Геннадий Сазонов - Открыватели

• Название: Открыватели
• Автор: Геннадий Сазонов
• Издательство: Средне-Уральское книжное издательство
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1985

Геннадий Сазонов впервые попал на Тюменский Север студентом-геологом почти три десятилетия назад. И с тех пор его жизнь и творчество связаны с этим суровым краем. Будням геологов Севера, их неустанному поиску, которому сам автор отдал шестнадцать своих геологических сезонов, посвящены многие рассказы и повести Сазонова.

Основу новой книги тюменского писателя составили произведения уже публиковавшиеся — повесть «Мамонты и фараоны», где немало автобиографичного, и цикл рассказов, многие из которых переработаны и дополнены автором для этого издания. Вошли в сборник и новые новеллы о геологах — «Конец сезона», «Баня», «Туф, правнук Копы». Заключает книгу повесть о деревенском детстве «Мой дед Захар Нерчинск», печатающаяся в сокращенном варианте.

---

Принесешь в лагерь полуживого, обалдевшего глухаренка — у собак вожжой слюна из пасти, клыки щелкают капканом, глаза горят, плавятся желтым огнем — медовые глаза, а кончики хвостов мелко-мелко вздрагивают. А морда-то, морда умильная, ласковая, облизывающаяся, с дрожащим носом — «дай, дай хоть разок куснуть! Куснуть дай, а то сердце разорвется!». Принесем в лагерь сову, та сама на них вылупится, щелкнет, заскрипит — пропал у лаек аппетит.

Созрела ягода, встала на крыло птица, за рябчиком, глухарем потянулись соболь, куница, кидус, горностай, за кедром нахлынули белка и бурундук, в тучные травы вышел сохатый, а за ним хищник. Август… Такая теплынь, просто не верится, как долго тайга может держать тепло. Хорош август!

Двадцатого августа на реке приводнилась «аннушка». Из самолета вдруг выпрыгнула наука — Казанкин и Светка.

— Театр будет! — предсказал Басков.

Они были исключительно любезны, корректны и, судя по улыбке и рукопожатиям, хотели понравиться нам. Разбили лагерь в десяти метрах к северу от палатки начальника. Светка в первый раз попала в тайгу, удивленно раскрыла глаза и забыла их закрыть. Она приметила бородатого радиста Гошу и приняла его за натурального таежника.

— Как вас зовут?

— Гоша!

— Гоша? А не Георгий?

— Меня все зовут Гоша, — отрезал таежник — Чем же вы лучше? — Он просто решил, что знакомство нужно начинать решительно и грубовато.

— Это что? — ткнула пальчиком Светка.

— Елка.

— А это?

— То лиственница!

— Такая высокая! Это можно жевать?

— Жуй! — И Гоша ногтем отколупнул ей живицы.

— Какая прелесть! Это сосна?

— То кедр! У сосны лапа другая!

— Что за птичка?

— Это не птичка, это кедровка. Сволочь, а не птица! — Гошу по утрам будили кедровки, как раз в самую сладкую пору.

Светка светилась от восторга, шмыгала носом и чуть не плакала от радости, увидев нас, но старалась не подавать вида.

— У вас сейчас будни? Да? — черпая ложкой щи и проливая их на свитер, пытает Светка.

Не дослушав ответ, Светка подпрыгнула к Галкину, взяла его за руку и, заглядывая в его желтенькие глазки, заторопилась:

— Скажите… скажите, пожалуйста, была ли борьба? Были ли у вас друзья? Враги? И как вы преодолели? Ведь вы победили, Семен Львович? — Галкин переступал в своих сорок пятых сапогах, мялся, что-то хмыкал под нос. — Как вы нашли его? Как вы подошли к открытию?

— Я создал гипотезу, — хрипло, глядя исподлобья таежным волком, забасил Семен. — Построил методику, по которой мамонт сам полез в руки, — и захотел он отойти, но Светка вцепилась в его рукав острыми узкими коготками.

— Для этого многое нужно знать, не правда ли? — застрочила она. — Или нужно чутье? Скажите?! — И Светка умоляюще склонила головку, полуоткрыв ротик. — Наверное, нужно долго и мучительно думать? И интуиция…

— Интуиция? — встревожился Галкин. — Нужны знания! Воля! Упорство! А чутье — дело пятое. О чутье говорят только бездарные журналисты, те, кто не понимает наших душ!

— Но мне кажется, что интуиция… — опять попыталась развить чью-то мысль Светка… — Вот у вас работает Евгений…

— Никакой интуиции! — отрезал Басков.

— Совершенно верно! — подхватил Казанкин, протер очки и потянулся к блокноту. — Прежде всего методика! Альфа и омега всех дел. Но какова она? — обратился он к Семену.

Тот вдруг взмахнул руками и выпалил:

— Ничего я вам не скажу! Да, ничего!

— Сложный субъект, — бормочет Казанкин, огибая палатку начальника. — К нему нужен очень… очень тонкий подход. Ну ничего! — И умно, тонко улыбается.

Светка победоносно смотрит на нас. Ее тонкое лицо светится, но мы не поймем почему. Она включает музыку.

Гошу оставили караулить мамонта. Но он не выдержал музыкального напора цивилизации и приволокся в лагерь, встрепанный и растревоженный.

— Хочу танцевать! — заявил он.

— Как ты смел оставить свой пост? — разозлился Галкин. — Тебя куда поставили?

— Караулить! — вытянулся по швам Гоша.

— Кого караулить?!

— Мамонта!

— От кого караулить?!

— От дикого зверя и от науки, — искренне проболтался Гоша.

— А ты? Марш на место!

Казанкин и Басков вместе с Семеном смотрели глину, щупали и изучали гальку.

Утром отправились к мамонту. Впереди Галкин, за ним начальник с молчаливым Казанкиным. Затем мы шумной толпой, Светка, что пыталась заигрывать с Юркой, а сзади плелись собаки.

Чтобы сберечь мамонта от жаркого солнца, от поздних мух и слепней, над ним соорудили балдахин из пихтовых и кедровых лап. Мамонт лежал под ним как падишах. Около балдахина развалился Гоша — он спал, открыв рот, широко раскинув руки. Мухи с ног до головы облепили Гошу, а он только всхрапывал, аппетитно шевелил губами. Наука увидела мамонта и остолбенела, полчаса стояла неподвижно, безмолвно, как в почетном карауле. Стоят и смотрят в черный застывший глаз. Может быть, оживить его хотят гипнозом? Жужжит тихонько кинокамера, захватывая на века допотопное чудище.

— Товарищи… То-вари-щи! — задыхается Светка. — Какое замечательное событие! Мы… да разве кто… кто видел такого мохнатого мамонта?

— Видели уже, — буркнул Галкин. — Только не здесь.

Смотрели-смотрели все на мамонта и вдруг видят: нет одного бивня.

— Где бивень? — захрипел и схватился за голову Семен. — Где бивень? — трясет он сонного Гошу. — Кто выдрал бивень, страж? — забился Галкин в крике. Даже нехорошо всем стало.

Гоша ничего не понимает спросонья, таращит глаза и ртом хлопает:

— Где? Кого? А?

— А он действительно был, тот бивень? — тревожно спрашивает Светка и заглядывает в трещинки обрыва. — Был ли, ребята?

— Осмотреть место! — приказал Басков. — Стоять и не двигаться. Не следить.

Уткнулись все носами в землю.

Около мамонта обнаружились следы — отпечатки каблучков. Следы привели прямо к правому глазу мамонта.

— Когда вы здесь были? — надвинулся на Светку Галкин.

— Я никогда здесь не была! — выдохнула Светка. — Не была!

— Когда ты здесь была? — не разжимая губ, повторил Семен. — Отвечай!

— Какая-то мистика?! — пробасил Казанкин. — Мы что, по-вашему, бивни воруем?

— Я не была здесь! Не была! — зарыдала Светка. — Я даже не знаю, где сейчас лагерь и ку-да ид-ти-и!

— Проверим! — пробасил Галкин. — Гоша, за мной!

Они отыскали след, Гоша зашмыгал носом и зарычал:

— Теперь не выпустим!

След вел к палатке Казанкина, причем чем ближе к лагерю, тем глубже вязла туфелька во влажную землю.

— Устала… гляди? — шипит Гоша. — Мускул у ней слабый, но та-щит!

След уперся в палатку и оборвался.

— Где бивень? — ревет и бушует Семен. — Где спрятала?

Около палатки каблучки потоптались — так читался след — и резко свернули вправо к реке.

Галкин встал на четвереньки и прилип взглядом к земле. Пополз.

След привел к берегу.

— Ага! — поднялся Семен. — Вот оно!

Там, где река делала излучину, на широком галечном пляже показалась невысокая каменная тура. Раньше ее здесь не было, и след сразу же потерялся среди сухой гальки.

Мы брели вслед за Галкиным. Не смотрели друг на друга и ругались. Все, Казанкину — гибель.

— Где это видано? — всхохатывает Иван. — Научную ценность воровать, лишить такого факта? Как не по-джентльменски!

Галкин рванулся к туре. На плоской поверхности мягкого сланца начерчена стрела — северо-запад, триста двадцать градусов. Под камнем мятый лист бумаги. Красным карандашом написано: «Бивень хотят увезти». Почерк незнакомый.

— Так… — задрожал Семен. — Наука напала на производство! Так это понимать или не так?

— Чудовищно! — побледнел Казанкин. — Это провокация! Это инсинуация!

За огромным кедром все увидели бивень, темный, как ствол секвойи.

— Так, — протянул Семен. — Ну что теперь вы скажете?

— Неужто они могли такое сотворить? — шепчет мне Басков. — Зачем, Женя, им бивень понадобился?

И тут Юрка, усмехнувшись, повернулся к Ивану:

— Ты, Ваня, зачем бивень спрятал?

Все взгляды устремляются на Ивана. Он пытается улыбнуться, но улыбки не получается.

— Да Семену хотел штуку выкинуть, но… вижу, хватил лишку. Черт знает какой бес попутал…

Ну, что прикажешь делать с этим дурнем! Ведь знал же, что дорого ему обойдется этот розыгрыш!.. Впрочем, по лицу Баскова я вижу, что лихой шутник, возможно, будет амнистирован. Но уж Казанкин-то ему не простит!..

…Конец августа залил нас дождями. Сентябрь бил холодом, а октябрь упал снегом. Мы вышли из тайги, а за нами протянулся профиль в семьдесят километров. Сбежали лошади: не выдержали человеческой работы. И тащили парни инструмент на своих плечах, через полкилометра разбуривая скважины в тридцать метров. Мелко? Да, мелко, мелко в пятьдесят шестом году, но беспредельно трудно. И разбуренный профиль зазвучал как классика: он открыл поднятие, он открыл нас.