лично объясняться. Наконец удалось, однако, уломать графа и я привел к нему однажды утром М., который на этот раз сумел отрешиться от своих обычных беззастенчивых манер и весьма ловко распространился о давнишних этнографических и физических исследованиях графа Литке в Тихом океане, так что последний, казалось, отрешился на время от своей врожденной сухости и подозрительности ко всем первым проявлениям таланта и самостоятельности»[234].

19 октября 1869 года в газете «Санкт-Петербургские ведомости» был напечатан слегка отредактированный доклад Миклухо-Маклая о важности создания морских биологических станций, который он прочитал двумя месяцами раньше на московском съезде естествоиспытателей. Публикация доклада в официозной влиятельной газете за несколько дней до рассмотрения проекта Николая Николаевича на совете РГО, призванная повысить его авторитет в петербургском научном сообществе, была, конечно, не случайной. Мне не удалось установить, кто содействовал этой публикации — Семенов и Остен-Сакен или петербургские друзья ученого.

Заседание совета РГО под председательством Литке состоялось 28 октября. Как видно из протокола, Остен-Сакен ознакомил присутствующих с ходатайством Миклухо-Маклая и отзывом академика Брандта. Началась дискуссия. Опасаясь, что совет отвергнет проект молодого ученого, Семенов — по предварительному согласованию с Остен-Сакеном[235] — прибег к тактической уловке. Петр Петрович предложил не обсуждать проект по существу, а передать его на рассмотрение отделения физической географии, которым он руководил, заявив, что «избранная г. Маклаем специальность исследования низших морских животных представляет особенный интерес в отношении физико-географическом, так как подобные исследования по необходимости должны находиться в самой тесной связи с наблюдениями над морскими течениями, температурою воды, глубинами, распределением животных и растительного царства и т. п.». Совет согласился с предложением Семенова и «просил его представить в ближайшее время свои соображения относительно поручения и средств, которые могли бы быть даны г. Маклаю от Географического общества». Однако уже на этом заседании совета было постановлено «войти в сношение с морским ведомством касательно доставления г. Маклаю возможности воспользоваться отправлением наших военных судов в Тихий океан для совершения путешествия туда и обратно»[236].

Убедившись, что делу дан, как тогда говорили, надлежащий ход, Миклухо-Маклай в ноябре 1869 года отправился в Йену, чтобы доработать и издать свою монографию, посвященную сравнительному изучению мозга рыб, а также подготовиться к экспедиции на Тихий океан.

В Йене и Лондоне

Не найдя в Йене другого подходящего жилья, Николай Николаевич поселился на третьем этаже дома, который принадлежал профессору Б. Гильдебранду. Его дочь Аурелия, с нетерпением ожидавшая приезда русского ученого, обнаружила, что он ее не замечает, погруженный в текущие работы, а главное — в подготовку к дальней экспедиции.

Миклухо-Маклай спешил завершить работу над монографией «Материалы по сравнительной неврологии позвоночных», которую он посвятил «моему глубокоуважаемому учителю и другу Карлу Гегенбауру»[237]. Искусный рисовальщик, он успешно подготовил к печати многочисленные таблицы с иллюстрациями и другой графический материал. В феврале 1870 года ученый отвез первую часть работы («Мозг селахий») своему лейпцигскому издателю В. Энгельману, а через четыре месяца передал ему вторую часть работы («Средний мозг ганоидов и костистых рыб»). Опираясь на предложенную им интерпретацию строения и функций различных отделов головного мозга рыб, ученый пришел к далекоидущим выводам об основных направлениях развития животного мира: «В отношении строения мозга селахий представляют исходную форму, ведущую, с одной стороны, к амфибиям (а через них — или к рептилиям и птицам, или к млекопитающим), а с другой стороны — к ганоидам и, через них, к костистым рыбам. Формы мозга костистых рыб представляют особо дифференцированный ряд, который не обнаруживает прямой связи с направлением развития мозга высших позвоночных»[238]. Однако, как отмечал 85 лет спустя известный географ и зоолог П.И. Пузанов, «проводимое <…> в неврологических работах Миклухо-Маклая "новое истолкование" отделов головного мозга рыб в науке не удержалось, да и во времена М.-М. почти не имело сторонников. То, что М.-М., вопреки мнению всех анатомов, считал у рыб средним мозгом, есть их мозжечок, а то, что он называл промежуточным мозгом, — есть средний мозг, или двухолмие»[239]. Гегенбаур, одобрительно встретивший эту монографию, вскоре присоединился к хору ее критиков.

Параллельно с работой над монографией Миклухо-Маклай принялся усиленно штудировать литературу об Австралии и Океании, прежде всего сочинения путешественников и труды о народах этого региона. «Как рассказывали в семье, — вспоминает младший брат ученого Михаил, — он сам читал, а отчасти приглашал лектрисе, которые ему читали про путешествия в Тихий океан. Так же тщательно он изучал маршруты этих путешествий, а равно и торговые пути»[240]. В записной книжке Николая Николаевича 1869 — 1870 годов, которую он называл «Ethnologia», имеется много выписок из трудов К.М. Бэра и А. Уоллеса, а также список прочитанных им книг — путешественников Ф.П. Литке, Дж. Кука и У. Маринера, этнолога Т. Вайца, антрополога Дж. К. Причарда и др.

Но, пожалуй, наибольшее влияние на Миклухо-Маклая оказала в эти месяцы публикация, которая до сих пор ускользала от внимания его биографов, включая автора этих строк, — большая статья А. Петермана «Новая Гвинея. Немецкие призывы от антиподов», которая появилась в середине ноября 1869 года в редактируемом им географическом журнале. В начале статьи Петерман привел письма двух немцев, поселившихся в Австралии, — пастора и купца. Они призывали Германию — точнее, Северо-Германский союз, возглавляемый Пруссией, — аннексировать огромный, сказочно богатый природными ресурсами остров Новую Гвинею и расположенные поблизости от него крупные меланезийские острова. Косвенно поддержав их аргументы, маститый географ дипломатично воздержался от прямого призыва к аннексии: «Пусть другие займутся овладением и колонизацией Новой Гвинеи, мы же должны ограничиться заявлением, что полнейшее исследование этой части земли — один из наиболее актуальных вопросов географии». «Когда посылают экспедицию за экспедицией в покрытые льдами полярные регионы, — продолжал Петерман, — когда для исследования <…> Африки беспрестанно тратят миллионы и жертвуют множеством драгоценных человеческих жизней <…> <…> не следует ли наконец обратить внимание на эту великолепную островную страну, вглубь которой еще не проникал белый человек и чьи берега кое-как описаны лишь в некоторых местах, хотя она была открыта еще в 1526 году»[241]. Полагаю, что именно эта статья, привлекшая внимание путешественников, географов и чиновников правительственных канцелярий ряда государств, побудила Николая Николаевича сделать окончательный выбор — поставить в центр своих намечаемых исследований на Тихом океане огромную и таинственную Новую Гвинею.