Владимир Корчагин - Именем человечества

• Название: Именем человечества
• Автор: Владимир Корчагин
• Издательство: Татарское Книжное Издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1991
• ISBN: 5-298-00136-X

Борьба за предотвращения самой страшной угрозы нависшей над Землей — угрозы термоядерного уничтожения — посвящен научно-фантастический роман Владимира Корчагина «Именем человечества». В этой книге Максим Колесников, знакомый читателю по роману «Астийский эдельвейс», вернувшись на родину, против которой готовится атомный удар под прикрытием созданный агрессором «глобальной космической обороны», в упорном противоборстве с агентами вражеской разведки и дельцами от науки в отечественном институте ядерной физики создает нейтральный генератор, способный вывести из строя любое ядерное оружие.

---

— Ну? — снова подтолкнул его Чалый, заполняя стаканы.

— Нет, мне хватит, — отодвинул Вырин водку. — А тебе все это к чему? — неожиданно спросил он.

— Интересно, знаешь…

— Ну, если ради простого интереса, то не к чему и время тратить.

— А если не ради простого интереса?

— Ну, коли так, то сам понимаешь… Доходы у меня не бог весть какие. Сына вот женить надо. А секрет, он секрет и есть.

— Понятно. Значит, мы с тобой столкуемся, старик, Вот тебе для начала, — Чалый вынул из бумажника пачку десятирублевок и положил их перед Выриным.

Глаза у того заблестели. Но он тут же спрятал радость под маской деланного равнодушия.

— Ну, разве для начала, — сказал он, небрежно пряча деньги в карман. — Дело-то ведь того… Деликатное, скажу я тебе, дело.

— Хватит темнить, выкладывай, что знаешь! Вырин многозначительно кашлянул:

— Так вот, подслушал я однажды, что прилетал сюда, к нам в Вормалей, какой-то корабль. Оттуда! — указал Вырин пальцем в небо. — И что люди, которые были на нем, запрятали тут одну штуковину. А кто эту штуковину найдет…

— Ну, это, знаешь, сказки!

— Сказки, говоришь? И мы так думали по-мужицки, по глупости. А Колесников нашел ту штуковину — и поминай, как звали… Исчез парень!

— Как исчез?

— А вот так. Приезжал сюда года три назад сын Силкина. Он в том городе живет, где Колесников работал. Так он и сказывал — пропал Колесников, исчез бесследна, как в воду канул!

— Ну и что из того? Исчез человек! Мало ли что могло быть: просто уехал парень, ничего никому не сказав, сбежал, наконец, от жены, от долгов. Что ты мне голову морочишь!

— Сбежал? Уехал? Чтобы через семь лет снова у над тут, в Вормалее, объявиться? И как объявился, знаешь?

— Слышал кое-что…

— Ничего ты не слышал. Я один это знаю. Потому что как раз в ночь перед тем, как объявиться ему у Силкина, одно дельце обделывал и видел, как над лесом, что за бывшим кордоном, стало быть, неподалеку от дома Силкина, спустилось с неба эдакое чудище, вроде как туча из голубого огня, и через малое время опять поднялось. Вот тебе и сказки! Оттуда он прибыл! — Вырин снова выразительно ткнул пальцем в небо. — Оттуда! И уж, конечно, не с пустыми руками.

— Ну, а дальше, дальше! — явно заинтересовался рассказом Чалый.

— Дальше! Дальше надо у Силкина выведать, что и как было. И что привез его постоялец. А выведать у него… Легче медведя из берлоги выкурить, чем заставить Силки» на разговориться. Он и врачам, говорят, сказал: не помню ничего, и все тут! Вот бестия!

— Интересно… А если я попрошу тебя все-таки расколоть этого Силкина?

— Так ведь… — Вырин выразительно хмыкнул. Чалый достал еще пачку десятирублевок:

— Вот, бери! И это тоже только для начала, понял?

— Премного благодарен. Попробую потрясти старика. А еще вот что. В больнице, где лежит этот Колесников, работает санитаркой одна моя знакомая, Клавдия Киреева, Так вот, если сделать ей хороший подарок…

— Ладно, санитаркой я займусь сам. Твое дело — Силкин. И тут уж надо костьми лечь, а узнать — точно узнать! — откуда появился Колесников в Вормалее, ну и, само собой, с чем прибыл сюда, что собирается здесь делать?

— Понятно, а…

— А я в долгу не останусь, можешь не сомневаться. И чтобы о нашем разговоре…

— Что я, не понимаю!

— Ну, действуй! И как что разнюхаешь, дай знать через Николая.

От четвертого — первому

Контакт моих агентов с интересующей вас личностью установлен., Вполне заслуживает внимания. Типичный научный работник. Тридцати двух лет. Холост. Беспартийный.) Умен, интеллигентен, широко образован, не меркантилен, добр, честен, мягок, слабохарактерен, женолюбив. Алкоголем не злоупотребляет, к спорту равнодушен. Кандидат физико-математических наук. Работает в известном вам институте в должности старшего научного сотрудника. Область научных интересов: слабые взаимодействия, бета-распад нейтрино. Работой увлечен. Пользуется уважением начальства. Его непосредственный начальник — профессор Саакян, доктор физико-математических наук, заведующий лабораторией слабых взаимодействий. Предположительно — властолюбив, неразборчив в средствах, любит комфорт, мечтает о звании члена-корреспондента Академии наук.

Проблематика института (по предварительным данным) — слабые взаимодействия, механизм радиоактивного распада, нахождение путей управления бета-распадом с использованием нейтрино.

Четвертому от первого

Продолжайте изучение Кандидата. Как можно больше подробностей о научной работе института в целом. Главное — как мыслится управление радиоактивным распадом? Практическая значимость этой проблемы? Продумайте вопрос о возможности получения у Кандидата протекции для устройства одного из ваших агентов (лучше всего — Учительницы) на работу в лабораторию Доктора. Считайте это важнейшей задачей операции.

Глава пятая

1

«Вот миновал и еще один день «больших ожиданий»… — невесело усмехнулся Зорин, снимая в прихожей пиджак и развязывая галстук. Он прошел было в кабинет, чтобы поработать над книгой. Но потом передумал, решил подняться в горы.

Эти короткие прогулки утром, до работы, или вечером, после рабочего дня, стали привычкой, жизненной необходимостью. Чаще всего он выбирался в молодой соснячок, что раскинулся над самым санаторием, и не меньше часа бродил там по засыпанным хвоей дорожкам, слушая щебетанье птиц, глядя на прыгающих белок и вдыхая густой смолистый запах.

Он любил этот соснячок, этот запах, эти узкие тенистые дорожки, пологим серпантином взбегающие к красным скалам. Час, проведенный здесь, давал заряд бодрости на целый день, а вечером снимал усталость и нервное напряжение, накопившееся за долгие часы работы. Но главное — здесь ничто не мешало думать о Тропининой. Здесь он мог вспоминать каждое ее слово, каждый жест, мог мысленно говорить с нею, мечтать о новых встречах. А они были так редки, эти встречи! И вообще, чем дальше, тем отношения их становились все сложнее и неопределенней.

Зорин давно понял, что полюбил Тропинину, полюбил так, как не любил никого в жизни. Он почувствовал это особенно ясно в то страшное утро, после звонка из милиции, когда бежал, задыхаясь, по едва просыпающимся улицам города, молил остановиться каждое такси, замирал от страха перед каждым мигающим светофором.

Все это было словно в страшном сне. Зорин плохо помнил, как добрался наконец до больницы. Она была закрыта. Он, не задумываясь, забыв про свой возраст, пробрался сквозь пролом в ограде сада, прошел служебным ходом в приемный покой, почти силой прорвался в хирургическое отделение. Благо, дежурный врач оказался знакомым. Он тут же подал ему халат, разыскал историю болезни, подробно познакомил с результатами первичного осмотра.

— Словом, положение тяжелейшее. В сознание не при ходит. И… лучше бы ее не беспокоить.

— Я должен ее видеть, — твердо сказал Зорин. Врач пожал плечами:

— Пойдемте, я провожу вас.

Тропинина лежала в двухместной палате, у окна. Голова ее была забинтована, лицо казалось восковым, глаза глубоко ввалились, нос заострился. Одна рука — под одеялом, другая безжизненно упала на простыню. Рядом стонала пожилая женщина. Обе были без сознания.

Горячий комок подступил к горлу Зорина. Он судорожно глотнул воздух и, подойдя к кровати Тропининой, осторожно прикоснулся к ее запястью. Пульс был ровным, но слабым. Дыхание с трудом вырывалось из груди.

Он прикрыл руку одеялом, отвел со лба выбившуюся из-под повязки прядь волос. И вдруг веки больной дрогнули. Она раскрыла глаза:

— Андрей Николаевич?.. Я знала… что вы… придете…

Он поспешно приложил палец к губам:

— Ни слова больше! Вам нельзя говорить.

— Я понимаю это… Но надо… Только вы… сможете меня спасти… — она снова закрыла глаза, но через минуту, сделав над собой невероятное усилие, раскрыла опять. — Ту коробочку… помните… С белым порошком… Ее надо принести… Скорее… Иначе — смерть…

— Я все понял. Не говорите больше ничего. Я сейчас же еду в санаторий и привезу препарат сюда. Он по-прежнему в вашем рабочем столе?

Она слабо кивнула:

— И еще… мой сын… Вовка…

— Не беспокойтесь, Таня… Татьяна Аркадьевна. Я сегодня же заберу его к себе домой и… Словом, не беспокойтесь ни о чем!

— Спасибо вам… — глаза ее закрылись, и две крупные слезы скатились на смятую подушку.

Жгучее чувство сострадания сдавило сердце. Закрыв лицо рукой, Зорин вышел из палаты. А уже через час снова сидел здесь, сжимая в руках коробочку с радиоактивным препаратом. Но Тропинина не приходила в сознание. Проходил час за часом. За окном сгустились сумерки. Над головой вспыхнул свет. Глаза больной оставались закрытыми, дыхание слабело, пульс прощупывался все хуже и хуже. Оставалось одно. Он сам прокипятил шприц. Сам сделал укол. Веки Тропининой медленно приподнялись. Он поспешно склонился над кроватью: