Гавриил Троепольский - Собрание сочинений в трех томах. Том 3.

• Название: Собрание сочинений в трех томах. Том 3.
• Автор: Гавриил Троепольский
• Издательство: Центрально-Черноземное книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1978

В третий том Собрания сочинений Г. Н. Троепольского вошли повести «В камышах» и «Белый Бим Черное ухо». Публицистическое и драматургическое творчество писателя представлено очерком «О реках, почвах и прочем», пьесой «Постояльцы». В том включен также киносценарий «Земля и люди».

---

— Сыровато? — спрашивает Алеша у Терентия Петровича.

Тося смотрит то на того, то на другого: видимо, она старается все понять, научиться.

— Нельзя, — отвечает Терентий Петрович. При этом он берет горсть земли, сжимает ее и с силой бросает на пашню, — Видишь, не рассыпается? Посей так — заклекнет пашня черепком, как недельный блин.

— Тогда я отлучусь: у меня народ на лесополосе, — говорит Алеша и садится верхом на коня.

Костя продолжает возиться около трактора. Терентий Петрович и Тося стоят около пашни. Терентий Петрович вновь пробует почву.

— А как вы определяете спелость почвы? — спрашивает у него Тося.

— Привычка, — отвечает Терентий Петрович. — Сызмальства на земле. У меня, попервоначалу, и сам Петр Кузьмич когда-то спрашивал, чтобы не ошибиться. Во-от… значит, почва наша — обыкновенный чернозем суглинистого механического состава. (Терентий Петрович явно подчеркивает свою осведомленность в вопросах агротехники.) Такая почва требует осторожности. Точно говорю! Не сей в грязь, жди, когда комок об землю рассыпается. Видала, как я бросал?

Тося кивает головой.

Костя утерял все-таки ключик и ищет его в земле.

— Вот тебе и определение спелости, — заключает Терентий Петрович.

— Ну, а температуру как определяете?

— О! Это очень просто. Значит, сядешь… вот этим местом… на пашню и чуть посидишь.

— Зачем?

— Если, значит, терпит посредственно, то сеять вполне допустимо. Точно говорю.

— Но ведь есть же термометр. Лучше термометром?

— Э-э! Тогда каждому колхознику надо по термометру. А это самое всегда при тебе. Ты не обижайся, Тося, я точно говорю.

Костя рявкает басом:

— Или черт нечистый ключами стал питаться? Как провалился в землю! Сейчас вот в руках держал — и нет… Тьфу! — И он ковыряет огромным ключом землю.

Терентий Петрович подскочил к Косте:

— Я тебя предупреждал?

— Ну вот, честное слово, сейчас держал в руках! Как в тартарары!

Оба присели на корточки. Тося тоже подошла и копается с ними вместе.

— Вот тут ты стоял, — говорит Терентий Петрович, — а тут он и должен упасть.

— Тут, конечно. Не было у него крыльев — не улетел! — восклицает Костя, разводя руками.

Неслышно подъехала легковая машина «Победа». Из кабины смотрит Недошлепкин. Он наблюдает за тремя сеяльщиками. Терентий Петрович первый увидел машину и тихо говорит:

— Э-э! Сам председатель райисполкома Недошлепкин.

Они встают.

Дверца рывком открывается. Из автомашины выходит Недошлепкин. Он решительно, как в боевое наступление, двигается к сеялкам. Но, зайдя на пашню, прилипает калошами к влажной почве, и одна калоша соскакивает с ноги. Он кое-как вдевает ногу в калошу и, шлепая, приближается к Терентию Петровичу, стоящему впереди. Костя, оглядываясь, скрывается в кабине.

— По какой такой причине агрегат находится в преступном простое? — говорит Недошлепкин.

— Сыро, товарищ Недошлепкин. Заметьте, калошки-то липнут, — мирно разъясняет Терентий Петрович, — а сеялка, она не калошка, а машина. Наша почва…

— Что за сырые настроения? Я полагаю, немедленно сеять! — приказывает Недошлепкин. — Соседний район имеет пятнадцать процентов плана, а мы четыре. Срыв! Полный срыв! Заводи трактор! — кричит он Косте.

Костя рванул ремень пускача, и тот затарахтел, заглушая крик Недошлепкина. Недошлепкин, открывая рот, что-то говорит, но звук пускача задавил все.

Костя у пускача говорит в сторону:

— Вот тебе и инструкция! Говори теперь хоть два часа — все равно не слыхать.

Недошлепкин кричит в ухо Косте:

— Когда ты рычать перестанешь?!

— Прогре-еть надо-о!!! — орет, как иерихонская труба, Костя, перекрывая звук пускача.

Но вот пускач замолк, и двигатель заработал спокойно и ровно.

— Товарищ Недошлепкин! — говорит Тося. — Нарушение агротехники ради плана, это же… формализм!

Недошлепкин вытаращил глаза на Тосю.

— Почва не готова, — подтверждает Терентий Петрович. — Будьте спокойны — часу одного не упустим. Случаем чего, за товарищем Шуровым пошлем. Мы…

Но Недошлепкин даже не слышит слов Терентия Петровича.

— Что-о-о! Девчонка — против районного руководства. — Он рванулся к Косте еще раз, надменно оставив Тосю. Но снова потерял калошу, поднимает ее обеими руками и грозно вопрошает: — Как фамилия?!

Костя, стушевавшись:

— Клю… Клюев, — выдавливает он.

— Запишем! Примем судебные меры! Как фамилия? — поворачивается Недошлепкин к Терентию Петровичу.

— Климцов, — очень спокойно отвечает тот.

— А с тобой поговорим в другом месте, — поворачивается он к Тосе.

Тося молчит. Она вся — волнение. Ветерок треплет у нее волосы, шарф падает на пашню, и она наступает на него, не заметив этого.

— Пожалеете! — кричит Недошлепкин. — Срыв плана не допущу. Немедленно вперед! — Он поднял калошу, как флажок, указывая путь вперед.

И вдруг Костя включает сцепление, и трактор трогается. Терентий Петрович машет Косте рукой и вскакивает на подножку сеялки, не решаясь остановить агрегат при Недошлепкине.

Тося растерялась: она еще и еще раз наступает на шарф.

Сеялки ползут по сырой почве, оставляя позади незаделанные семена.

Недошлепкин удовлетворенно смотрит вслед агрегату, садится в машину и отправляется дальше.

Тося смотрит на почву, видит семена на поверхности и вдруг срывается с места, бежит за трактором. На земле остается шарф, втоптанный в грязь.

Тося бежит.

Костя в кабине со злом рвет направляющие (рулевые) рычаги. Смотрит в сторону уезжающего Недошлепкина и произносит яростно:

— На тебе в грязь! На! На тебе план!

И вдруг он видит перед пробкой радиатора лицо Тоси: кажется, сейчас трактор раздавит ее.

Костя рывком выключает сцепление. Зажмурился, лицо побледнело, осунулось, пот выступает крупными каплями. Пучок волос прилип ко лбу.

Лицо Тоси перед радиатором. Крупная слеза на щеке. К ней подходит Терентий Петрович и ласково говорит:

— Да как же это ты так, Тосенька! Да разве ж можно под трактор! Вишь, ты какая желанная к земле-то… Иди, иди… Не бойся, не поедем до сроку…

Тося смотрит вдаль, в поле. Простор. Могучий простор русской равнины, бескрайней, поражающей своим величием и красотой, — равнина и небо. Много земли!

— Ну, Костя, давай заделывать ногами. Все равно стоять…

Терентий Петрович и Костя принимаются заделывать ногами семена. Оба они скучные-скучные. Попеременно вздыхают. Тося позади них тоже заделывает семена ботинками. Она как-то повзрослела, посерьезнела и стала от этого красивее, сосредоточеннее.

— Ты зачем завел трактор? — вдруг злобно зашипел Терентий Петрович на Костю.

— А ты зачем махнул рукой? — кричит во весь голос Костя.

Тося смотрит на них, останавливается.

— Если бы ты не завел, я бы не махнул!

— А если бы ты не махнул, я бы не поехал!

— Ты главная фигура — тракторист. Сказал бы: «Не поеду!» — и все тут, — наступает Терентий Петрович.

— Я тебя везу, а ты качество делаешь. Сам так говорил. Кто же главная фигура?

— Ты.

— Нет, ты, — упорствует Костя.

— Ну и сей один, если я главная фигура. Сей!

— Буду и один сеять.

— Ну и сей! Пожалуйста, сей! Сделай одолжение…

— А что же ты думаешь, не буду? Вот возьму и поеду по сырой. Скажу — Недошлепкин приказал.

— Я тебе поеду по сырой. Во вредители колхозного строя хочешь идти? Иди, иди! Сей по сырой, маломысленный человек! Я тебе!.. — и Терентий Петрович подскочил к Косте вплотную.

Костя от неожиданности дергает головой, шапка соскакивает, и вдруг… Терентий Петрович просветлел!

Из-за отворота треуха, лежащего на земле, выпадает ключик «девять на двенадцать». Костя поднимает его, отряхивает, дует, вытирает о комбинезон и, уже улыбаясь, говорит:

— Примите, Терентий Петрович. Сунул по рассеянности за шапку и забыл.

— Да тут отца родного забудешь, — смущенно поддерживает Терентий Петрович.

Тося смотрит на них, улыбается и спрашивает:

— Помирились?

— А мы не ругались, — говорит Костя.

— Милые бранятся — только тешатся, — говорит стоящий позади Шуров. (В горячем споре друзей никто и не заметил, как он подошел.)

Тося вздрогнула, смутилась. Шуров видит шарф на Земле. Шарф видят Терентий Петрович и Костя. Все трое идут к шарфу. Шуров несет его Тосе. Он подает ей шарф и говорит:

— Я все понимаю. Спасибо вам!

Скачет на коне Алеша.

Тося говорит весело:

— Алеша едет.

Шуров медленно отворачивается от Тоси, чтобы скрыть грустное выражение своего лица. Тося изменилась — веселости как не бывало: ей кажется, что Шуров о ней уже забыл.

— Не раньше как с обеда начнете здесь сев, — говорит Шуров Терентию Петровичу, который подходит к ним.